Тринадцатая ночь - Алан Гордон Страница 52

— Меня научил этому мой учитель, — заявил он, кивая в мою сторону. — Я всего лишь предложил более правдоподобное объяснение, чем возвращение из небытия мстительного управляющего. Если бы Мальволио действительно был так одержим ненавистью, то появился бы уже много лет назад. Что скажете?

— Ты упомянул о мотиве для призвания меня сюда. Каков же он?

— Еще одно сомнительное предположение, если позволите. Вас могла вызвать Оливия.

Я задумался.

— Тебе кажется, что она подозревает Виолу, но не может открыто предъявить ей обвинение?

— В самую точку. Итак, она посылает к вам анонимного посланника, зная, что вы рано или поздно приедете и найдете убийцу.

— Это предполагает, что ей известна подлинная сущность гильдии.

Бобо пожал плечами.

— Я не думаю, что мы все еще остаемся тайным обществом. Графиня — сообразительная женщина, устроившаяся, подобно пауку, в центре собственной паутины и улавливающая в нее любые пролетающие мимо слухи. Все это вполне вероятно.

Я выглянул в окно, где за городскими стенами темнела река, по-зимнему спокойная. Никаких кораблей, только рыбачьи лодки. Бобо прав: в это время года замирает вся торговля.

— Да, я полный идиот, — сказал я. — Как мог я быть таким слепцом?

— Вы хотите сказать, что не знаете? — сочувственно усмехнувшись, спросил он.

Я в смятении взглянул на него, слезы застилали мне глаза.

— Извините, но очевидно же, что вы любите ее. Вероятно, вы влюбились в нее с первого взгляда, когда она появилась в городе, одетая в мужской наряд. Она была скорее одной из нас, чем одной из них, не так ли? Но вам, как добро порядочному шуту, нужно было довести до конца задуманный план, что вы и сделали. И теперь вы примчались спасать ее. Она, вероятно, поняла это, когда вы открылись ей, и с тех пор продолжает подыгрывать вам. Кстати, ваш черед ходить.

— Прости, я задумался, — сказал я, вытирая глаза и садясь к доске. — Каков был твой последний ход?

— Епископом [23].

— Что?

Он показал пальцем на фигуру. Я в замешательстве уставился на доску и проверил диагонали.

— Епископом, ну конечно, — сказал я. — И как я вижу, ты загнал в угол мою королеву. Ловко, очень ловко. — Я сердито положил моего короля. — Поглядите-ка на меня, я проиграл больному на голову сопернику.

Бобо тихо рассмеялся.

— Да, похоже на то, — согласился он. — Итак, что же мы будем делать? Если Мальволио тут ни при чем, то дело, в сущности, не касается гильдии. Мы можем просто отказаться от этого задания и с достоинством слинять отсюда.

— Нет, — сказал я. — Надо еще схватить злодея. Или следовало сказать «злодейку»?

Он невозмутимо кивнул.

— Тогда, может быть, стоит разузнать побольше об этом Алефе?

Я встал и протянул руку. Он пожал ее.

— Извини, что я втянул тебя во все это, — сказал я. — Из-за меня мы теперь переселились, вероятно, в самое опасное для нас место. С тобой все будет в порядке?

— Я надеюсь, — сказал он. — Ведь Виола думает, что мы ищем Мальволио. Да и вряд ли она решится на какие-то крутые меры прямо под собственной крышей. Но будьте осторожны в городе.

Я кивнул и отправился на конюшню. Зевс с надеждой взглянул на меня, когда я пошел за седлом.

— Вперед, мой старый грек, — сказал я. — Нам надо кое-что сделать.

По какой бы дороге ни шел глупый, ему всегда недостает смысла…

Екклесиаст, 10, 3.

Вняв моим увещеваниям, Зевс бежал мелкой рысью по берегу реки мимо бань, мимо причалов — туда, где пресные воды смешиваются с солеными. Обычно можно было легко найти перевозчика для переправы на южную дорогу, но эта зима оказалась достаточно ранней и холодной, чтобы заморозить всю реку, кроме узкой протоки посредине. Зевс ловко перепрыгнул ее, когда я предоставил ему свободу выбора.

Когда мы выехали на пустынную дорогу, я перестал сдерживать его порывы, и он полетел галопом мимо заснеженных полей и лугов, где редкие стада жавшихся друг к другу овец или коз пытались выкопать из-под снега замерзшие травы. Этот берег реки был более пологим, горы отступали дальше от моря, и здешние земледельцы, судя по пейзажу, не строили никаких укрытий. Меня никто не преследовал, да я и не волновался на сей счет. Все опасности поджидали меня впереди.

Южная дорога прижималась к морскому побережью, и ветер с такой силой взметал соленую водную пыль, что я промерз от нее гораздо больше, чем от самого мороза. Вскоре, к моей большой радости, поля в основном остались позади, сменившись рощами, которые все же обеспечивали известную защиту от ветра, несмотря на то что там росли аккуратные ряды оливковых деревьев, покойно дремлющих в ожидании весны. Я вновь перевел Зевса на рысь и начал приглядываться к растущим по сторонам дороги деревьям.

Последние два-три дня тут явно никто не проходил, но я искал следы более давнего путешествия. Хотя я не был настоящим лесником, однако частенько ночевал под деревьями и успел узнать их названия и особенности. Я не знал, что именно хочу найти, но понял бы это, если бы увидел нечто подходящее. Мы проехали неторопливо километров восемь-девять, и я старательно присматривался к сломанным веткам и малейшим нарушениям в покрывале опавшей листвы, но пока не обнаружил ничего особенного. Решив, что пора заканчивать прогулку, я повернул Зевса, и он потрусил обратно к городу.

Теперь у меня появилось время поразмыслить насчет обвинения в любви, брошенного в мой адрес синьором Бобо. Странная идея для шута, давно привыкшего скрывать свои чувства не только от других, но и от самого себя, однако она оказалась очевидной для моего наблюдательного напарника. Такие опасности представляет бытие без привычной маски. Черт бы побрал мое предательское лицо!

Я пел о любви, подсмеивался над любовью, сочинял длинные романтические поэмы для неудачливых поклонников с тугими кошелями, многократно разыгрывал могущественных и смиренных воздыхателей. Но самому влюбиться… В общем, я плохо себе представляю, что будет, если это случится. Кошка может смотреть на короля, а шут может любить герцогиню, но довольной при этом останется только кошка. Я должен был выполнить задание, когда она впервые появилась в Орсино в мужском платье, и теперь уж ничего не поделаешь.

— Что бы ты, мудрый грек, сказал по такому печальному случаю? — спросил я своего жеребца. — Если в легендах есть хоть крупица правды, то у тебя на сей счет гораздо более обширный опыт, чем у меня. Стоит ли мне переживать?

Зевс фыркнул, ответив разом на все мои слова. И тем не менее ответ мне понравился.

— Что ж, пусть так и будет, — сказал я ему да встречному ветру, и мы поехали быстрее в тишине, нарушаемой лишь приглушенным топотом копыт по снежной дороге.