Час джентльменов - Дон Уинслоу Страница 50

Признание Кори — фундамент, на котором построено обвинение Мэри Лу. Как только он треснет, рухнет все здание.

— И как нам разрушить этот фундамент? — спросил Алан. — Насколько хорош будет Кодани как свидетель?

— Очень хорош, — признал Бун.

— Ну вот, — махнул рукой Билл.

— Ты можешь сделать так, чтобы он выглядел похуже, — заметила Петра.

— Не тешь мое самолюбие, мне это не нравится.

— Извини, — сказала Петра. — Но мы ведь можем усомниться в адекватности обвинений против Кори, если переведем стрелки на Бодина.

— Здесь все зависит от судьи — насколько он даст нам разгуляться.

— Можно его убедить, — настаивала Петра.

— Опять-таки…

— Вы меня извините, но если и Томпсон, и Поптанич откажутся от своих показаний…

Билл перегнулся через стол и взглянул Буну в глаза:

— Вы можете честно сказать, что на сто процентов уверены, что это не мой сын убил того человека?

— Нет.

— Тогда это безумие, — покачал головой Билл. — Мы выбили себе хорошие условия, надо их и принимать. Я объясню это Кори, и вы, Алан, сделайте то же самое. Не забывайте, кто оплачивает ваши счета.

— Я знаю, кто оплачивает мои счета, — ответил Алан. — Но я предложу Кори оба варианта, и пусть решает сам. И если после этого вы, Билл, перестанете «платить по моим счетам» — идите к черту. Тогда я займусь этим делом pro bono. [56]

Когда Шекспир писал, что надо убить всех адвокатов, он не знал таких, как Алан Бёрк, подумал Бун.

— Бун, — сказал Алан после того, как Билл ушел, хлопнув дверью, — ты меня доконаешь. То ты мечтаешь, чтобы парня повесили, то переводишь дело из непреднамеренного убийства в преступление на почве ненависти, то вообще утверждаешь, что он невиновен.

— Такого я не говорил, — возразил Бун. — Я сказал, что это не он нанес тот удар. Но раз уж он был членом банды, которая напала на Келли, он должен понести наказание. Только вот смертного приговора он не заслужил.

— А кто говорил о смертном приговоре? — удивился Алан.

— Рыжий Эдди.

— Ого.

Бун рассказал Алану и Петре о том, как Эдди угрожал Кори.

— Я предоставлю молодому мистеру Блезингейму право выбора, адекватно и полноценно осветив оба варианта. И если он решится на суд, удачи вам обоим! Но ты, Петра, поможешь как ему, так и себе, если найдешь для нас самого лучшего эксперта по биомеханике. А ты, Бун, продолжай рыть как бешеный. Может, нароешь нацистскую атрибутику или ку-клукс-клановские балахоны в шкафу мистера Бодина, например.

— Откладывать не буду, — кивнула Петра.

— Все понял, — откликнулся Бун.

— Спасибо, — поблагодарил их Алан и вышел из комнаты.

— Он так спешил, — задумчиво сказала Петра.

— Разозлился.

— Я не про Алана, — уточнила Петра, — про Блезингейма. Он ужасно спешил, стараясь как можно быстрее упрятать сына в тюрьму на десять лет.

— Не захотел испытывать судьбу с жюри присяжных, — предположил Бун. — В принципе его можно понять.

Сам Бун одновременно понимал и не понимал такого поведения. Если бы я был на его месте, думал он, и кто-нибудь мне сказал, что, возможно, мой сын не убийца, я бы уцепился за эту версию. Блезингейм же отбивался от нее ногами и руками.

Кстати, о признаниях…

— Слушай, — начал Бун, — по поводу вчерашнего разговора…

— Я вела себя абсолютно некорректно, — откликнулась Петра. — Я предположила, что между нами возникла какая-то близость, которой и в помине не было, и…

— Я вел себя как малолетний обидчивый идиот.

— Это верно.

— Ты вечером занята? — спросил Бун.

— Вечером?

— Ну, это такое время после заката, — пояснил Бун. — Обычно сменяет день. Который, кстати, уже почти закончился.

— Увы, я же со своими гурманами договорилась пойти поужинать, — ответила Петра. — Я бы позвала тебя с нами, но ты же вроде не любишь…

— Конечно-конечно, без проблем. Я…

— Но я освобожусь… дай-ка подумать. Где-то в десять с хвостиком.

— В десять с хвостиком.

— В начале одиннадцатого.

— Да нет, я тебя понял, — сказал Бун. — Просто… Десять. С хвостиком. Так я тебе позвоню?

— Можешь просто приехать.

— К тебе?

— Ну да, — кивнула Петра. — Не в ресторан же.

— Ага.

Значит, к ней домой, подумал Бун.

Расставить все точки над «i»?

— Или так, или никак, — отрывисто бросил Крус Иглесиас.

Глава картеля пребывал в дурном настроении. Сидя в убогом домишке в Пойнт-Ломе, он скрывался от наемников Ортеги и американской полиции. Он маялся от скуки и бесился, что дела идут не совсем так, как он ожидал.

— Возможно, мне понадобится еще немного времени…

— Нет, больше никаких отсрочек.

— Я правда думаю…

— Мне наплевать, что ты там думаешь, — оборвал собеседника Иглесиас. — По-твоему мы уже пробовали. Теперь будем делать по-моему.

Иглесиас швырнул трубку. С него хватит. Надоело выслушивать бесконечные извинения и просьбы. Он уже дал этим гуэрос шанс все исправить, да не один. Он был добр, даже более чем. Пытался вести себя как джентльмен и от них ожидал того же. Но не вышло.

В конце концов все, как всегда, упирается в деньги. Джентльмены, не джентльмены, но эти шуты янки позарились на его деньги, а такого Крус никому не позволяет.

Он позвал из кухни Сантьяго. Его помощник готовил свои заслуженно знаменитые фрикадельки, и по дому разносились умопомрачительные ароматы. Но у Иглесиаса были дела и поважнее домашней кухни.

— Ты в этом фартуке выглядишь как полный имбецил, — заметил он, когда из кухни показался Сантьяго.

— Но у меня же совсем новая рубашка, — запротестовал Сантьяго. — Стоит три сотни баксов, из хорошего магазина. Я не хотел, чтобы она…

— Помнишь то дело, о котором мы с тобой говорили? — прервал его Иглесиас. — Так вот, пора его заканчивать.

— Вызвать «Безумцев»?

— Нет, — покачал головой Иглесиас. Ему не нужны были мерзопакостные демонстрации силы. Он просто хотел покончить с проблемой, да побыстрее. — Пусть этим займется тот человек…

— Джонс?