Убийственная лыжня - Йорг Маурер Страница 62

— Он нашел оздоровительный отель?

— Да, разумеется. Группу из десяти человек, которая все выслеживает в поселке, нельзя не заметить.

— Снаряды падают все ближе, — сказал Вонг.

— Этот комиссар Еннервайн уже с самого начала мне показался неприятным, — произнесла Шан. — Он действует хаотично, ведет расследования по всем возможным направлениям, дает сумбурные, дезинформирующие газетные интервью. Создается впечатление, что имеешь дело с провинциальным придурком. Тебя усыпляют, а потом вдруг он неожиданно атакует.

— Да, — согласилась Свобода, — и это делает его таким опасным. Я ведь его знаю. Но на этот раз он на ложном пути. Не беспокойтесь, мы схватим этого эпигонского парня Еннервайна. Итак, еще раз, друзья. Сидеть тихо — завтра я вернусь. Пока.

— Я полностью с тобой согласен, — сказал Вонг Шан, когда Свобода вышел из комнаты. — Этот австрийский упрямец начинает зверски действовать мне на нервы.

— Мы сделаем по-своему, — ответила Шан.

Свобода поехал через Ломасонскую долину, оставил слева позади Сан-Мартино, промчался мимо Лаго ди Тенно и добрался, наконец, до импозантного итальянского крестьянского двора. Никакого сравнения с бывшим почтенным жилищем Грасеггеров в Верденфельской долине. Но здание было респектабельным и стратегически хорошо расположено. Свобода описал Игнацу и Урзель дело и рассказал о своих пока напрасных поисках преступника.

— А ты уверен, что это кто-то из местных? — спросил Игнац.

— Да, он точно знает город и окружающие горы.

— С хорошими картами местность тоже можно хорошо изучить, — вставила Урзель.

— Но он также знает, где уязвимое место души народа. Крики возмущения при этом покушении с белыми сосисками — слышали бы вы это только!

— Мы слышали, — сказал Игнац. — Даже итальянское телевидение сообщало об этом. Кстати, о белых сосисках. Ты обещал…

— Да, верно, у меня с собой есть несколько штук. В сумке-холодильнике.

— Итак, Тони Харригль, его ты можешь вычеркнуть, — заявил Игнац и макнул сосиску в сладкую горчицу. — Харригль — это не тот тип для таких дел. Харригль — это скорее тип борцов, а не кусачий лесной зверь.

— Но он хочет стать бургомистром, — сказал Свобода.

— Ерунда, Тони так или иначе когда-то станет бургомистром, и если не в этом курортном городке, то где-нибудь в другом месте.

— А что с самим бургомистром?

— Да, это скорее такой тип. Не прямой, а такой командный игрок. Но вот что говорит за бургомистра: он хочет, чтобы Олимпиада проходила у него, хочет войти в учебники истории. Он не предпринимает никаких акций, чтобы городок попал в негативные заголовки.

Грасеггеры задавали много вопросов, Свобода подробно описывал покушения, он скрупулезно собрал всю информацию и все слухи. Они прошлись по всем именам из списка и при каждом имени качали головой. Вдруг Урзель воскликнула:

— Что, этот еще здесь? Это он! Точно тип для таких дел. Он внебрачный сын Хильды Иуберройтер. Позже она вышла замуж за одного из братьев Дуфтер. Тот воспитывал мальчика. Пасынок Дуфтера, это наш человек! Он очень приличный альпинист, любит свои места, но годами жил в отъезде и считает, что достоин лучшего.

— Я видел его пару раз в булочной, — сказал Свобода, — но не знаю, где он живет.

Урзель Грасеггер записала адрес. Свобода набрал номер на своем мобильном телефоне.

— Шан? Это Свобода. Да, из Италии. Я его нашел. Даю вам адрес. Вы пойдете туда и исключите его из обращения. Спокойно — и прежде всего живым, вам понятно. Вы только схватите его и будете с ним хорошо обращаться — у меня с ним еще будут кое-какие дела. Для покушения я все подготовил. Я завтра вернусь. Не делайте глупостей.

— Глупостей? — спросила Шан.

— Мы поняли друг друга.

— Да, — сказала Шан слащавым голосом.

Свобода выключил телефон.

— Этот Дуфтер, такая сволочь, — сказал Игнац. — Я бы сейчас и не подумал.

— Собственно жаль этого Дуфтера-сына, — размышлял Свобода, — большой талант. Нам нужно перетащить его на нашу сторону.

— Итак, начинается, — сказала Шан Вонгу, когда она отключила телефон. — Поищи-ка адрес на местной карте.

У цитриста Беппи был домик в лесу. Что значит домик? Он обустроил старую огромную виллу скончавшегося художника Гедеке и жил там один.

«Не боишься, что тебя могут ограбить?» — часто спрашивали его.

«Меня никто не обворует», — отвечал всегда на это цитрист Беппи.

Йозеф Фишер, такое было его официальное имя, не был бедняком, он был очень состоятельным человеком, некоторые из супер-ВИПов совали ему иногда чаевые в размере месячных окладов, разумеется, не облагаемых налогом. В эти чаевые была включена негласная договоренность о взаимном молчании. Сейчас цитрист Беппи рассуждал о том, что разболтал кое-какие сведения, которые при нормальных обстоятельствах никогда бы не сошли с его уст. Зачем он рассказал полицейским, что кардинал Кардуччи и испанский строительный магнат Гонсалес в новогодний день были в ВИП-ложе? Если один из них об этом узнает, то, вероятно, конец придет его новогодним выступлениям с игрой на цитре.

К дому вела широкая дорога, но он привык проходить часть пути через лес. Хосе Каррерас и Мик Джаггер рассказывали, что это очень вдохновляет. В доме Беппи не было никаких ценных вещей, самое дорогое, что у него было, это цитра, а ее он всегда носил с собой. Инструмент был трехсотлетней цитрой Страдивари, изготовленной Франческо Страдивари, кузеном знаменитого создателя скрипок Антонио. При этом, естественно, применялись только ценные породы древесины, совершенные пропорции отливали типичным для Страдивари ярким золотисто-коричневым лаком, звук был объемный, а стоимость покупки можно было прошептать только, прикрыв рот рукой.

Но историю с цитрой Страдивари вред ли кто-то знал, и поэтому Беппи чувствовал себя уверенно на темной дороге домой. Цитру он нес в футляре под мышкой, ему нужно было пару сотен метров пройти по темному-темному бору, он шел прямо по лесу, дорогу он знал. Последние полкилометра дорога вела круто в гору до самой виллы — равнинный житель не захотел бы жить наверху. В начале крутого подъема цитрист Беппи остановился, услышав хруст. Это был очень отчетливый хруст. Цитрист Беппи был музыкантом, у него был тонкий слух, он знал, как звучит хруст от косули и диких свиней, как звучит шелест хищных птиц, которые в это время еще охотятся. Но это не был хруст от животных. Это был хруст крадущегося по лесу человека, нечаянно наступившего на что-то.

— Халло! — крикнул Беппи в черную-черную ночь. — Халло! Есть кто-нибудь?

Он не боялся. Кто хотел бы что-то сделать ему? Хруст послышался еще раз, на этот раз в другом месте, наискось за ним. Он обернулся.