Санкта-Психо - Юхан Теорин Страница 50

Ян складывает письмо, аккуратно засовывает на место, достает штифт конторского клея и аккуратно запечатывает. Всё. Одного хватит.

Любовное письмо Ивану Рёсселю. Ян много раз читал, что известные убийцы, оказавшиеся в тюрьме, очень часто получают восхищенные письма от никогда с ними не встречавшихся поклонниц. От женщин, которые якобы хотят помочь им в исправлении.

Все хотят помочь Рёсселю.

Он вспоминает Рами, письмо, которое он начал ей писать. Но его любовь совершенно иная. Совершенно иная. Ничего общего.

Белка очень хочет перелезть через ограду, вот что написала ему она. Белка очень хочет выскочить из колеса.

Прошло уже две недели, а он так и не ответил. И к тому же обещал себе прекратить контрабанду писем.

Ян достает бумагу. Допустим, Рами и в самом деле сидит в этой больнице-тюрьме под именем Бланкер. Допустим, он решил написать ей письмо – и что он должен писать? Ему совершенно не хотелось, чтобы письмо его было похоже на письмо этой неведомой Карин из Хедемуры, помешавшейся на любви к преступнику.

Надо рассказать ей, кто он.

Привет, меня зовут Ян. Мы встречались с тобой много лет назад в заведении под названием «Юпсик», я помню, тебя тогда звали Алис, но имя это тебе надоело. Ты играла на гитаре, я на ударных, и мы много говорили. Я очень любил с тобой говорить.

А теперь ты в Санкта-Патриции. Я не знаю, почему и за что, мне это неважно. Важно то, что я хочу тебе помочь. Я кое-что сделал для тебя. Я завершил иллюстрации к книгам, которые ты передала детям в подготовительной школе, но хотелось бы сделать больше. Намного больше.

Я мечтаю найти дорогу в жизни. Для нас обоих. И главное – помочь тебе…

Он отложил ручку и проглядел написанное. Помочь тебе… помочь тебе что? Бежать? Ведь именно это ты собирался написать? Но нет. Он этого не напишет. Сначала надо узнать, хочет ли она этого сама. Сама Рами, а не ее белка.

В Юпсике они говорили о побеге чуть не каждый день. Убежать, повидаться со старшей сестрой, поехать в Стокгольм… ей было тогда всего четырнадцать, но у нее были большие планы.

А у Яна не было никаких планов. Кроме одного – быть с Рами.

Настоящая любовь никогда не умирает естественной смертью. Ее убивают те, кто диктует нам нашу жизнь. Вот так и надо было написать.

Он скомкал исписанный лист и взял новый.

Мария, меня зовут Ян Хаугер. Я работаю в Санкта-Патриции, но не в самой больнице, а в подготовительной школе для детей заключенных. Для них я воспитатель, но мне кажется иногда, что я Рысь. Ты ведь тоже выбрала для себя новое имя, ты называешь себя Белкой, но когда мы знали друг друга, тебя звали Алис Рами. Ведь так?

Я почти уверен, что это так. Я почти уверен, что именно с тобой мы встретились в месте под дурацким названием «Юпсик», я почти уверен, что наши палаты были рядом. Мы играли вместе – ты на гитаре, я на ударных, делились секретами и обещали сделать друг для друга кое-что, когда мы выйдем оттуда. Это был своего рода пакт.

Мне бы очень хотелось с тобой встретиться и поговорить про этот пакт, потому что я выполнил свою часть договора, и, мне кажется, свою часть ты выполнила тоже.

ЮПСИК

– Смотри, скорей смотри!

Ян вздрогнул. Он сидел на полу. Она играла на гитаре, он слегка поддерживал ритм и чуть не заснул – и тут вдруг она резко, со звоном оборвала игру:

– Ты видел моего зверя-хранителя?

– Что?

– Посмотри! Вон там, на газоне.

Он никак не мог понять, о чем она, но когда подошел к окну, тут же увидел: по траве прыгал маленький зверек. После каждого прыжка он замирал, быстро оглядывался и делал новый прыжок.

– Белка.

– Бабушка Карин говорит, белки приносят счастье. Но этого-то бельчонка я сама выдумала. Могу, например, послать его на свободу. Смотри…

И в самом деле: белка тут же прыгнула в сторону ограды, в мгновение ока перелезла колючую проволоку, помедлила немного – и одним мощным прыжком, больше похожим на полет, перескочила на ветку дерева. Суетливо огляделась и исчезла в кроне.

– Вот так, на свободу… – Рами серьезно посмотрела на Яна. – Это никакая не белка. Это мои мысли, и теперь они на свободе.

Ян на секунду решил, что она шутит. Но Рами даже не улыбнулась.

Они стояли у окна, и Ян вдруг осознал, что она очень близко. Он почти налег на нее, чувствовал ее запах… травы, смолы и еще чего-то. Ему стало неловко. Надо что-то сказать.

– Значит, тебя… зовут Рами? И все?

– Раньше меня звали Алис, но Рами вполне достаточно.

Она отошла от окна, взяла пару аккордов на гитаре и посмотрела на Яна.

– Знаешь, что мы сделаем? – спросила девочка.

– Что?

– Дадим концерт. Еще немного порепетируем, а потом поиграем для привидений.

– Каких привидений?

– Для всех, кого здесь держат в плену.

Ян кивнул и подумал, что он-то себя пленником не ощущает. Наоборот, эта ограда – защита от остального мира.

Внезапно дверь открылась, и показалась черноволосая женская голова в больших блестящих очках.

– Алис?

Рами замерла и напряглась как струна. И правда – длинная, тонкая… как струна.

– Что? – спросила она еле слышно.

– Ты не забыла, что у нас сегодня сеанс терапии? В три часа.

Рами промолчала.

– Просто поговорим. Уверяю, ты почувствуешь себя лучше.

Дверь закрылась.

– Болтунья, – сквозь зубы сказала Рами. – Психобалаболка. Я ее ненавижу.

На пятое утро в Юпсике Ян сидел в своей комнате и продолжал серию о Затаившемся и Банде четырех. На постели комком лежала простыня. Сейчас она высохла, но когда Ян проснулся, простыня была мокрой.

На столе рядом дневник – тот самый, что нашла для него Рами. Он приклеил скотчем на обложке сделанный Рами поляроидный портрет и начал записывать. Все, что случилось за последнюю неделю, все, что говорила ему Рами, все, что пришло в голову ему самому. И вдруг оказалось, что исписано уже много страниц. Странно.

В дверь его палаты постучали. Он поступил так, как поступала в таких случаях Рами, – промолчал. Но дверь все равно открылась, и в щели появилась бородатая физиономия. Психолог по имени Тони.

– Привет, Ян. Нам с тобой надо поговорить.

– О чем? – Ян невольно напрягся.

– Об одном парне… зовут его, если не ошибаюсь, Ян Хаугер. – Тони улыбнулся в бороду. – Пошли в мой кабинет.

Ян остался сидеть за столом с карандашом в руке. Он помнил телефонные угрозы. Ничего он им не расскажет.