Безмолвный крик - Энн Перри Страница 6

Неудивительно, что Эстер Лэттерли до сих пор терпеть не могла то, что считала некомпетентностью медицинской администрации. Как они с Монком ругались! При одном воспоминании об этом Ивэн улыбнулся. Монк ругал ее за острый язык и одновременно восхищался ею. А она ненавидела черствость, которую углядела в нем, его равнодушное и пренебрежительное отношение к людям. И все же, когда инспектор столкнулся с тяжелейшим испытанием в своей жизни, именно она оказалась рядом, не позволила ему сдаться, боролась за него, даже когда казалось, что он не в состоянии победить и, что хуже всего, не заслуживает победы.

Как она восставала против сматывания бинтов, подметания полов и переноски угля, утверждая, что способна на гораздо большее, и доказывая это в полевых хирургических палатках, когда все врачи работали на пределе сил! Слишком многое ей хотелось реформировать, и рвение только мешало Эстер на ее пути.

Они прошли в конец палаты, и Райли остановился у койки, на которой лежал молодой человек – неподвижный, с совершенно белым, бескровным лицом. Лишь туманный след от дыхания на стекле мог бы подтвердить, что он еще жив. Никаких иных, заметных глазу признаков жизни несчастный не подавал.

Ивэн запомнил его лицо с той жуткой сцены в переулке. Те же черты – разрез глаз, почти черные волосы, довольно длинный нос, чувственный рот. Синяки не мешали разглядеть лицо, а кровь смыли. Ивэну очень хотелось, чтобы молодой человек выжил; он даже невольно напрягся, словно силой своих ощущений мог помочь выздоровлению. В то же время его пугала мысль о том, в какой океан боли погрузится несчастный, когда очнется в своем изломанном теле и к нему вернется память.

Кто этот «Р. Дафф»? Являлся ли пожилой мужчина его родственником? И что произошло в переулке? Какое желание привело их в такое гиблое место январской ночью?

– Дайте мне брюки, – прошептал Ивэн, снова испытывая нахлынувшую волну ужаса и отвращения. – Я отнесу их портному.

– Вам лучше взять пальто, – ответил Райли. – На нем есть этикетка и меньше крови.

– Меньше крови? У покойного все пальто ею пропитано!

– Знаю. – Райли пожал худыми плечами. – А у него – брюки. Возможно, во время схватки они все свалились в кучу… Но если хотите добиться от портного хоть какого-то толку, возьмите пиджак. Незачем пугать беднягу.

После тщательного осмотра Ивэн выбрал пиджак. Как и у покойного, вещи оказались разодраны в разных местах, покрыты грязью и стоками из канавы, рукава и полы измазаны кровью, брюки промокли.

Ивэн покинул госпиталь, все еще испытывая чувство ужаса; вымотанный морально и физически и продрогший так, что его колотило от холода. Взяв кэб, он отправился к себе. Ему не хотелось сидеть в омнибусе с этим страшным пиджаком рядом с порядочными людьми, возвращавшимися домой после рабочего дня и понятия не имевшими ни о том, что ему довелось увидеть и пережить, ни о молодом человеке, безвестно лежавшем в больнице Святого Фомы. Оставалось только гадать, удастся ли бедняге пережить эту ночь.

В девять утра Ивэн уже был у портного. Его встретил лично мистер Джиггз из «Джиггз и Малдрю», толстяк, которому, вероятно, потребовалось все его искусство, чтобы замаскировать объемистое брюхо и довольно короткие ноги.

– Чем могу служить, сэр? – несколько недовольно спросил он, заметив сверток под мышкой у Ивэна. Обращаться столь небрежно с изделиями высококвалифицированного мастера Джиггз считал непозволительным для джентльмена.

Ни времени, ни настроения, чтобы угождать чьим-то пристрастиям, у Ивэна не было.

– Есть ли у вас клиент по имени Р. Дафф, мистер Джиггз? – напрямик спросил он.

– Список моих клиентов – тема конфиденциальная, сэр…

– Я расследую убийство, – бросил Ивэн отрывисто, скорее в духе Монка, чем в своей обычной, учтивой манере. – Владелец пиджака лежит при смерти в больнице Святого Фомы. Второй мужчина, также носивший костюм с вашей биркой, – в морге. Я не знаю, кто они, и у меня есть только это… – Ивэн не обращал внимания на побледневшее лицо и выпученные глаза Джиггза. – Если можете что-то сказать, то говорите. – Он вывалил пиджак на стол.

Портной дернулся назад, словно увидел перед собой что-то живое и опасное.

– Посмотрите, – скомандовал Ивэн.

– О мой бог! – Мистер Джиггз положил на лоб вспотевшую ладонь. – Что случилось?

– Пока не знаю, – произнес сержант несколько мягче. – Не могли бы вы взглянуть на пиджак и сказать мне, для кого вы его пошили?

– Да. Да, конечно. Я знаю всех своих джентльменов, сэр. – Джиггз осторожно отвернул полу пиджака – так, чтобы только увидеть этикетку. Взглянув на нее, потрогал ткань пальцем, потом посмотрел на Ивэна. – Я сшил этот костюм для молодого мистера Риса Даффа с Эбери-стрит, сэр. – Портной заметно побледнел. – Очень сожалею, что он, по всей видимости, попал в беду. Я действительно огорчен, сэр.

Ивэн закусил губу.

– Уверен, что так. А вы не шили костюм из коричневой шерсти для другого джентльмена, возможно, его родственника? Мужчина лет пятидесяти пяти, среднего роста, весьма крепкого телосложения. Волосы седые, гораздо светлее, чем у Риса Даффа, я бы так сказал.

– Да, сэр. – Джиггз прерывисто вздохнул. – Я изготовил несколько костюмов для мистера Лейтона Даффа, отца мистера Риса. Боюсь, именно его вы описали. Он тоже ранен?

– Боюсь, он мертв, мистер Джиггз. Не могли бы вы назвать мне номер дома на Эбери-стрит? Я должен сообщить семье.

– Отчего же нет, конечно… Какой ужас. Надеюсь, что сумею вам помочь. – С этими словами Джиггз отступил на шаг; на лице его читалось такое страдание, что Ивэн почти поверил в его искренность – по крайней мере отчасти.

– Так что насчет адреса на Эбери-стрит? – напомнил он.

– Ах да… да. Кажется, тридцать четыре, если мне не изменяет память… но я могу посмотреть в своих записях. Да, конечно, я посмотрю.

Однако Ивэн не отправился прямиком на Эбери-стрит. Вместо этого он предпочел вернуться в больницу Святого Фомы, чтобы узнать и сообщить затем семье, что хотя бы Рис Дафф остался жив, даже если он без сознания. А если молодой джентльмен пришел в себя, то, возможно, и услышать от него самого, что случилось, не задавая лишних вопросов.

Кроме того, сержант просто не был готов предстать перед несчастной женщиной и заявить, что муж ее мертв, а сын пребывает между жизнью и смертью, и никто пока не знает, сколь тяжелы полученные им повреждения и мучительны страдания.

Ивэн сразу нашел Райли; тот выглядел так, словно не уходил из больницы всю ночь. На нем была та же измятая одежда с теми же пятнами крови.

– Парень все еще жив, – сообщил доктор, едва увидев Ивэна. – Примерно с час назад пошевелился. Пойдемте, поглядим, пришел ли он в себя. – И доктор быстро зашагал к палате, словно ему тоже не терпелось это узнать.

В палате царила деловая суета. Два молодых врача меняли повязки и осматривали раны. Медсестра лет пятнадцати-шестнадцати несла, согнувшись, ведра с помоями, стараясь не плескануть на пол. Пожилая женщина тащила ведро с углем, и Ивэн предложил ей помощь, но та отказалась, боязливо взглянув на Райли. Другая сестра, с собранным в охапку грязным постельным бельем, проскользнула мимо них, отвернув лицо. Райли, казалось, ничего не замечал – все его внимание занимали пациенты.