Роковое обещание - Анжела Марсонс Страница 7

В луче фонаря она смогла рассмотреть небольшую фотографию двух мальчишек – темноволосых смеющихся братьев.

Увидев фото на водительских правах, нахмурилась и поднесла его ближе к глазам. Луч фонаря осветил имя владельца.

– Брайант! – крикнула Стоун, внимательно прочитав его еще раз.

– Слушаю, командир. – Сержант забрался в рукотворное подобие палатки.

Зрение точно не подвело ее.

– Боже мой, – выдохнула Стоун. – А ведь мы, черт побери, его знаем…

Стейси заставила себя посмотреть на пустой стол, и эмоции вновь захлестнули ее, как будто все произошло только вчера.

То, что она в последнее время находилась вне офиса и в том месте, где ее коллега никогда не бывал, позволило ей отвлечься от печальных мыслей. Стейси была почти уверена, что любой психолог назвал бы это реакцией избегания [11]. Хотя по ночам кошмары повторялись, как рябь на воде. Они всегда были одними и теми же. Она тянется к нему, хватает его за руку и почти вытаскивает его, – а потом он улыбается и выпускает ее руку…

Стейси не знала, что более жестоко: вновь и вновь переживать его смерть, как некий мучительный «день сурка», или почти спасти его во сне лишь для того, чтобы проснуться и вспомнить правду. Опять и опять…

Несмотря на прошедшие недели, Стейси не могла сдержать слез, когда вспоминала, что Кевин уже никогда больше не сядет напротив нее. И никогда больше не улыбнется ей своей мальчишеской, озорной улыбкой, означавшей, что ему что-то от нее надо. И не закатит глаза, выслушивая сверхосторожные отеческие советы Брайанта, или не подмигнет ей, намеренно пытаясь вывести босса из себя. И не будет полностью игнорировать ее присутствие, занятый какими-то своими делами…

Она барабанила пальцами по столешнице, ожидая, когда схлынут слезы.

Босс с Брайантом поспешно уехали, получив информацию о найденном трупе. Обычно в таких случаях Стейси с Доусоном сидели в офисе и ждали указаний. А теперь она сидит здесь в одиночестве… У нее было странное ощущение, как будто о ней забыли.

Стейси отбросила в сторону эту мысль и вернулась к тому моменту, когда босс спросила ее, не работала ли она над чем-нибудь особо интересным.

Тогда она соврала.

Покопавшись в сумке, констебль вытащила фотографию пятнадцатилетней девочки по имени Джесси Райан.

Только когда Митч со своими коллегами установили защитный тент, Ким дала разрешение разобрать жилеты.

– А ты быстро сообразила, – сказал Митч, подойдя. – Спасибо.

Ким молча кивнула в ответ, стараясь ничем не выдать страданий, которые причиняла ей боль в ноге.

Она всегда мечтала превзойти Митча в качестве человека, руководящего расследованием непосредственно на месте преступления. Его скорость и точность в выборе приоритетных направлений поисков, которые он вел, консультируясь с ней, как с офицером, ответственным за расследование, никогда не вызывали у нее сомнения. В ответ на это Стоун, прибывая на место преступления, тщательно выполняла все правила по розыску, сохранению и защите вещественных доказательств.

Если прибавить сюда патологоанатома – обычно это был Китс, – то именно они трое должны были найти ответы на шесть основных вопросов: «Имя жертвы?», «Что произошло?», «Где это произошло?», «Когда это произошло?», «Почему это произошло?» и, наконец, «Как это произошло?».

– А вот и твой лучший друг, – прервал ее мысли Митч, кивая в сторону Китса, проходившего рядом с патрульными машинами.

Патологоанатом подошел, напевая песню «Воссоединились» [12] и внимательно оглядывая их с Брайантом.

– Рада снова видеть вас, Китс, – произнесла Ким.

Мгновение он просто рассматривал ее.

– А вот эта гримаса, которая появилась у вас на лице и которую вы тщетно пытаетесь скрыть, – это из-за моего появления или же сие результат вашего ранения, инспектор? – спросил он наконец.

– Знаете, и то, и другое – моя вечная боль…

– Китс, как хорошо, что вы приехали, – Брайант вышел вперед и протянул патологоанатому руку.

– Ну, и кто у нас там? – спросил Китс, делая шаг под тент. – Это я вас спрашиваю, инспектор, поскольку что-то подсказывает мне: вы не выдержали и уже все осмотрели в мое отсутствие.

Точно. Он хорошо ее изучил.

– Доктор Гордон Корделл, звезда гинекологии.

– Неужели?

– Ну, может быть, не совсем звезда, но практика у него была обширная.

– Имя кажется мне знакомым, – заметил Китс, беря у Ким водительское удостоверение. – Нет, не вспомню, – покачал он головой, посмотрев на фото.

– Имя было во всех газетах несколько недель назад. В связи с расследованием в Хиткресте, – подсказала детектив.

– Ну конечно, как такое забудешь, – печально сказал патологоанатом, ни к кому конкретно не обращаясь.

Это он первым приехал в Хиткрест, чтобы практически соскрести с пола останки человека, которого знал как своего хорошего коллегу. И хотя Ким заставили покинуть место преступления еще до приезда Китса, она была уверена, что, независимо от того, как сильно последний был потрясен видом Доусона, лежащего на полу колокольни, он выполнил свою работу на отлично.

– Это не его вы подозревали в подпольных абортах? – Вопрос Китса вернул Стоун в настоящее.

Вот именно.

Ким возмущало то, что ее ребята так и не смогли предъявить этому человеку обвинение. Сам по себе скандал, в котором оказалась замешана семья Винтерс, оказался достаточно громким, но ни Саффрон, ни ее отец не хотели заставить его расплатиться за все. А вот теперь он за что-то расплатился…

– Ладно, давайте-ка я посмотрю… – с этими словами Китс опустился на землю.

Увидев в его руках ректальный термометр, Ким отошла в сторону. Брайант последовал за ней.

– Ты же не думаешь, что это как-то связано с делом Хиткреста, правда? – спросил он.

Инспектор пожала плечами и достала телефон.

– Стейс, убитый – доктор Гордон Корделл.

– Из Хиткреста? – спросила девушка ломким голосом, как будто для того, чтобы произнести название академии, ей пришлось перекатывать во рту осколки стекла.

– Именно, – ответила Ким. – Попробуй раскопать что-нибудь, Стейс. Проверь, чем он занимался после всех тех событий.

– Уже делаю, босс.

Ким разъединилась. Голова у нее раскалывалась от напряжения. Были ли замешаны в этом преступлении Пики из тайного общества Хиткреста? Он что, прооперировал не ту девочку? Или сказал что-то не вовремя? А может быть, знал что-то про кого-то? Боже, этим вопросам не будет конца…