Тайна Нефертити - Элизабет Питерс Страница 52

В моей власти было лишь одно: ползти вперед, невзирая на боль. Не отказываться от попытки добраться до института. В конце концов, все мои теории так и остались теориями. Эфемерными, как лунный свет, и, возможно, такими же обманчивыми.

И тут я услышала голоса.

В глухой тишине ночи они разносились далеко. Я узнала их тотчас же — узнала оба голоса.

Я вскочила на ноги, забыв, что в лунном свете видна как на сцене. Перед глазами у меня больше не было тумана, зрение прояснилось от ужаса и от того, что мои худшие опасения подтверждались. Я видела все отчетливо, как в телескоп.

Слева, в тридцати ярдах от меня, зияла бездна главной Долины царей. Справа, словно мелом проведенная линия по белой бумаге, тропинка через плато. На тропке два человека — видны лишь их темные силуэты — двигались и разговаривали.

Ожидаемый выстрел прогремел раньше, чем я успела закричать. Осколок скалы вонзился мне в икру, будто пчела укусила. С глупым самодовольством я торжествующе подумала, что логика моих рассуждений оказалась верна. Хассан, как и двое других, определенно находился где-то поблизости.

Я поступила так, как только перед этим считала глупым поступать, — стала прыгать, размахивать руками, выкрикивать какие-то фразы, смысла которых, если таковой в них имелся, дальше чем в десяти футах было не разобрать. Я совершенно забыла о Хассане с его пистолетом, все мои чувства были сконцентрированы на двух призрачных фигурах на тропе, темневших слишком далеко...

Одна из фигур развернулась к другой в движении, явно означавшем угрозу, даже если нельзя было уловить подробностей пантомимы. Тогда одна тень осталась лежать на земле, а другая побежала, но не ко мне, а к тому месту, где тропка, перевалив край плато, ныряла в Долину. Я не могла понять на таком расстоянии, был ли упавший мужчина сражен ударом кулака, пистолетным выстрелом или же ударом ножа, и уж меньше всего могла разобрать, кто был упавшим.

Мне не очень хотелось бы вспоминать, как глупо я выглядела, когда мчалась, перескакивая через валуны, в развевавшейся юбке и с всклокоченными волосами, и вопила, как злой дух, дурным голосом, дико размахивая в воздухе кинжалом с золотой рукояткой, — последнее обстоятельство особенно заставляет меня краснеть.

Я готова была воспользоваться своим оружием, однако, когда я подбежала к Хассану, все было кончено. Парень лежал навзничь, утопая в пышных складках своего балахона. Глаза его были закрыты, поэтому я поняла, что он жив. Луна сделала светлой его смуглую кожу, придав лицу неземную красоту и безнадежно обманчивую чистоту.

Я посмотрела на мужчину, стоящего над ним, часто и тяжело дышащего, как гончий пес.

— Он тебя не застрелил? — спросила я, как полная идиотка.

— Ну, если хочешь, застрелил, — сказал Джон и, опасливо поглядывая на мою занесенную для удара руку, добавил: — Так что тебе не понадобится приканчивать меня этим кинжалом.

Темное пятно на его правом боку не было тенью. Моя рука упала вниз, словно подрубленный сук, и Джон отпрянул, когда кинжал царапнул его по плечу.

— Черт тебя подери! — взревел он, и знакомый рык, безмерно дорогое лицо с грозно сдвинутыми черными бровями доконали меня. Я бросилась на него и обхватила обеими руками за талию. Он издал громкий, совсем негероический вопль.

— Тебе полагается просто скрипеть зубами, — заявила я. — Ты не смог бы так орать, если бы рана была тяжелой.

— Ты стиснула меня как раз там, где дырка от пули, — бесстрастно заметил Джон. Его тон был таким будничным, что, только вознамерившись отодвинуться от него, я почувствовала, как неистово, до боли, он прижимал меня к себе и как неудержимо била его, словно в ознобе, дрожь. — Где, черт возьми, ты была? — спросил он все тем же невозмутимым тоном.

— В гробнице, — ответила я и пожалела о своих словах, потому что объятие его ослабело, а взгляд, который он не сводил с моего лица, стал настороженным. Я совершенно забыла, что только обезглавление может отвлечь археолога от его археологии.

— Ты на нее напала?

— Это она на меня напала. Блоч обнаружил гробницу и притащил меня туда. Я провела там целую вечность, пытаясь выбраться.

— Ты ужасно выглядишь, — заметил он, с пристальным вниманием изучая мое лицо.

— Премного благодарна. Я чуть не умерла, выбираясь оттуда, и вся извелась от тревоги... И все по твоей милости! Я думала, что Хассан собирается тебя убить.

— А я думал, что Хассан тебя убил.

Выражение его глаз было совсем незнакомым, такого взгляда я никогда раньше не видела.

— Я постарел за вчерашний день лет на десять. Когда я увидел, как ты скачешь, словно чертик в коробочке, то подумал, что у меня в конце концов поехала крыша. Если бы я тебя не заметил, свернул бы Хассану шею. Я только и держался надеждой, что доберусь до этого гаденыша... Томми, Томми...

* * *

Он не был искусен в технике поцелуя, как Майк. Он сделал мне больно, и его поцелуй не поверг меня в сладкую истому и блаженное изнеможение. Я ответила ему с такой страстью, что чуть не задушила его, чего он, по-моему, не заметил. Я сдалась первой и оторвала от его рта свой, чтобы глотнуть воздуха, чувствуя, как у меня синеет лицо.

Несколько долгих секунд мы стояли, молча уставившись друг на друга, оба одинаково ошеломленные. Потом он неуверенно улыбнулся и пробормотал:

— Не могу поверить.

— Во второй раз тебе понравится больше, — заверила я его. — Я, кажется, отдышалась, поэтому если ты не...

— Достаточно на сегодня. — Улыбка его стала шире. — Надо посмотреть, как там чувствует себя наш общий друг. Я немного поторопился ударить его.

— Слишком поторопился, — раздался голос Майка.

Джон левой рукой обнял меня и притянул к себе поближе. Я была рада, что мне есть на что опереться. Это была, возможно, последняя идиотская мысль, посетившая меня за тот вечер. Майк держал в руках пистолет, должно быть свой собственный, поскольку пистолет Хассана лежал там, где упал. Я видела его краешком глаза — темный блестящий предмет на земле.

— Я уже стою тут некоторое время, — непринужденно сообщил Майк и вытер рукой струйку крови, сочившейся из уголка рта. — Не хотелось вам мешать. Не скоро ж до вас дошло то, что всем вокруг стало ясно давным-давно.

Он одарил нас доброжелательной, сияющей улыбкой. Весь вид его высоченной, сутулой, худой и нескладной фигуры казался таким привычным, что на какой-то момент во мне затеплилась надежда. Но видеть пистолет в его руке было непривычно, особенно направленным круглой черной дырой прямо мне в диафрагму.

— Ты что, губу прикусил? — спросил Джон.

— Угу. Ты застал меня врасплох. Не думал, что у тебя есть хоть какие-то подозрения.

— Они появились уже давно.

— Давно? — Я резко повернула голову, чтобы посмотреть на него. — А я думала... я чуть не охрипла, когда орала, чтобы предупредить тебя...