Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд Страница 56

Мэри рассмеялась:

– Ну, дохлый кролик или заблудившаяся овца. Может быть, мертворожденный олененок. Папа часто тут сидел и наблюдал за ними часами. Он даже имена им дал: Фентон, Эдмунд, Янг и Карлос. – Мэри начала складывать плед. – Уже очень холодно. – Грифы уже опустились ниже крон деревьев. – Пойдемте в дом, – предложила она. – Мне надо найти свою прислугу, чтобы мы могли поесть…

Вдова неожиданно задержалась в дверях и улыбнулась Ханне:

– Знаешь, чем больше я думаю, тем сильнее мне хочется, чтобы ты написала мою биографию соло. К черту Ричарда. Ты – писательница, а не самодеятельный психолог с контрактом на книгу. И у нас с тобой, дочка, столько общего, да поможет нам бог. У меня предчувствие, что ты сможешь написать книгу так, как не сможет никто другой, особенно мужчина. И может, особенно твой мужчина.

Ханна покачала головой:

– У меня нет ничего, кроме начала романа, который вряд ли удастся опубликовать. Ричард утверждает, что это типичный первый роман – «сплошная помпезность и исповедь». Он говорит, что там слишком много описаний. И все же я никак не могу вычеркнуть хотя бы слово – хотя, возможно, в этом и есть острая необходимость, – потому что это мои первые настоящие слова.

Ханна почувствовала большую руку Джимми на своем плече.

– Ханна судит себя слишком сурово, – сказал он. – Гектор читал некоторые ее рассказы. Сказал, что они очень даже неплохие. И девушка теперь работает над романом с помощью Гектора. Она не биограф.

Ханна с изумлением взглянула на ирландца. Получается, что Гектор заручился поддержкой Джимми, чтобы отговорить ее от написания биографии Мэри.

Вдова криво улыбнулась:

– Так и я бы с удовольствием почитала ее рассказы. Я уверена, что они лучше, чем она сама думает, раз уж Гектор, этот старый бабник, так полагает.

Джимми закусил губу, услышав, что Мэри назвала Гектора старым бабником. Он достаточно давно знал Гектора, чтобы понимать, что в этой нелицеприятной оценке Мэри есть правда. Джимми всегда осуждающе качал головой, когда Гектор волочился за молоденькими. Да, он еще помнит одну девчушку в 1950-м, в Огайо, которая…

Мэри сказала:

– Кстати, мне и не нужен никакой гребаный биограф. Мне нужен переводчик. Так или иначе, ты должна дать мне что-нибудь свое почитать, например рассказ. Или дай мне взглянуть, что у тебя уже есть для первого романа. Может быть, потом я отправлю его Чарли, ты ведь его знаешь? Устрою его в старое издательство Папы. Помогу тебе довести его до ума и издать. Ведь сумела же я подчистить Папин «Праздник», и теперь этот чертов роман – современная классика. Мы неплохо справлялись после этого события летом шестьдесят первого года, верно?

– Совсем неплохо, – согласился Джимми. – Послушай, у меня кончились сигареты, дорогая. Придется съездить в город… я тут же вернусь.

Но, выйдя через главную дверь, Джимми обошел Дозорный дом, прячась за деревьями, осторожно пробрался к тому месту, где он заметил агента ФБР. Но мужчина уже исчез.

Когда Джимми вернулся к входной двери Дозорного дома, он с трудом дышал и сильно вспотел. Все эти игрища были ему уже не по возрасту. Он услышал гудок автомобиля. К дому на своей «белэр» подъехал Гектор. Он помахал ему рукой, поставил машину в гараж и вылез.

Подойдя, он пожал Джимми руку и сообщил:

– Я только что доставил Полсона в гостиницу. Профессор был в полной отключке. Наверное, мне стоит пойти и сказать его жене, что муж вернулся. И в очень плохом виде.

Мне жаль людей, которые не пьют. Когда они просыпаются утром, они чувствуют себя так, как потом будут чувствовать весь день.

Фрэнк Синатра

– Я не уверен, что стоит сегодня встречаться с Диком, – сказал Гектор, направляя машину к центру Кетчума. – Он совсем развалился.

Не в себе.

Ханна смотрела в ветровое стекло:

– Пьяный, вы имеете в виду.

– В лучшем случае. Но возможно, что-то еще. – Гектор не упомянул наркотики, потому что не знал, как сказать ей об этом, не рассказывая о Доноване Криди и остальных безумствах, которые он пока старался скрыть от Ханны. – Я уложил его в постель. Он без сознания.

– Может быть, я должна позвать врача, – хрипло сказала Ханна.

Гектор кивнул и пожевал губу. Черт, это бы не помешало.

– Он убивает себя алкоголем, – сказала она. – Не думаю, что он способен остановиться. Когда-нибудь.

Гектор глубоко вздохнул:

– Я тоже не думаю, дорогая. Ты должна подумать, как бы уйти от него. Быстро. Мой инстинкт мне это подсказывает. Ричард стремительно катится вниз, милая. Его ждет плохой конец.

– Мэри хочет отказаться от его услуг, – сказала Ханна. Она поколебалась, потом добавила: – Мэри снова попросила меня написать ее биографию. Я собираюсь согласиться.

Гектор сердито взглянул на нее:

– Это еще одно несчастье. Ты не должна портить свою карьеру беллетриста ради того, чтобы обелить эту взбалмошную старую суку. – Черт! Пожалуй, он высказался слишком резко. Он торопливо добавил: – Я имею в виду, что очень опасно так отвлекаться. Ты же не хочешь, чтобы тебя считали биографом.

– Эта биография сделает меня автором, – возразила Ханна. – Я стану известной, и это откроет дорогу моему первому роману. Подтолкнет меня, привлечет ко мне внимание. Я… я уже начинаю думать о своей собственной затяжной игре.

Он протянул руку и сжал ее ладонь:

– Если ты этого хочешь, то самый ошибочный путь – завернуть в нехудожественную литературу.

Ханна смутилась:

– Я не сказала, что наверняка соглашусь. В смысле, я ведь еще не подписывала никаких контрактов.

Он печально улыбнулся.

– Тогда запомни, Ханна, я сделаю все от меня зависящее, чтобы помешать тебе писать эту книгу для Мэри. Потому что это будет катастрофа, я это предвижу.

Ханна кивнула, не решаясь встретиться с ним взглядом.

Ханна нашла Ричарда валяющимся голым на кровати. От него несло перегаром и еще чем-то – она не могла определить. Рот у него был открыт, и он храпел. Гектор глубоко вздохнул и притянул ее к себе. На ночном столике стоял наполовину полный стакан вина. Рядом расположился большой кувшин божоле, почти пустой, от которого несло уксусом, как будто вино прокисло, поскольку было открыто пару дней назад. Но Ричард все равно его выпил.

Ханна вылила остатки из стакана и превратившееся в уксус красное вино из кувшина в раковину в ванной комнате. Помедлила, склонившись над раковиной, потому что ребенок принялся лягаться. Она еще раз перевела дыхание, стараясь прогнать прочь приступ тошноты. Подняла сиденье унитаза на случай, если ее вырвет. Унитаз был весь в пятнах крови. Только этого ей и не хватало. Ханну дважды вырвало, после чего она спустила воду. Закусив губу, она вытащила сложенный листок бумаги, на котором Мэри накорябала что-то о ней и Ричарде, и наконец прочитала написанное.