Земля обетованная - Дэвид Хьюсон Страница 49

Я уселся рядом с ней на кровать, взял ее старые руки и заглянул в лицо.

– Все так и будет, – сказал я.

Она вытащила свои руки и сгорбилась.

Затем взглянула на меня с горестью и облегчением, потому что было видно: Лао Лао сама не любила этот секрет.

– Это было правительство, – пробормотала она и налила себе еще виски.

Вид у нее был испуганный. По-настоящему испуганный. Это чувствовалось даже в ее речи, потому что она перешла на ломаный английский, который, по всей видимости, использовала в разговорах с белыми людьми.

Мне хотелось стукнуть себя по лбу. Лао Лао с самого начала пыталась мне это сказать. Она до сих пор считала себя нелегальной иммигранткой. Она и умрет с этим убеждением. Такая женщина, как она, плюнет вслед мошеннику, такому как Кайл Маккендрик. Возможно, она распивала чаи с женами и матерями главарей четырех китайских группировок. Слушала, как те жалуются: трудно, дескать, отстирать пятна крови с одежды их мужчин. Когда все другие возможности отпадают, следует посмотреть на самую невероятную.

– Расскажите, – попросил я.

– Да тут и рассказывать нечего! Я орала на Джонни, чтобы он не лез в это дерьмо. Он такой глупый. Словно не мой сын. Спит и видит себя большим человеком, который может делать все, что захочет. Однажды, когда я снова на него кричала, он посмотрел на меня как на идиотку и сказал: «Что ты знаешь, старая ведьма? Деньги мне дает правительство. Оно проводит секретную операцию, и, когда все будет кончено, я стану большим человеком. Таким большим, который не унизится до разговоров с жалкими иммигрантами, такими как ты».

Стакан опустел и снова наполнился.

– Через три недели Джонни исчез. Я пришла домой и вижу свою девочку мертвой на полу. Там было кровавое месиво, которое я не узнала, а ее полубелый ребенок ревет в шкафу.

Круглые черные глаза заблестели, и я почувствовал себя зверем за то, что вызвал в ней эти воспоминания.

– И это все, что я знаю, – добавила она. – Все, что он мне сказал. Я не могла объяснить это Элис. Она бы не поняла. Ведь правда?

– Возможно, нет, – согласился я.

– К тому же… – начала она и замолчала.

Был секрет, которым Элис ни с кем не хотела делиться, и это касалось меня.

Она сама дала мне ключ. Она не была иммигранткой. Она не приняла бы унижения, которое проглотила бы старая женщина с судьбой Лао Лао. Устроила бы шум. Сделала бы все, что могла.

– Скажите, Лао Лао, Во Шин Во по-прежнему большие люди в Чайнатауне? Или кто-то из трех других группировок их переплюнул, пока я был в тюрьме?

Она уставилась на меня и вдруг рассмеялась.

– Ну что ты за человек? Откуда ты знаешь таких людей?

– Я общительный. Со всеми разговариваю. С богатыми и бедными. С хорошими и плохими. Это мой единственный маленький талант.

– Маленький? – Она снова разволновалась, вопрос ее заинтересовал. – Во Шин Во по-прежнему большие люди. Никто их не переплюнул. К тому же они никого не трогают за пределами группировок. Во всяком случае стараются. У них это дело принципа. Они хотят нравиться людям.

Я кивнул. В мое время Во Шин Во были к тому же самыми большими импортерами наркотиков на верфях. Если они до сих пор в силе, вряд ли что изменилось. Сейчас мне было все равно.

– Вы до сих пор знаете некоторых из них?

– Давно не знаю, Бирс. С тех пор, как убили Джонни.

– Но вы можете к кому-то прийти?

Она покачала головой.

– Тебе никогда не справиться с правительством, Бирс. Никогда.

С тех пор, как покинул тюрьму, я перецеловал уйму женщин. Поэтому совершенно непринужденно запечатлел сыновний поцелуй на ее сморщенной, как орех, щеке.

– Нам не надо вступать с ними в борьбу, – сказал я. – Нужно узнать, в какие игры они играют.

Я вышел из комнаты, вернулся в свой номер. Подождал час, раздумывая, а потом тихонько выскользнул наружу.

Прогноз погоды, который нашла для меня в Интернете Элис, оказался точным. Подойдя к краю стоянки, я увидел длинную полосу тумана. Она ползла через бухту с севера. К восходу она накроет город. Завтра большую часть дня будет светить солнце. Оно попытается сжечь серый саван, поймавший в ловушку все районы, богатые и бедные. Те, кто вырос в нашем городе, знают этот туман с самого нежного возраста.

Жаль, что не оставил им пистолет, тот, что Лао Лао дала Элис. Он был очень старым, возможно, и стрелять не мог. Наверняка другого у нее не было. Но я отсчитал десять тысяч из своей пачки, остальное положил в конверт и, прежде чем уйти, подсунул под дверь Элис.

Возле компьютера оставил записку. В ней написал: «Верь, я тебя не покидаю. Постараюсь узнать то, что ты хочешь. Жди моего звонка».

За мотелем заметил велосипед. Он был таким побитым, что на него и замка не повесили.

Вскочил на твердое потертое седло. Мышцы натянулись: с подросткового возраста они не упражнялись в такой езде. Я выехал на дорожку, радуясь полнолунию. Серебристый свет изливался на хвойный лес, тянущийся до городской окраины.

Хорошо, что дорога шла под горку, и спать мне не слишком хотелось, но все же чувствовал я себя не в форме. Большую часть пути я старался ехать по инерции, сначала по безлюдным деловым улицам Вестмонта, затем по Эдему. Здесь все еще работали рестораны и казино, гремел по рельсам старый трамвай.

Сюзанна Аурелио и Лао Лао дали мне ответы на несколько вопросов, а они, в свою очередь, породили новые вопросы. Все, похоже, было подвешено на один крючок – в доме, где умерла Мириам, в доме, где впоследствии нашли меня. В нашей жизни произошло что-то критическое, непоправимое, а я этого и не заметил.

Вряд ли Стэплтон или Маккендрик сторожили Оул-Крик днем и ночью. Сейчас им это было ни к чему. Они договорились со мной о встрече и, будучи большими, важными людьми, понимали, что это все, что им нужно. Они придут с оружием и добудут то, чего хотят.

Вполне возможно, что так все и будет.

Я не имел ничего против. Инстинкт подсказывал мне вернуться на Оул-Крик. Когда въехал в тупик, улица была пуста. Ни автомобиля, ни человека. Никто за мной не следил, никто мной не интересовался.

Вошел в дом, включил фонарик, который купил в магазине, работающем круглые сутки. Набрался храбрости, поднялся в нашу старую спальню и в изнеможении улегся на матрас.

На полу все еще лежали несколько вещей Элис – дешевые платья и белье. В комнате сохранился запах ее духов, экзотический, но без изысков.

Мне ее недоставало. Хотелось сесть рядом и попросить ее сказать правду. Хотя вряд ли бы я чего добился. В ней тоже происходила внутренняя борьба.

«Ты не тот человек, которого я ожидала увидеть».

Кто-то ей обо мне говорил.