Дело об избиении младенцев - Михаил Карчик Страница 51

— Стоп, народ, не надо так. Я на это не подписывался. — Бормотал электрик, удерживая руку дяди Пети с хлыстом, поднятым для нового удара.

— Я тебе все зубы выбью! Это ты сама воровка. Подрядилась писать статьи против нас. А ну говори, по чьему заказу! — Орала Степанида Васильевна.

«Когда-нибудь это кончится. Но если к концу я буду искалечена, ничего хорошего не будет. — Подумала Юля. — К тому же, они все пьяны как свиньи».

— Хорошо, будем корректны. Вы не крадете гуманитарную помощь, а используете ее нетрадиционным образом.

— Ишь ты, «используете»! — Недовольно взвизгнула Степанида Васильевна, но дядя Петя ее опередил. Он приблизился к Юле и сунул ей под нос предмет, который она меньше всего ожидала увидеть в его руках — диктофон.

— Значит так. Раз ты сообразила, с нами лучше не шутить, перейдем к делу. Для начала ты подробно расскажешь про ту фирму, которой понадобилось помещение приюта, и сколько тебе заплатили за печатный наезд.

— Зачем тратить время? Запись не будет иметь никакой юридической силы. — Возразила Юля.

— А это не твое дело. Видишь эту штучку? — Дядя Петя поднес к глазам журналистки резиновый жгут. — В твоей заказной статье было написано, что она не оставляет следов.

— Я ошиблась, — Юля скосила глаза на распухший кулак Степаниды Васильевны, — оставляет.

— И ощущение оставляет, будь уверена. Начинай интервью, пока я не рассердился.

— Петр Васильевич, — как можно вежливее обратилась к воспитателю Юля, вспомнив его отчество, — если я буду молчать, у вас не будет записи, за то у меня появится справка из больницы.

— Кто тебе сказал, что ты до больницы доберешься? — Хохотнул шофер Гоша. От него несло перегаром с пяти шагов. — Не, Петя, бить ее не надо. Просто поиграть в домашние городки. Каждый кинет по три палки и хватит. Подействует бы-ыстро. Я, мужики, вообще, готов начать.

Однако слова Гоши быстрее всего подействовали на Степаниду Васильевну. Она подскочила к шоферу, схватила за шиворот и стала возить его по стене, будто стараясь ее вытереть.

— Ах ты, кобель! Увидел сучку и сразу ей под хвост. Теперь понятно, чего ты говорил: «Сюда ее привезем». Понравилась тебя эта шлюшка?

Электрик и воспитатель, видимо испугавшись за жизнь Гоши, с трудом оттащили от него Степаниду Васильевну.

— Братцы, зря вы так. Перед работой пить нельзя.

На пороге стоял шатающийся доктор. Он не имел морального права на вышесказанные слова, ибо сам еле держался за стенку. Из кармана врача торчал его постоянный спутник — маленький молоточек.

— Нет, точно нельзя. Этак вы ее покалечите. Всем отвечать. Мне тоже. Шумите много. Дети проснулись. Вам что, свидетели нужны?

— Ну, вот что, — Степанида Васильевна подошла к Юле, — мы пойдем попьем чайку, а ты пока подумай, что будешь говорить. Ты не боись, мы скоро придем. Если кто по ноге пробежит, тоже не бойся, у них другой еды здесь хватает.

— Кстати, когда вы звонили в редакцию, то среди всего прочего говорили, что крыс вывели еще в позапрошлом году. — Усмехнулась Юля.

Степанида Васильевна дала ей легкую оплеуху и заковыляла к выходу. За ней потянулись остальные сотрудники «Живеночка».

Щелкнул выключатель. В темноте было слышно, как где-то капает вода. Слышалось шуршание. Первоначальный кураж у Юли прошел, и она наконец-то осознала, что ничего хорошего в этом приключении нет.

* * *

Хотя воду из подвала откачали два года назад, она какими-то путями просачивалась сквозь стены и стекала по обоям, оставляя на них желтые и белые дорожки. Нине нравилась сантехническая роспись. Для экспериментальной театральной студии «Диона» подобное украшение было более чем подходяще. Сегодня здесь давали «Тоску птицы» — драму по пьесе модного французского драматурга Виктора Мелисье. Нина была бы не прочь получить роль в спектакле. Не судьба. К счастью, смогла добраться сюда в этот вечер, чтобы забыть хоть на пару часов транскроссовские дела.

Суточный кошмар кончился. Как и две недели назад фирму спас Царев. Он нашел охранную контору, настолько храбрую и независимую от ГУВД, что она согласилась взять на себя заботу о безопасности опального «Транскросса». Фирма «Глаурунг» была готова приступить к работе уже завтра, причем бралась и решить все проблемы на Выборгском шоссе. По словам Царева, когда «Глаурунг» работал на Московской трассе, каждый доверенный его опеке груз доходил по назначению. Фирма, правда, запросила серьезную сумму за свои услуги, причем аванс следовало уплатить уже на следующий день. Через бухгалтерию такую сумму провести было невозможно, тем более, речь шла не о рублях, а исключительно валюте. «Надо подумать, как достать деньги», — сказал Царев. Нина уже придумала. От отчима осталась неплохая сумма. Причем покойный Даутов, хранил деньги не только в банках, но и в сундуке. «Сундуком» служил сейф, замаскированный под обычный шкафчик, переехавший из квартиры Даутова в новое жилище падчерицы. Конечно, деньги в сундуке мирно пылятся не работая. Но работающие деньги — дальние деньги. Банковский счет всегда можно заморозить. И что делать, если вдруг понадобится тысяч пятнадцать зеленых?

Сейчас они понадобились. Завтра они спасут фирму. Но сегодняшним вечером не будет ничего кроме «Птицы». Ни пачек бумажек с портретами американских лидеров, ни неучтенок и неустоек, ни фирмы с красивым названием «Глаурунг». Будет только негромкое журчание цимбалы, мягкий напев флейты и фигуры в развевающихся одеждах, перелетающих с одной стороны сцены на другую.

Неплохо, чтобы еще в этот вечер с ней был бы Алексей. Но ей, два часа назад не удалось до него дозвониться. Мылся, что ли? Или застрял в тоннеле? Жаль, что он не приехал и не обсудил с Царевым его спасительное предложение. Ну, не приехал — сам виноват. Похоже, у него есть еще какие-то дела, кроме работы на «Транскросс». То есть, на меня. Вот придет — скажу: Алеша, я тут посовещалась, разумеется, сама с собой и решила взять пост директора по безопасности нашей фирмы на себя. Отныне ты охраняешь меня как и прежде, но подчиняешься всем моим непосредственным указаниям.

С другой стороны, может и хорошо, что она сидит сейчас в «Дионе» одна-одинешенька. Нертов вряд ли оценил бы модное творение французского драматурга. Она уже совершила вынужденный деспотический поступок: заставив смотреть спектакль шофера и охранника. Неплохо было бы потом попросить их написать рецензию и постараться в нескольких словах пересказать увиденное. Бедолаги. В зале темно, даже газету не почитать.

Впрочем, страдания бедолаг приближались к концу, потому что к концу приблизился и спектакль. Сейчас самое время распить с друзьями-артистами бутылочку вина. Но это удовольствие растянулось бы надолго. Между тем, уже был двенадцатый час. Пора домой. Ее ждет сын, а завтра надо встать пораньше. Тем более, после недавнего происшествия, няня боится остаться одна с ребенком даже под надзором охранников. Нина попрощалась с друзьями и неохотно (а ее сопровождающие с явственной радостью) покинула театр.