Благие намерения. Мой убийца - Ричард Халл Страница 57

Однако вернемся к перемещениям Джеймса Бейнса. Поднимаясь по лестнице к квартире Алана, он увидел, как кто-то входит в дверь, и догадался, не без оснований, что это хозяин, с которым, как он честно признал, встречаться желания не было. Очевидно, Алан вернулся домой раньше, чем планировалось. Именно поэтому, если мои размышления верны, письма оставались в цветочном горшке, а Джеймс стоял снаружи.

Он очень долго прождал на улице – сей факт показался странным даже коронеру, – представив на этот счет крайне неубедительное объяснение: якобы брат написал, что очень нужно увидеться. Зачем, Джеймс не знал, но сам поразился, насколько брат подчеркнул, что это срочно. Поэтому он и ждал. В итоге его терпение было вознаграждено: из дома вышел человек, который ранее туда заходил.

Здесь требуются некоторые разъяснения, ведь Джеймс не мог отчетливо разглядеть Алана. К несчастью, объяснение Джеймса выглядело довольно убедительным: он описал костюм и галстук, в которых был Ренвик (и которые на самом деле не снял до сих пор), и добавил пару замечаний по поводу роста. На вопрос, видел ли он раньше мужчину, который выходил из квартиры, Джеймс дал отрицательный ответ, но из представленных фотографий снимок Алана выбрал без колебаний.

Поведение Алана – тот явно нервничал и беспокойно оглядывался – показалось Бейнсу странным, и вместо того, чтобы сразу идти к брату, он решил выждать еще пару минут. Затем произошло следующее: Алан вернулся, поднялся в квартиру, вскоре вышел снова и практически дал деру. На этот раз Бейнс без колебаний поднялся наверх, беспокоясь за брата. Дверь была заперта, а на звонок никто не отвечал.

Именно следующий его шаг заставил меня задуматься о том, что он знал больше, чем рассказал. Логично было отправиться к управляющему здания, спросить, известно ли тому что-то о местонахождении брата, и, наконец, предположив, что брату могло сделаться плохо, поинтересоваться, нет ли дубликата ключа. Вместо этого Джеймс сразу пошел в полицию. На следствии он заявил, что интуитивно понял: что-то здесь не так. А потом добавил, что ни управляющего, ни швейцара в холле не заметил. Мог и не соврать, ведь Анита Килнер без проблем смогла избежать с ними встречи.

Так или иначе, Джеймс пошел в полицию. И хотя, думаю, он упомянул про письмо, которое получил от брата, само письмо он так и не показал. Вероятно, оно было слишком красноречивым.

Через полчаса после того, как Алан второй раз вышел из квартиры, прибыл полицейский медик, который впоследствии уверенно заявил, что, когда Алан зашел в квартиру в первый раз, Бейнс был жив. Это поставило Алана в весьма затруднительное положение. Конечно, лазейки еще оставались. Бейнса мог убить кто-то еще, пока Алан находился дома, а он этого или не видел, или ничего не смог поделать. Убийство могло произойти и в течение тех нескольких минут, пока Ренвик отсутствовал. Я знал, что он не входил в квартиру во второй раз, когда вернулся. Он сам рассказал мне. Но больше никто не мог это с уверенностью утверждать.

Второй вариант я отметил как просто возможный, хотя и малоправдоподобный, ведь убийца должен был все время скрываться в квартире, а потом так рассчитать и время убийства, и время побега, чтобы улизнуть от наблюдающего на улице Джеймса Бейнса. Если бы Алан сказал, что вернулся по какой-то невинной причине и пришел в ужас, обнаружив труп Бейнса, пришлось бы все равно объяснять, почему он сбежал, а не пошел в полицию. Вероятно, возникли бы и другие сложности: отпечатки пальцев, например. Нет, в целом такую линию защиты я забраковал.

По той же самой причине я забраковал и третий вариант, предложенный молодым человеком, которого я послал блюсти интересы Алана: мол, преступником был сам Джеймс Бейнс. Не то чтобы я думал, что это неправда, просто подозревал, что недоказуемо.

А что касается первого варианта – якобы Алан не знал, что произошло убийство, – он практически никуда не годился. Тело Бейнса лежало в гостиной, как не заметишь. Да и вряд ли он принял свою смерть совершенно бесшумно.

На этот счет были показания медика, очень неприятные. Алан, как мы еще вспомним, поведал, что потерял самообладание и ударил слугу кулаком, а Бейнс рухнул навзничь и, падая, ударился головой об угол тумбы письменного стола. Для Алана, по его словам, смерть Бейнса стала неожиданностью. Я даже подумывал, а не построить ли мне линию защиты на том, что он не хотел убивать. Увы, судя по фактам, об этом не могло быть и речи. Бейнс в прямом смысле был забит до смерти. Я опущу специфическую терминологию и поясню то, что, видимо, хотел сказать медик. Конечно, ни один врач не в состоянии ясно и четко изложить данные, а конкретно этого врача я сильно невзлюбил, еще когда он выходил из машины. За его вызывающее поведение и отвратительные рыжие волосы.

Врач, похоже, считал, что причиной смерти действительно стало падение на стол. Однако на подбородке жертвы было три синяка, а левый глаз сильно пострадал. Эти повреждения жертва, очевидно, получила до смерти. Потом шло описание удара и трещины в основании черепа. До тех пор я более или менее мог увязать эти факты с версией Алана. В конце концов, он сознался, что вышел из себя и мог не осознавать, что ударил четыре раза, а не один.

К сожалению, это было еще не все.

Когда Бейнс валялся на полу, Алан – возможно, не отдавая себе отчета, что слуга мертв, – поднял тяжеленный граненый графин с виски и несколько раз опустил его на лоб мертвеца – пока не проломил. А потом, по всей видимости не удовлетворившись результатом, долго бил ногами то, что – к этому времени даже он должен был понять – стало трупом. Причем с такой жестокостью, что сломал три ребра.

Складывалось впечатление, что, обнаружив письма, Алан вновь впал в ярость. Такое необузданное бешенство совершенно не вязалось с вкрадчивыми, ленивыми манерами Ренвика. Конечно, он обладал исключительной силой, но ему следовало об этом знать и не распускать руки.

Мне и сейчас сложно объяснить, почему для меня все перевернулось. Меня же не смутил один удар; почему я должен был чувствовать себя иначе, если их было десять? Так или иначе, зал суда я покинул до того, как присяжные вынесли Алану неизбежный приговор, испытывая угрызения совести и чувство гнева на весь мир, включая инспектора Вестхолла и врача. Кстати, впоследствии я обрадовался, услышав, что во время дознания из его машины украли медицинский чемоданчик.

По пути домой я специально сосредоточился на Вестхолле – хотел поставить себя на его место. Насколько я мог судить, он значительно продвинулся в деле, и я раздумывал, что именно ему известно. Например, миссис Килнер беспрепятственно подошла к двери квартиры, – не его ли это ловушка? Что он про нее знал? Удовлетворило ли въедливого полицейского мое объяснение насчет чека и каковы шансы, что за мной следят? Приходилось постоянно быть начеку, вести себя очень осторожно и не выдать, что я знаю больше, чем следовало. Потому что на месте инспектора Вестхолла я бы мистера Р. Х. Сэмпсона без присмотра не оставлял.

С намерением увидеть происходящее глазами общественности я прикупил вечернюю газету и пошел к себе домой. Решено: Алан должен срочно уехать, причем уехать так, чтобы не бросить на меня и тени подозрения. Я и раньше не планировал влезать из-за него в неприятности, однако теперь наконец стало ясно, что ему в принципе не следовало помогать.