Биография Шерлока Холмса - Ник Реннисон Страница 52

За свое краткое пребывание в Риме (скорее всего, оно продолжалось не больше двух-трех дней) Холмс сумел убедительно доказать, что кардинал умер естественной смертью. Слухам был положен конец, и на папу вновь большое впечатление произвели находчивость и проницательность сыщика.

В 1895 году небезынтересные для сыщика события происходили и в Лондоне. Весной того года Оскар Уайльд возбудил дело о клевете против маркиза Куинсберри. Уайльд состоял в любовной связи с сыном маркиза, лордом Альфредом Дугласом. И маркиз, личность опасно нестабильная, преследовал писателя по всему городу, изрыгая угрозы и оскорбления при каждом удобном случае.

Ситуация накалилась, когда маркиз оставил в клубе Уайльда визитную карточку, адресованную «Оскару Уайльду, выставляющему себя содомитом [sic]». Уайльд под давлением столь же психически нестабильного Дугласа подал на маркизу в суд за клевету.

Это был опрометчивый шаг. Уайльд не принадлежал к числу тех, чья личная жизнь выдерживала пристальное изучение, которому она поневоле подверглась в ходе разбирательства.

Ища выхода из ужасающего затруднения, Уайльд вспомнил Уотсона, с которым обедал несколько лет назад в отеле «Лэнгэм», и его рассказы об удивительном даре друга доктора, Шерлока Холмса. Он написал Уотсону, спрашивая, не уговорит ли тот Холмса взяться за его дело.

Холмс отказался. От армии своих осведомителей в преступном и сексуальном подполье он знал достаточно о поведении Уайльда и о жизни Альфреда Тейлора, который поставлял писателю юношей и позднее оказался вместе с ним на скамье подсудимых. Сыщик понимал, что игра для обаятельного ирландца проиграна, и посоветовал Уайльду бежать из страны.

К отъезду на континент писателя побуждали и многие его друзья. Однако Уайльд, которого лорд Альфред подзуживал оспаривать обвинения, выдвинутые маркизом, предпочел остаться, парализованный странным фатализмом. В апреле Холмс вместе с тысячами других лондонцев прочел в газете об аресте Уайльда в отеле «Кадоген».

Хотя сыщик отказался помочь Уайльду чем-либо, кроме совета, который тот проигнорировал, он отнюдь не избегал общества «декадентских» писателей и художников своего времени.

В том же 1895 году, когда рухнули в пропасть жизнь и карьера Уайльда, Холмс недолгое время расследовал причины смерти родителей поэта Эрнста Доусона по просьбе последнего. Доусон-старший умер от чрезмерной дозы хлоралгидрата, вызывающего сильное привыкание наркотика, который викторианцы использовали как снотворное. Его жена повесилась несколько месяцев спустя.

Доусон-младший обладал богатым и болезненным воображением, которым пронизаны его жизнь и творчество. Даже в элегии возлюбленной он не устоял перед искушением напомнить: «Ведь слишком скоро мы оба вступим / На горькие пастбища мертвецов». Он проникся убеждением, что его отца отравил неведомый враг.

Однако Холмс не нашел в семейной истории Доусонов признаков чего-либо иного, нежели наркотическая зависимость, несчастливая случайность и тяга к саморазрушению.

В том же году сыщик занимался и другими случаями, о которых нам мало что известно. Достаточно будет одного примера.

Мемуары Чарльза Олкока, который двадцать пять лет был секретарем Футбольной ассоциации и первым стал организовывать Кубки Англии по футболу в начале 1870-х, содержат смутный намек, что Холмс участвовал в поисках кубка, когда тот был украден из витрины лавки бирмингемского торговца Уильяма Шиллкока 11 сентября 1895 года.

Упоминание «легендарного частного детектива», нанятого Футбольной ассоциацией, указывает на Холмса, но полной уверенности нет. Надо думать, Холмсу (если Олкок имел в виду именно его) не удалось отыскать вора. Хотя существует возможность, что он установил личность похитителя спортивного трофея, но не собрал достаточно доказательств, чтобы передать дело в суд.

Кубок так и не нашли. Лишь в 1963 году восьмидесятилетний старик признался на смертном одре, что совершил кражу и расплавил трофей для отливки фальшивых монет. Знал ли Холмс, кто вор? Это навсегда останется тайной, поскольку Олкок, излагая дело, ограничивается таинственной пометкой о легендарном детективе.

В 1896 году Уотсон описывает только три дела и вновь ни словом не упоминает события международного значения, которые отняли порядочно времени у его друга.

В рассказе «Квартирантка под вуалью» Холмс выслушивает исповедь таинственной женщины, снявшей комнату в доме некой миссис Меррилоу. Его конфидентка когда-то стала пособницей преступления страсти и трагически за него поплатилась.

Расследуя случай с «Вампиром в Суссексе», сыщик приходит на выручку другой женщине, отчаянно пытающейся скрыть от мужа ужасную правду и тем самым возбуждающей в нем страшные подозрения.

Еще одна личная драма скрывается за таинственным исчезновением в «Пропавшем регбисте» знаменитого игрока Годфри Стонтона как раз накануне Университетского матча, в котором ежегодно встречаются команды Оксфорда и Кембриджа.

В начале 1897 года здоровье Холмса вновь пошатнулось, и сыщику против воли пришлось отправиться на отдых. На сей раз Уотсон крайне сдержан в описании того, что привело к срыву. Говоря о здоровье Холмса, он отделывается расплывчатой фразой: «Сам он совершенно не щадил себя», но вполне очевидно, что Холмс вновь попал во власть кокаиновой зависимости.

Врач с Харли-стрит Мур Эгер, несомненно один из первых специалистов-наркологов, посоветовал Корнуолл как убежище от суматохи и искушений Лондона. Холмс, напуганный предупреждениями Эгера, что в противном случае он может «окончательно подорвать свое здоровье», согласился поехать.

Но даже в самом дальнем уголке Англии загадки и убийства преследовали Холмса. Именно здесь развернулись драматические события криминальной истории с «Дьяволовой ногой», когда сыщик раскрыл причину странной гибели сразу нескольких членов семьи Тридженнис.

В том же году Уотсон занес в своих архивы еще только «Убийство в Эбби-Грэйндж» [91], на первый взгляд совершенное взломщиками, которые лишили жизни хозяина дома, сэра Юстеса Брэкенстолла. Холмс выясняет, при каких обстоятельствах на самом деле встретил свой конец «один из самых богатых людей в Кенте».

Это расследование почти наверное предшествовало поездке в Корнуолл, а значит, деятельность сыщика на протяжении большей части года покрыта тайной.

Следующие три года тоже способны повергнуть в отчаяние биографа. Надвигался новый век, и можно предположить, что Холмса буквально рвали на части. И тем не менее Уотсон посвящает нас лишь в четыре дела, пришедшиеся на 1898–1900 годы.

В 1898 год английский помещик Хилтон Кьюбит просит Холмса разобраться в тайне «Пляшущих человечков» – странных, нарисованных мелом фигурок, которые возникали то на дверных косяках, то на подоконниках его дома. Это дело не принадлежит к числу больших успехов Холмса. Хотя он разгадал напоминающую детские рисунки тайнопись и прочел сообщения, зашифрованные в фигурках, ему не удалось рассеять мрачные тени прошлого и предотвратить трагедию, которую они предвещали. Кьюбит погиб, его жена выжила лишь чудом.