Заморозь мне `маргариту` - Лорен Хендерсон Страница 56

– Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек и Горчичное Зерно! – крикнула она.

Сегодня все играли вдохновенно. Ранджит колесом прошелся по сцене и выкрикнул:

– Я здесь!

Высокий блондин Паутинка, бросив сигарету, двинулся походкой модели на подиуме и манерно, лениво протянул:

– И я!

Девушка, исполнявшая роль Мотылька, упала на колени, проехала несколько футов по сцене и остановилась в нескольких дюймах от Титании. Хелен достаточно было протянуть руку, чтобы потрепать ее по голове.

Последовала пауза, я затаила дыхание, ожидая увидеть прыжок Табиты и услышать реакцию сидевшего впереди мальчишки.

– И я! – послышался голос из-за мобиля. Воцарилась мертвая тишина; затем все эльфы синхронно подняли головы вверх, как марионетки, которых кто-то дернул за веревочки. Смотреть было не на что. Джейни повернула голову и обескуражен-но уставилась на меня. В этот момент из-за мобиля показалась голова Табиты.

– И я! – сказала она еще раз. В ее голосе слышалось отчаяние.

– О боже, – прошептала я. – Она застряла…

– Застряла?

Меня охватил ужас. Я поняла, что ни один из эльфов не видел Табиту снизу. Для этого требовалось встать прямо под мобилем – он загораживал Табиту от всех, кроме зрителей. К счастью, сцена была очень короткой, и Табита произнесла свои реплики с апломбом. Каким-то образом ей удалось изогнуться так, чтобы мы могли видеть ее голову, шею и одну руку, которой она экстравагантно жестикулировала, пытаясь компенсировать свое положение: повиснув в пятнадцати футах над сценой, она практически не могла двигаться.

Эльфы были профессиональными актерами. Они быстро пришли в себя и продолжали играть. Мне казалось, что я слышу в их голосах оттенок отчаяния, но, возможно, лишь потому, что видела, как они играют, когда все идет как надо. Уходя со сцены, Ранджит должен был схватить Табиту и подбросить ее в воздух, держа за руку и за ногу. В нужный момент он замер. Я заметила ужас на его лице – он осознал, что придется изобрести что-то другое. Когда сцена закончилась, Ранджит сделал еще одно колесо, но на этот раз его гимнастика выглядела очень приземленно, ей не хватало той почти нечеловеческой легкости, с которой он двигался, когда чувствовал себя уверенно.

Катастрофа не сбила с толку только Хелен и Билла. Хелен проявила тонкость и не вытягивала шею, пытаясь заглянуть за мобиль и выяснить, что случилось с Табитой. Вместо этого она еще уютнее устроилась на своем ложе из листьев и говорила с ней так, словно, будучи королевой фей и эльфов, могла видеть свою подданную сквозь мобиль. Именно ее хладнокровие помогло собраться остальным актерам, менее опытным и более подверженным панике. Я про себя похвалила ее: Хелен не выказала ни малейшего удивления. Билл, когда настал его черед говорить с Табитой, простодушно прошел за мобиль и задрал голову.

– Идите ж с милым к моему покою, – велела Хелен эльфам.

Она встала и дала Биллу понять, что тот должен идти первым. На Основу снизошло вдохновение. Он махнул Табите рукой, точно давая понять, что они еще встретятся, и увел эльфов за кулисы. Свет погас. Я молила бога, чтобы им удалось снять Табиту; помимо унижения, ее наверняка уже сводят судороги. Пауза затягивалась. Я больше не могла сидеть на месте. Хлопнув Джейни по руке, я кивнула в сторону сцены и прошептала: – Встретимся в антракте.

По пути я отдавила десяток неосторожно выставленных ног. Быстро пройдя по коридору, свернула за угол, спустилась по лестнице с позолоченными перилами, застеленной красным плюшевым ковром, и очутилась в проходе с голыми каменными стенами и голыми лампами. Контраст между кулисами и парадной частью театра всегда приводил меня в ужас. У выхода на сцену стояла ассистентка – она дергалась, как преступник, попавший за решетку. Круглыми от страха глазами она уставилась на меня и прошептала: – Ты видела?

Я кивнула. Пол сидел на стуле и повторял свои реплики, доводя себя до исступления. Время от времени он вскидывал голову и смотрел на свое отражение в огромном зеркале, висевшем под странным углом к стене прямо напротив. На какие-то секунды это успокаивало его. Я оказалась у стола ассистентки помрежа. Луиза напряженно переговаривалась по радиосвязи. Со сцены доносился голос Мэри – она произносила один из своих длинных монологов. Ее голос был громче и возбужденней обычного.

Чуть дальше я увидела Стива. Он почти беззвучно орал на рабочего, страховавшего Табиту. Рабочий замер, схватившись за канат. Его лицо побелело от ужаса. Он словно не слышал Стива, и слава богу – помощник режиссера так и кипел от злости. Стив стоял, упершись руками в ляжки, а его огромный живот свисал поверх ремня с инструментами, точно сумка кенгуру.

– Что за херня творится? – шипел Стив. Казалось, будто у него обожжено горло и он в муках выдавливает из себя слова. – Что там такое, на хрен?! Твою мать!

Я на минуту забылась, наслаждаясь богатством его словарного запаса. Рабочий тоже выглядел потерянным – но, наверное, по другой причине. Я скользнула мимо и посмотрела в пространство над сценой. Крохотная Табита медленно шла по узкому мостику. По крайней мере им удалось поднять ее обратно. Она чуть пошатнулась, ухватилась за канат, перепрыгнула через перила и исчезла.

– Эта хрень не двигалась! – заорал шепотом рабочий, к которому наконец вернулся дар речи. – Мы вдвоем повисли на нем, на хрен, как два звонаря, на хрен! Слава богу, на хрен, удалось поднять, на хрен, а то бедной девчонке пришлось бы, на хрен, болтаться там до антракта, мать его.

Похоже, Стив своим красноречием портит персонал.

– Как это случилось?

Наматывая трос на крюк, рабочий бросил через плечо:

– Сейчас выясним!

– С канатом все было в порядке?

– Откуда я знаю? – Работяга развернулся, его лицо исказилось от ярости. Похоже, он был парализован гневом и только теперь начал приходить в себя. Он тихо кипел, пока тянул за канат Табиты, так теперь хоть поорать можно. – Ты что, хрен в пальто, думаешь, стал бы я молчать, если бы почувствовал, что там неладное, а?! Ты за кого меня держишь, за дебила, а?

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, щегол! – зашипел Стив, приходя в еще большее бешенство.

Меня поразило, что, несмотря на всю свою ярость, они не повысили голоса – вот что значит сила привычки.

– Стив? Стив! – позвала Луиза голосом, спокойным, как музыка «эмбиент». – Может, сам поднимешься и посмотришь?

– Поднимусь, поднимусь, не волнуйся, – угрожающе ответил Стив, злобно глядя рабочему в глаза. – И там что увижу, то и увижу.

Произнеся эти потрясающие своей бессмыслицей слова, он двинулся к дальней стене и полез вверх по трапу, с усилием хватаясь за перекладины. Он был в очень плохой форме: живот болтался чуть ли не на уровне колен.

Дрожащий от напряжения рабочий отвернулся. Мы встретились глазами.

– Канат застрял! – жалобно объяснил он. – Что я мог сделать?