Узкое место - Михаил Март Страница 67

— Этого нам еще не доставало! — заволновался Метелкин. — Откуда такие сведения?

— Двое снайперов работали на Алину Рудецкую. Они убирали свидетелей. Вы об этом знаете. В конце операции она должна была убрать и их. Но один уцелел каким-то чудом, и Рудецкая за предательство поплатилась жизнью. Все логично. Но как снайпер мог вычислить Башмакова? Тот к стрелкам не имел никакого отношения. Значит, его навели на Башмакова. Кто? Тот, кто рубил все концы. Седельников. В Москве не осталось ни одного участника событий, кроме сидящего в СИЗО рецидивиста Гриба, который ничем следствию помочь не может. Вывод прост. Седельников спас жизнь снайперу, потому что он ему еще нужен.

— Хорошая каша заварилась, — тяжело вздохнула Настя. — Не пора ли нам собирать чемоданы и валить домой? Грыжей здесь не обойдешься. Тут дырку в черепе заработать можно.

— Струсили? — возмутился Метелкин. — Черта с два! Никуда я не поеду. Нам обещали миллион за возврат орденов. Надоело жить в нищете! Хватит! Я остаюсь. А на аукцион пойдет артист Влад Сухинин. Его никто не знает. Парень смелый и талантливый. Он справится с задачей. Я уверен!

В комнате повисла пауза.

— Неплохая идея, — обронил Журавлев.

— Отличная идея, — поддержала Настя.

 Новосибирск

 Тот же день

За дверью с табличкой «Президент объединений сталелитейных корпораций Сибири Лев Сергеевич Храпонин» проходило совещание. Так во всяком случае отвечала на телефонные звонки секретарша большого начальника. На самом деле хозяин распивал коньяк со своим приятелем, и они тихо беседовали в непринужденной обстановке уютного кабинета, лишенного какой-либо роскоши. На людях Храпонин вел очень скромный образ жизни.

— Ну что, ты доволен праздником?

— Эффектно, ничего не скажешь. Чувствуется широкий размах настоящего олигарха.

— Не люблю этого слова. Да, деньги мои, но организатором выступили местные власти. Новосибирск оказал большую помощь, тут трудились сотни предприятий, тысячи человек.

— Понимаю. Но без финансовой подпитки мечты не сбываются. Полагаю, они умеют быть благодарными и ценят твое участие.

— Все находится под моим строжайшим контролем. Я не люблю выпячиваться. Лавры достанутся им. Дети. Их такие бирюльки вдохновляют на новые подвиги, а мне нужны надежные, верные люди. Кольцо обороны — и не одно, и не два, а как круги на воде.

— Этот вопрос для меня самый существенный.

— Милиция, охрана и прочие силовики выполняют только мои указания. Здесь ты как под броней, можешь быть уверен.

— Это важно. Кто руководит филиалом банка «Возрождение» в Новосибирске?

— Пока жена, но скоро ее место займет сын. Ты хочешь сказать…

— Я же обещал тебе расплатиться за твои старания.

— Глупости. Все твои идеи приносили большие прибыли. Это я тебе должен.

— Брак твоей сестры с Игорем Симагиным по нашей договоренности заключался на два года, до окончания операции.

— Я это помню. Но сейчас он живет с какой-то женщиной, они собираются сойтись официально. Теперь ему не понадобится менять фамилию.

— Конечно. Не только он, все трое честно отработали свой долг передо мной. По окончании аукциона я отпускаю их на свободу. Мы квиты. Никто никому ничего не должен. Но разве я могу сравнивать их услуги с твоими? Азартные мальчики продолжали заниматься детскими шалостями. И вот незадача, они успели засветиться. Где-то я сделал промашку. Что-то не учел. Или милиция действительно научилась работать, как подобает профессионалам высокого класса. Не берусь судить. Я хочу сказать, что очень большие деньги могут уплыть в никуда. Ведь разоблачение троицы неизбежно. Последует конфискация. Дочерний банк тоже может пострадать.

— Он ничего собой не представляет, кроме вывески.

— И тем не менее существует. А если столичный банк «Возрождение» превратится в вывеску, а новосибирский примет на себя весь капитал, ты сможешь быстро обернуть средства и пустить их в дело.

— Игорь Симагин, если он в здравом уме, не пожелает превратиться в банкрота, лишиться всех средств, накопленных и приумноженных за годы. А если он попадется, все равно ничего сделать нельзя. Счета арестуют.

— Сначала надо арестовать Симагина, потом доказать, что он главарь шайки из Зареченска и фамилия его Черных. Потом потребуется время, а главное, доказательства его причастности к преступлениям. Это долгоиграющая пластинка. В Москве Симагин вел себя смирно, а те, кто захотел бы этому возразить, уже в могиле. И кому нужны лишние скандалы! Против покойников уголовные дела не заводят, а существующие закрывают. Банк переходит в руки его жены, твоей сестры. Вот она и произведет перетасовку средств. А пока чиновники поймут, что к чему и зачем, в Москве останется только вывеска. Концов уже не найдешь.

— Извини, Геннадий Устиныч, я тугодум. Скажи мне, что нужно делать?

— Тебе? Ничего! Ты должен обо мне заботиться, а о тебе позабочусь я. Наступает очень ответственный момент. Мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Я свои партии не проигрываю.

— Это мне известно.

— Хорошо. А теперь взглянем на схему.

Алексей Николаевич Седельников, которого Храпонин называл Геннадием Устиновичем, поднял с пола портфель и водрузил его на стол.

 Куйбышев

 Тот же день

Сумка на плече Насти выглядела несколько громоздкой для изящной женщины. В сопровождении двух джентльменов она вошла в банк. Все трое деловой походкой смело пересекли зал и остановились возле кабины лифта. Настя нажала кнопку вызова.

— Мы спускаемся в подвал на два этажа. В лифте останемся одни на несколько секунд. Я предлагаю вам еще раз проверить, что лежит в коробке. В дальнейшем наши персоны попадают в поле зрения видеокамер.

— Я готов, — коротко ответил Леру.

— Вы всегда и ко всему готовы, дорогой Жерар, — улыбнулась она в ответ.

Двери раздвинулись, и они вошли в кабину. Настя расстегнула молнию на сумке, извлекла черную коробку и тут же открыла ее. Леру вынул звезду ордена Андрея Первозванного, внимательно осмотрел со всех сторон и вставил в специальное углубление в коробке. Настя положила коробку в сумку и застегнула молнию в тот момент, когда двери кабины раскрылись.

— Надеюсь, вы удовлетворены? — спросила она Леру.

— Для меня важен покой покупателя. Теперь вы видите по лицу Якова Александровича, что он удовлетворен.

Они шли вдоль коридора, по правую сторону которого находились стальные двери, возле каждой стоял вооруженный охранник в униформе.

У одной из дверей Настя остановилась и предъявила карточку: