Большой ментовский переполох - Михаил Серегин Страница 6

У Феди рот тоже замерз, а отогреться еще не успел, поэтому он за всех сначала отрицательно замотал головой, а потом кивнул, тем самым отвечая сразу на оба вопроса. Усатый мужик жестикуляцию понял, а потому молча указал на висевшее рядом на стене меню, в котором значилось, что сегодня в ассортименте горячие пельмени с бульоном и без, чай, кофе, полдесятка разных напитков, включая алкогольные коктейли и водку, а также десяток различных салатов.

Курсанты как по команде уставились на меню, потом переглянулись и посмотрели на Гангу. Федя, который уже успел наладить контакт с барменом, ткнул пальцем в надпись «пельмени горячие» в меню и, повернувшись к бармену, показал растопыренную пятерню правой руки и один палец на левой руке.

– Так вас же семеро, – удивился заказу усатый, имея в виду еще и Садюкина. – И вообще, вы что, немые? – запоздало поинтересовался он.

– Они такие же немые, как я Клаудия Шиффер. Порой и не заткнешь их, поэтому можете пока порадоваться, что у них рты от мороза замерзли, – с огромным усилием разлепив скованные холодом губы, процедил Фрол Петрович. – Вот сейчас отогреются, и такой гвалт начнется.

– А вы что будете? – обрадовавшись тому, что хоть кто-то в этой странной группе наконец подал голос, спросил мужик за стойкой.

– А мне... – задумался Садюкин, потом взглянул на курсантов и шикнул: – Ну-ка, быстро за стол. Сделали заказ, и хватит. Сейчас вам все принесут. У вас ведь есть официанты? – Это он уже обратился к бармену.

– Конечно, – кивнул тот. – Так что будете? – повторил он вопрос.

Садюкин убедился, что курсанты уселись, занятые только ожиданием горячей еды, и сказал:

– Мне тоже пельменей с бульоном и, – он понизил голос до шепота, – водки. Только вы налейте мне, пожалуйста, ее в стаканчик для чая. Хорошо?

– Как скажете, – все с тем же безразличным выражением на лице пожал плечами усатый.

Садюкин развернулся и двинулся к одному из столиков, за которым разместились близнецы Утконесовы и Ганга. За другим столом уже сидели Зубоскалин, Пешкодралов и Кулапудов. Все они сняли шапки и теперь нетерпеливо потирали руки в предвкушении вкусного завтрака.

Надо сказать, уже не первый раз Садюкин позволял курсантам подобную вольность. Обычно такое происходило, когда курсантам раз в месяц выдавали стипендию. Раньше ребята тратили свои небольшие деньги в основном на пиво и сигареты, да еще иногда ходили на дискотеку в местный клуб. Но теперь все изменилось, правда, не по желанию курсантов. Просто руководитель их группы, строгий, но справедливый Глеб Ефимович Мочилов, решил всерьез взяться за воспитание своих подопечных, причем не только физическое, культурное, профессиональное, но и нравственное. Рассудив, что, поглощая литрами пиво, курсанты портят не только свои почки, но и моральный облик всей школы, Мочилов попросил Садюкина о маленькой услуге, а именно, отводить курсантов в кафе. Мочилов знал, что от пельменей ребята отказаться не смогут, а потому с радостью будут ходить в кафе столько раз, на сколько хватит стипендии, то есть пять раз в месяц. Садюкин согласился на предложение Глеба Ефимовича с неохотой, но, раз посетив это кафе и согревшись здешней водкой, решил, что заведение весьма приятное, да и кормят здесь неплохо, а потому теперь даже с некоторой радостью таскал сюда группу капитана Мочилова.

Наконец, из подсобного помещения, служившего, по всей видимости, кухней, вынырнула официантка с подносом, на котором стояли тарелки с дымящимися пельменями. Официантка была очень симпатичной девушкой с длинными каштановыми волосами и зелеными глазками в обрамлении пушистых бархатных ресниц, густо накрашенных черной тушью.

Нисколько не смущаясь и слегка покачивая бедрами, обтянутыми синими джинсами, девушка расставила тарелки и чашки с чаем на столах, улыбнулась одновременно всем и вновь скрылась в кухне.

– Я ее люблю, – глядя вслед девушке, завороженно выдохнул Антон Утконесов, забыв, что рядом за столом сидит Садюкин.

– Курсант Утконесов, немедленно прекратите любить в учебное время, – цыкнул на него Фрол Петрович. – Иначе заставлю вас сделать сто прыжков через сугроб возле школьного крыльца.

Угроза немедленно возымела эффект, потому что заледеневший сугроб возле учебного корпуса школы милиции был метра полтора в высоту и сделать через него сто прыжков было выше всяких человеческих сил. Антон потупился и проговорил:

– Уже прекратил, теперь я ее ненавижу.

– Так-то лучше, – самодовольно усмехнулся Садюкин и, отпив из своего стаканчика, поморщился.

– Что, не вкусно? – тут же заметил наблюдательный Федя.

– Вкусно, – делая вид, что утирает рот рукавом, а на самом деле им занюхивая, откликнулся Фрол Петрович. – Я сморщился оттого, что чай горячий.

– А-а, – понимающе протянул Федя и принялся за еду.

Вскоре тарелки курсантов опустели, они наелись, напились, особенно в этом преуспел Садюкин, и, расплатившись, вышли из кафе. Однако при выходе они наткнулись на странную компанию. Четыре мужика явно бандитского вида вылезали из машины, припаркованной прямо у двери кафе. Однако, увидев парней в форме, бандиты переглянулись и полезли обратно машину. Веня это заметил и сказал Пешкодралову:

– Странные они какие-то. Может, документы у них проверить?

Пешкодралов внимательным взглядом оценил опасность странной компании и покачал головой:

– Нет, думаю, с документами у них все в порядке. Просто у таких типов рефлекс на милицию срабатывает, они сразу убежища ищут.

– Бегом марш! – отвлекая курсантов от разговора, скомандовал Садюкин, и тем ничего другого не оставалось, как подчиниться приказу.

На сытый желудок бежалось плохо, курсанты просто вяло перебирали ногами. Зато Садюкин после выпитого спиртного заметно повеселел и теперь уже бежал впереди всей группы, что противоречило собственным принципам Фрола Петровича: физрук считал, что всегда должен бежать позади группы, дабы видеть всех впереди бегущих. Естественно, переместившись вперед, Фрол Петрович не мог видеть, что делается позади него, а потому в скором времени убежал далеко вперед.

– Вот дает! – восхитился Леха Пешкодралов, наблюдая за тем, как все быстрее и быстрее удаляется от них физрук. – На него, видимо, еда действует не как отяжеление желудка, а как топливо для паровоза.

– Это не еда на него так действует, а водка, – пояснил пыхтящий позади Андрей Утконесов.

– Ой, а я-то все думал, чем это в кафе помимо пельменей пахнет, – подал голос Федя. – А это, оказывается, Садюкин опять надрался. И когда только успел? Я что-то не видел, чтобы ему водку приносили.

– Приносили, приносили, – усмехнулся Андрей. – В стаканчике под чай.

– Ни фига себе, – вступил в разговор Санек Дирол. – Я думал, только мы так обдурить можем, но теперь вижу, что Садюкин нас всех переплюнул.

– О, смотрите, возвращается, – указал рукой вперед Веня Кулапудов. – Видать, понял, что нас немножко потерял, вот и вернулся.