Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова Страница 5

— Столбняк, — взъелась бабка, — чтоб у тебястолбняк был, пьянь ты подзаборная. — Тут она вновь переключилась наменя. — Твой мужик или нет?

На этот вопрос я так просто ответить не могла. С однойстороны, никого в плаще и шляпе я с ходу не могла вспомнить, с другой —физиономия с выпученными глазами казалась знакомой, и я даже подумала, чтозовут парня Коля, о чем не преминула сообщить бабке. Но откуда Коля взялся намоей кухне — я не представляла. Во мне даже крепла уверенность, что делать емуздесь нечего, и я опять-таки прямо заявила об этом бабке. Тут я вспомнила оВолоде и обвела кухню ищущим взглядом.

— А больше здесь никого нет? — спросила на всякийслучай.

— Есть, — обрадовался Юрик.

— Где?

— Здесь… — Он широко улыбнулся, а бабка приняласьголосить:

— Вы долго мне нервы трепать будете? Ладно, этотпоганец, а ты что делаешь? — сурово спросила она, а я погрозила пальцем.

— Тихо. Я вспоминаю.

— Чего ты вспоминаешь?

— Откуда он взялся, разумеется.

— О, господи… — Варвара воздела руки к потолку иколеном двинула Юрику по спине, тот охнул и попросил:

— Васька, вспоминай быстрее…

Однако к этому моменту путеводная нить, то есть мысль, быламною полностью утрачена, и парень в шляпе не вызывал у меня ничего, кроменедоумения.

— Ты мне скажешь или нет? Он с тобой пришел? — неунималась бабка.

— Не знаю, — вздохнула я. — Я пришла сСашкой.

— С каким Сашкой? — насторожилась она.

— С соседом, естественно.

— А этот?

— Да чего вы ко мне пристали? Я хотела с Володейприйти, а это Коля. С ним я не приходила. Он мне даром не нужен, я даже непомню… — Тут в голову мне неожиданно пришла мысль, что и Володю я помню крайнесмутно, то есть, сиди он сейчас передо мной, и вот так, с налета, я и не скажу,он это или нет. А может, я все путаю, и парень в шляпе никакой не Коля, а самыйчто ни на есть Володя… — Пусть до утра сидит, — решила я. — Утровечера мудренее.

И тут наш гость совершенно неожиданно рухнул на пол, причемс таким громким стуком, что мы разом вздрогнули.

— Я его только за плечо дернула, — испугаласьбабка, а мы кивнули, таращась на лежащего парня, ожидая, что последует за этим.Но ничего не последовало. Любой другой на его месте непременно бы заорал илихотя бы слабо пискнул, но парень в шляпе, тюкнувшись носом в пол, замер в этойнеудобной позе, не издав ни звука и не шевелясь. — Помер, — охнулабабка, а Юрик, напряженно вглядываясь куда-то в угол, мрачно заявил:

— Конечно. Разве можно человека башкой со всего маха…

И тут Варвара нас просто потрясла, хотя я-то всегда считала,что наша бабка на многое способна, однако вынуждена была признать, что такогоот нее и я не ожидала. Ухватив парня за ворот плаща, она поволокла его квходной двери, причем развила такую скорость, что мы с Юриком при всем желаниидогнать ее не могли. Варвара, достигнув двери, распахнула ее, выволоклабесчувственное тело на лестничную клетку и захлопнула дверь, после чегонавесила на дверь цепочку, о существовании которой я успела забыть, так какникогда ею не пользовались. Совершив этот подвиг, бабка повернулась к нам игрозно сказала:

— Всем спать. Вот только трупов мне в квартире нехватало.

— И правильно, — согласно кивнул Юрик и тут жешмыгнул в свою комнату, должно быть опасаясь, что станет следующей жертвой, а япобрела к себе, злясь, что меня не только разбудили, но и озадачили, теперьлежи и думай: парень в шляпе труп или не труп, и кто он такой вообще. Коля,Володя… Что он делал на кухне, а главное, когда подавился, то есть когдалишился чувств, и какое я могу иметь ко всему этому отношение.

Однако я здорово переоценила свои силы. Думать мне в ту ночьвовсе ни о чем не пришлось, не успела моя голова коснуться подушки, как ямгновенно потеряла сознание. Когда я вновь обрела его, в комнате вовсю жарилосолнце. Не помогали даже плотные шторы на окнах, в настоящий момент задернутые(не мною). С ними было даже хуже, духота в комнате стояла страшная, хотя окно ибыло распахнуто настежь (тоже не мною), и в комнату долетал веселый визгребятни и грохот трамвая на соседней улице.

— Ох, как мне плохо, — простонала я,переворачиваясь на спину, и в тот же миг увидела Варвару. Она стояла возлекровати с литровой банкой в руках, наполненной какой-то мутной жидкостью.

— На, — сказала бабка, протягивая мне банку.

— Это что? — испугалась я.

— Рассол. Покойный Петр Алексеевич всегда импохмелялся…

Покойный Петр Алексеевич был бабкиным мужем и являлсявыдающимся алкоголиком. О нем ходили легенды, например, как он однажды на спорвыпил ведро самогона или как свалился с пожарной каланчи, причем головой вниз,и ничегошеньки себе не повредил. Смерть его тоже была героической: загорелсявинный склад, и Петр Алексеевич бросился его тушить, бутылки начали взрываться,граждане покинули опасное место, а Петр Алексеевич остался. Когда пожарныевыволокли его, оказалось, что герой не дышит. Впоследствии выяснилось, что онвовсе не задохнулся в дыму, как предполагали многие, а захлебнулся, отчаяннопытаясь спасти государственное добро. Бабка о покойнике говорила с неохотой.Думаю, не без его стараний Варвара стала столь нетерпимой к пьянству вообще иотдельным представителям этого порока в частности. Характер ее закалился вдолгой позиционной войне, пока не приобрел вид железобетонной конструкции,способной выдержать удар танковой армии.

Однако сейчас физиономия Варвары имела скорее смущенноевыражение. В открытых дверях маялся взлохмаченный Юрик. Видя, как я припала кбанке, он с тяжким вздохом заметил:

— Разве рассолом-то похмелишься…

— Исчезни, — рявкнула бабка, и он исчез, но оченьбыстро появился вновь, теперь уже непосредственно в комнате.

— Пустое это дело, рассолом-то, — зашептал Юриктихо, но убежденно, стараясь держаться от бабки на расстоянии. Она метнула вего сторону гневный взгляд, но, как-то вдруг сникнув, опустилась на мою постельи позвала со слезой:

— Васька…

— У-у, — промычала я, допила рассол и вернулаВарваре банку, посидела немного, зажмурившись, и выдохнула:

— Хорошо…