Большой ментовский переполох - Михаил Серегин Страница 7

Садюкин действительно долго бежал не оглядываясь, а потом, оглянувшись и не обнаружив у себя за спиной курсантов, очень удивился и даже подумал, что те от него сбежали. Едва он собирался броситься на поиски ребят, как те уже показались вдалеке.

– Ну, курсанты, – зло процедил Фрол Петрович, когда группа приблизилась, – всем обеспечу прыжки через сугроб, чтобы лучше ногами шевелили.

– А мы расскажем, что вы водку по утрам пьете, – не подумав, пригрозил Санек.

Лицо Садюкина мгновенно побелело, потом покраснело, потом отчего-то приняло синеватый оттенок, и физрук просипел:

– Ладно, посмотрим еще, кто кого. А ну, все быстро в школу!

Курсанты переглянулись, поняв, что в этот раз победа осталась за ними, но спорить с Садюкиным не стали и, следуя приказу, побежали к школе милиции.

* * *

Несмотря на то, что ребята с утра уже поели, на школьный завтрак они все равно пошли. Дело в том, что каждая порция, которую выделяла каждому курсанту школьная повариха тетя Клава, была настолько маленькой, что ее бы не хватило, чтобы накормить котенка, не говоря уже о взрослом парне. А вот добавку у тети Клавы мог выпросить только Дирол, да и то потому, что он напоминал поварихе любовь ее юности, какого-то не известного никому Агафона. И вполне понятно, что курсанты вечно ходили полуголодными и радовались любой возможности поесть, причем поглощали все без разбора, лишь бы было съедобно.

– А здорово мы Садюкину рот заткнули, – радовался Леха за завтраком, то есть уже за вторым завтраком.

– Ага, только не мы, а я, – гордо поправил его Дирол, доедая последнюю ложку овсянки.

– А я думаю, он нам теперь мстить будет. Садюкин такое безнаказанным не оставляет, и тебе, Санек, больше всех достанется, – разумно предостерег Веня.

– Ничего, выкручусь, в первый раз, что ли, – беспечно отозвался Дирол и уже хотел было подняться из-за стола, чтобы отнести грязную тарелку, но тут на плечо его легла чья-то тяжелая рука.

Санек замер, боясь обернуться.

– Кажется, расплата уже пришла, – прошептал он. – Но почему так скоро?... Фрол Петрович, я не хотел вас шантажировать, я совсем не то имел в виду... – начал было лепетать Дирол, но повернулся и осекся на полуслове. Перед ним стоял вовсе не физрук, а руководитель их группы капитан Мочилов.

– Чем это ты, Зубоскалин, Фрола Петровича шантажировал? – немедленно начал выспрашивать дотошный Мочилов.

– Я? Э-э... ничем.

– Врешь.

– Вру, – согласился Дирол.

– Накажу, – пригрозил Глеб Ефимович.

– Не надо.

– Ладно, после завтрака жду в учительской, – высказал окончательное решение капитан и добавил: – Чтобы были все до единого.

– А нас-то за что? – обиженно воскликнул Пешкодралов. – Санек натворил дел, а мы все отвечать должны? Это несправедливо.

– Курсант Пешкодралов, вы не слышали приказа!? – немного повысил тон Мочилов, но тут же, смягчившись, пояснил: – Мне нужно видеть вас по очень важному и срочному делу.

Леха, у которого после слов Глеба Ефимовича сразу отлегло от сердца, облегченно вздохнул и опустился на стул, а Кулапудов сказал:

– Хорошо, Глеб Ефимович, мы все будем через пятнадцать минут.

– Жду, – кивнул Мочилов и вышел из столовой.

* * *

От столовой до учебного корпуса курсанты добрались без особых приключений, если, конечно, не считать многочисленных падений на скользком льду.

– И почему нам зимой коньки не выдают? – ворчал Пешкодралов, в очередной раз поднимаясь на ноги. – Как хорошо бы было.

– Ага, можно было бы в хоккей играть прямо во дворе школы, – поддержал его идею Антон Утконесов.

– Нет, ребята, лучше не надо, – неожиданно воспротивился Дирол.

– Почему? – удивился Леха.

– Потому что я на коньках кататься не умею, – смутившись, признался Санек.

– Так мы бы тебя быстро научили. Хочешь, в воскресенье сходим на стадион, возьмем напрокат коньки и я с тобой позанимаюсь? – предложил всегда готовый оказать помощь ближнему Федя.

– Лучше не надо, потому что у меня патологическая боязнь коньков. Не будем усугублять и без того серьезную болезнь, – сделал Санек трагическое лицо и при этом улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба. – Хорошо, что Садюкин не заставляет нас на коньках кататься, а то мне туго пришлось бы.

Дирол и не подозревал, что Фрол Петрович, который в это время вывернул из-за угла учебного корпуса, все слышал и мотал на ус.

– Вот теперь-то я знаю, как тебе, Зубоскалин, отомстить, – себе под нос пробормотал физрук и, злорадно усмехнувшись, заспешил прочь.

Мочилов уже ждал курсантов в учительской. Когда те заявились и выстроились перед преподавателем, Мочилов начал свою речь:

– Курсанты, сегодня ко мне обратился с просьбой начальник Зюзюкинского отделения милиции уже известный вам полковник Стеблов.

– С какой просьбой? – не преминул вставить вопрос любопытный Дирол.

– Курсант Зубоскалин, не перебивайте преподавателя, – строго глянул на него Мочилов, и Санек виновато потупился. А Глеб Ефимович продолжал: – Нужно расследовать одно очень странное преступление, а именно убийство некоего гражданина Мартышкина. После занятий вы немедленно отправитесь в отделение, дабы получить от полковника Стеблова более точные сведения об этом преступлении, а также указания о возможных поисках убийцы. Все поняли?

– А почему они сами не могут расследовать? – разумно поинтересовался Веня.

– Вот у полковника и спросите, – отрезал Мочилов и махнул рукой, отпуская курсантов.

* * *

Стекольщики пока не пришли. Время уже близилось к обеду, а отделение милиции продолжало вымерзать вместе со всем личным составом. В коридорах было пусто, потому что все сотрудники, запершись в своих кабинетах и включив обогреватели, пытались хоть как-то согреться. Некоторые, особо смышленые, избрали способ согревания получше. Например, у Чаелюбова, вопреки его фамилии, в чайнике был вовсе не чай, а водка, которую капитан периодически подливал себе в чашку. Дежурный Васюков то и дело нырял под стол, прикладываясь к бутылочке с самогоном, конфискованным этим утром у одного пьяницы, которого задержали милиционеры в соседнем квартале.

Стеблов про все это знал, но упрекнуть своих подчиненных не мог, так как понимал, что в обстановке медленного, но верного оледенения продуктивно работать ну никак нельзя. Правда, накачавшись спиртным, работать тоже нельзя, но зато в этом случае исчезала опасность смертельного переохлаждения. «Лучше пьяный милиционер, но живой, чем трезвый, но мертвый», – сделал мудрый вывод полковник, поднялся из-за стола, открыл железный сейф, разместившийся в углу кабинета, достал оттуда презентованную ему неким благодарным милиции за хорошую работу гражданином бутылку коньяка и вернулся на место.