Косые тени далекой земли - Осака Го Страница 6

Кадзама, заметив наконец, что Риэ еле держится на ногах, поспешил поддержать ее.

– Ой, вы уж простите, я как-то не сообразил… Вы не сильно ушиблись?

– Нет, все в порядке, – произнесла Риэ, после чего все же, не доверяя ему, сама осмотрела улицу Принсипе.

И правда, там никого не было. В том, что ее преследовал мужчина в черном плаще, сомневаться не приходилось, однако сейчас его и след простыл.

Выпрямившись, Риэ попыталась разглядеть что-нибудь в темноте. В том месте, где лежал Хулиан Ибаррагирре, была непроглядная тьма.

– Так объясните, пожалуйста, что здесь в конце концов произошло? Вы бежали, не разбирая дороги, словно раненый зверь…

– На этой улице, там, в глубине, зарезали человека.

Кадзама разинул рот. В свете фонаря серебром блеснул вставной зуб.

– Зарезали? И вы это видели?

– Видела… – Риэ запнулась. – Скорее почувствовала.

Кадзама обернулся и снова пристально вгляделся в улицу.

– Вроде все спокойно. Может, сходим посмотрим?

– Ни за что. Меня преследовал человек, который пырнул его ножом. Может, убийца еще прячется где-то неподалеку.

– И правда. Тогда нужно убираться отсюда.

– Нет, я не могу. По меньшей мере нужно сообщить в полицию. Ты сходишь со мной туда?

При слове «полиция» Кадзама вдруг забеспокоился.

– Я полицию вообще-то не слишком жалую… От них и толку особого нет… Может, просто позвонить?

Риэ кивнула:

– Ты прав, первым делом позвоним. Какой у них номер телефона для срочных вызовов, ноль девяносто один или ноль девяносто два?

– Национальная полиция – ноль девяносто один, муниципальная – ноль девяносто два.

– А куда лучше звонить?

– Не знаю. До сих пор я как-то обходился без них.

Риэ и Кадзама обогнули запертый лотерейный киоск с опущенными ставнями и быстрым шагом прошли по узенькой улице Мануэль-Фернандес-и-Гонсалес до закусочной «Чорисо», работавшей всю ночь.

В этом районе города и в светлую пору дня преспокойно торговали наркотиками. На грузовиках, груженных сигаретами, приезжали усатые мужчины подозрительной наружности и вместе с сигаретами продавали наркотики. Вот и сейчас у стены толклось несколько сомнительных личностей.

Закусочная «Чорисо» хоть и не была заполнена до отказа, все же полуночников там сидело немало. Окрестности – хуже некуда, но закусочная, которой управлял добропорядочный галисиец, была вполне приличной.

Риэ прямиком направилась к телефону в глубине зала и, набрав номер 091, рассказала о происшедшем.

То, что кого-то пырнули ножом, казалось, произвело на подошедшего к телефону полицейского не большее впечатление, чем звонок о заблудившемся ребенке. Риэ несколько раз повторила свой рассказ, потом объяснила, откуда звонит, и повесила трубку.

У стойки она увидела Кадзама, потягивавшего пиво.

– Сэнсэй, не выпьете вместе со мной?

– Нельзя. Да и патрульная машина скоро приедет…

– Да нет, эти господа торопиться ни за что не станут. Может, хоть чашку кофе?

Чтобы привести в порядок расшатавшиеся нервы, Риэ решила воспользоваться его предложением.

Протянув руку, чтобы взять чашку, Риэ поняла, что ее бьет дрожь. Если бы Ибаррагирре был более худым, острие ножа наверняка прошло бы насквозь и вонзилось в нее. Даже сейчас, хотя прошло уже немало времени, Риэ передернуло от ужаса.

Кадзама начал расспрашивать, и Риэ рассказала ему о происшедшем все как на духу.

Кадзама было за тридцать, и уже более десяти из них он жил в Испании. По его словам, вначале он приехал для того, чтобы пройти курс игры на гитаре в стиле фламенко, но в конце концов так и остался жить в Мадриде.

Чем он жил, Риэ не знала толком. Вроде бы что-то зарабатывал игрой на гитаре, но денег у него никогда не было. Она познакомилась с Кадзама в неказистом баре, где он заговорил с ней и попросил угостить его выпивкой.

С тех пор каждый раз, когда они где-нибудь случайно встречались, Кадзама льстиво называл ее «сэнсэй» и всегда выпрашивал денег на выпивку. Притом Кадзама, по-видимому, считал, что это в порядке вещей. Из-за этой его наглости остальные японцы держались от него на расстоянии.

И все же он не всегда нуждался в деньгах. Иногда у него в кармане внезапно оказывалась совершенно невероятная сумма, и тогда он сам приглашал Риэ в какой-нибудь шикарный ресторанчик. Он утверждал, что деньги эти где-то выиграл, но о подробностях никогда не распространялся.

Наверное, из-за его бездумного образа жизни и японцы, и даже такие гедонисты, как испанцы, держались от Кадзамы на расстоянии, так что по большей части весь его круг состоял из одних лишь хитпано – цыган. Их образ жизни подходил ему более всего – отдаться на волю судьбы: оказавшись на мели, выпрашивать, пока не дадут, и угощать самому, как только в кармане зазвенят монеты.

Они все еще разговаривали, когда недалеко раздался звук полицейской сирены.

Риэ торопливо расплатилась и направилась к выходу. Вдруг передумала и остановилась.

«Одной все-таки лучше не ходить».

Она обернулась в сторону стойки, но Кадзама уже исчез.

Хулиан Ибаррагирре лежал в той же позе и на том же месте, что и тогда, когда Риэ пустилась бежать оттуда.

Полицейский в форме приложил палец к шее Хулиана пониже уха, потом покачал головой и жестом показал, что тот мертв. Тот же полицейский огородил место лентой, еще один связался с кем-то по рации, находившейся в машине. На улице, где до сих пор не было ни души, вдруг откуда ни возьмись стали собираться зеваки.

Риэ пришло в голову, что в толпе вполне мог оказаться тот мужчина в черном плаще, от этой мысли девушка сжалась на заднем сиденье полицейской машины. Сквозь стекло она осмотрелась по сторонам, но никого похожего на убийцу не увидела.

Вскоре приехала полицейская машина без опознавательных знаков и начался осмотр места преступления.

Один из приехавших, выслушав рапорт полицейского, подошел поближе и заглянул в машину. Ему было лет тридцать с небольшим, и чем-то он напоминал теннисиста Маккенроя.

– Барбонтин, из национальной полиции. Мне сказали, что ты японка, по-испански понимаешь. Ты первой обнаружила его, правильно?

– Совершенно верно.

– Покажи паспорт.

Риэ, порывшись в сумочке, протянула ему паспорт.

Назвавшийся Барбонтином следователь бегло проглядел его, затем спросил, где она живет.

– Совсем рядом. Улица Принсипе, одиннадцать, на третьем этаже, слева.

Барбонтин засунул паспорт себе в карман и сел на сиденье рядом с девушкой.