Китайская петля - Вячеслав Антонов Страница 68

Из-за Афонтовой горы волной поднялась степная сопка Кум-Тигей — по-казачьи Караульная. Сухие склоны ее изрезаны оврагами и выступами шершавого рыже-розового известняка — отсюда Кзыл-Яр, «Красный берег» по-местному, а стало быть, и Кзыл-Яр-Тура — Красноярск, «Город Красного берега». Город-крепость, без спросу поставленный в земле кыргызов, мышеловкой перекрывший пути на север, — и за то смертно ненавидимый ими, да так ни разу и не взятый. На Караульной горе виднелась смотровая вышка, и сам город уже показался за сосновыми верхушками, приближаясь деревянными шатрами острожных башен, церковными луковками, бревенчатой стеной Большого города, мелькнувшей за леском.

— Куда здесь лодки подходят? — спросил Андрей у Глаши.

— Вон туды правься, ко взвозу — тама все чалятся.

Высокий енисейский берег заворачивал влево, над ним поднималась невысокая стена Большого города, ограждающая предместье — Посад. Далее, за тесовыми избяными крышами, выступали бревенчатые стены Малого города — мощной пятибашенной крепости, стоящей на самой Стрелке. Именно эти шатровые кровли башен и видел Андрей зимой — только тогда на них лежал снег. В стене Большого города были устроены ворота, от них к реке спускалась дорога — «взвоз» по-местному. Подо взвозом в реку рядами уходили мостки, к которым были зачалены лодки, струги, карбазы и иные сибирские суда. Покачивались частые мачты, на берегу и мостках толпился народ: пестрые бабы, подгородние да посадские мужики в длинных серых азямах, мелькали военные кафтаны казаков, иные из них проезжали верхами, грозно покрикивая. Все яснее доносилось тележное скрипенье, людской гомон, крик, брань, стук переволакиваемых, перекатываемых бочонков и кулей. Мычали коровы, блеяли овцы, тявкали собачонки.

Мастер с Ченом подняли весла, Андрей, уже освоившись с рулем, медленно подводил лодку к мосткам. Рыжая Глаша причесывалась, охорашивалась, оправляя свой нехитрый наряд. В мутной воде плавало черт-те что — рыбьи головы, яичная скорлупа, щепки какие-то; все это откатывалось от круглого носа, разрезавшего воду, — наконец, толкнувшись о борт струга, лодка несильно стукнулась о позеленевшее бревно причальной намости. Глаша привычно выскочила, закрепляя чалку на торчащий серый обрубыш. «Ну вот, с возвращеньицем!»

— Welcome to old Krasnoyarsk! — приветственно произнес Андрей.

— Ну-ну… — Голос Мастера был какой-то странный, неуверенно-настороженный.

— Все, побегла я! — подхватив узелок, крикнула с мостков Рыжая. — Поутре на ярмонке встренемся!

— Удачи тебе! — крикнул в ответ Андрей, но та уже не слышала — настоящая горожанка, перекинулась словом здесь, ругнулась там, и вот уже высоко на взвозе направлялась к воротам. Остальные тоже вылезли на мостки, разминая затекшие ноги.

— Что будем делать? — спросил Андрей.

Странно, но он совершенно не представлял, что теперь делать. И уж совершенно не чувствовал себя хозяином, в чей город прибыли гости.

— Мы в город, Чен остается караулить лодку, — скомандовал Мастер, — Андрей, бери товар и пошли.

Протолкавшись сквозь береговой народишко, они поднялись к воротам по горячей сухой дороге с затвердевшими тележными колеями, заросшей по краям пыльным подорожником.

— Ты вот что, — негромко сказал Мастер, — не очень-то расслабляйся. Если есть в голове сентиментальность по поводу возвращения домой, выкинь ее оттуда как можно скорее. Помни, это чужой для тебя город и, скорее всего, враждебный.

— Как это враждебный? Я так не чувствую.

— Просто поверь на слово и делай то, что тебе скажу. Ты понял?

— Да, Ши-фу.

Пыльные лопухи росли у темно-коричневой стены, сложенной из палей — толстых окоренных бревен, для крепости еще и обожженных. Записавшись у воротного, они вошли в узкую оживленную улицу, ведущую к острогу. Вдоль улицы плотно стояли бревенчатые избы с крутыми тесовыми крышами — двухэтажные, с маленькими квадратными окошками; рядом островерхие торцы амбаров, высокие глухие ворота и, наконец, соединявшие все массивные заплоты — глухие ограды, собранные из толстых плах, вставленных в пазы вертикальных столбов. Кое-где покачивали ветвями невысокие березы, торчали круглые черемухи, за тесовыми углами крыш поднимались освещенные солнцем шатры крепостных башен. Мастер внимательно оглядел улицу.

— А не хочешь ли ты… выпить? — вдруг предложил он Андрею, указывая на одну из потемневших построек. — Насколько я понимаю, это заведение называется кружало.

— Похоже на то.

— Помню, говорил мне писатель Дун Юэ: «Древние не чурались винной чарки и даже прославляли достоинство опьянения». Древние не чурались, так и нам не пристало, верно? Как это говорят — «тяпнем по маленькой»?

— Тяпнем, почему нет?

Заскрипев, с трудом открылась тесовая дверь — темная, залощенная, снизу подгнившая, избитая сапогами. Андрей был в легком напряжении, самые мелкие детали остро бросались в глаза. В кружале вдоль стен шли лавки, перед ними стояли грубо сколоченные столы и такие же табуреты; напротив входа была широкая стойка с подъемным проходом, сбитая из толстых досок, за ней полки, уставленные широкими узкогорлыми бутылями из тусклого стекла. Окошко, затянутое бычьим пузырем, заплыло жиром и намертво въевшейся пылью. За стойкой устроился потный широкобородый целовальник в рубахе с косым воротом — стеклянный стакашек тонул в лапище, поросшей черным волосом. Народу в кабаке было много, чадно, шумно — кто кореша за грудки хватал, кто песни орал, кто девку блудную (на том языке, «блядскую жонку») в углу лапал.

«Нда, заведение… — хмыкнул Андрей про себя. — А наш притончик гонит самогончик!» Увидев свободный стол, Андрей уселся за него, кинув тюк на лавку. Мастер подошел к стойке, спросив «мерзавчик»— малую бутыль зеленого вина, к нему горячих пирогов с капустой и копченой ряпушки — мелкой енисейской селедки.

— Чена бы сюда. Ему все злачные места как дом родной, — заметил господин Ли Ван Вэй, поставив все на стол, — ну да ладно, он свое возьмет. Что ж, с возвращением тебя! — набулькав водки, китаец поднял стаканчик.

— Все-таки с возвращением? — спросил Андрей, чокаясь и закусывая вкусной рыбкой.

— А как же!

— Может, вы и правы, — начал было Андрей и замолк, оглянувшись на соседний стол.

— Эй, дед! — грубо поинтересовались оттуда. — В лоб хошь?

За столом устроились трое «братков», намерения которых читались без всякой телепатии. Не хотелось приезд в родной город начинать с банального мордобоя. Может, Мастер подскажет, как лучше себя вести — судя по всему, господин Ли Ван Вэй не новичок в подобных заведениях. А главное, он явно знал, зачем они зашли в этот кабак.

— Это мне или вам? — спросил Андрей Мастера.

— Вот и разберись, — спокойно посоветовал тот, — но помни: без убийства! А я отойду на минутку-другую, потолкую с этим почтенным человеком, — кивнул он в сторону красномордого целовальника, который стоял, широко раскинув руки и уперев в засаленную стойку пудовые кулаки.