Мачеха для Золушки - Нина Васина Страница 7

Все посмотрели на дверь. Зоя с той стороны начала отходить на цыпочках.

И Зоя вернулась к двери.

– Конечно, знаю. Тимурка, сын Абакара. Что? – Хозяин по очереди оглядел присутствующих. – Что это у вас морды вытянулись?

– Принц Тамерлан, – задумчиво проговорила Мара. – А Абакар в курсе?

– В курсе, не в курсе!.. – отмахнулся хозяин. – У кого из наших есть дети? Ты, юрист, знаешь?

– Конечно. У четверых.

– Вот то-то и оно! А почему? А потому, что мы четверо образовали костяк нашей группы, а потом уже подбирали себе людей одиноких и бессемейных. Тебя, например, бедолагу, я из ночного бара вытащил, – злорадно заметил он.

– Не начинай, – скривилась Мара. – Сейчас заведешься про наркотики и незащищенный секс.

– Про секс пусть с тобой психолог разбирается. У нее осталось две недели испытательного срока. А я про детей толкую. У четверых наших есть дети. Трое моих девок, сын Абакара, девчонка у летчика и двое внуков у химика. Так? – повысил он голос.

Садовник Елисей, подняв глаза к потолку, вероятно, вспоминал свои грехи молодости. Дездемона отвела взгляд. Мара смотрела на Виктора Лушко с удивлением.

– Так! – выждав с минуту, утвердительно изрек хозяин. – Мы четверо друг на друга детей переписали. Если что случается, выжившие растят сирот, как своих. И бумаги заготовили соответственные по опекунству. Так что этот самый принц Тимурка, считай, уже мой сын. Могу я иметь виды на его дальнейшую судьбу? То-то! – уверенно закончил он.

Рано утром, пока шофер готовил машину, Зойка пробралась в спальню отца и оседлала его живот. Виктор Филимонович, повредив в одной из спасательных операций что-то в позвоночнике, спал на полу на раскатанном матраце. Он замычал, когда Зоя постучала по его животу пятками, потом заметил, просыпаясь:

– А еще жаловалась, что уроки по конному спорту тебе не прут.

– Не прут, – кивнула Зоя. – У меня ноги для лошади коротковаты. Инструктор сказал, пусть отец купит пони.

– А ты что? – совсем проснулся Виктор Филимонович.

– А я сказала, что скорее ты ему венок купишь.

Виктор Филимонович, сдержав улыбку, скинул девчонку с живота и сел.

– Грубо, – заметил он. – Плачу, плачу за твое образование, а ты разговариваешь, как пацанка.

– Он все равно не понял. Он поляк. В Литве много поляков.

– Поляк… Стремена подтягивала?

– А что толку? – вздохнула Зоя. – Обидно. За каждую провинность в интернате меня, по твоему хотению, кстати, заставляют чистить конюшню. Ладно бы я хоть удовольствие от верховой езды получала, а то – пони!..

– Я могу поговорить с директрисой.

– Не надо! – поспешно воспротивилась Зойка.

– Что, суровая она у вас?

– Она нормальная, только слишком заботливая. Лезет не в свои дела.

– Какие такие не свои? – заинтересовался Виктор Филимонович.

– Она завела картотеку на родителей. Всех поделила на виды, подвиды, ну и вообще…

– А поподробней? Что за досье? По деньгам, по делам, по должности?

– Нет. По своим ощущениям.

– И какие у нее насчет меня могут быть ощущения? – удивился Виктор Лушко. – Виделись пару раз, когда я вас в колледж устраивал.

– Ей этого хватило. Она классифицировала тебя в желтую папку.

– И что плохого – быть в желтой папке? Чего это ты приуныла?

– Да ничего плохого, вторая степень риска, – тоскливо отозвалась Зойка, жалея, что завела этот разговор. – В общих чертах – недостаток образования, личностная переоценка, тщеславие, самоуверенность, непредсказуемость…

– Есть у меня такое дело, как недостаток образования, – согласился Виктор Лушко, не сочтя все остальное, перечисленное Зойкой, недостатками. – А тебе кто дозволил рыться в чужих папках?

– Я не рылась.

– Ладно. Хватит о бабских загибах говорить. Давай по делу. Чего пришла спозаранку?

– Я подумала… Я тут подумала, за кого ты можешь через три года выдать меня замуж? И хочу сразу сказать – за чурку не пойду.

Виктор Филимонович встал, подтянул повыше резинку семейных трусов и так странно посмотрел на дочь, что та нервно вскочила и отошла подальше.

– Это ты так обзываешь моего друга, моего кровного брата – Абакара? Чуркой?!

– Я… Я подумала, что у него есть сын, и ты захочешь…

– Его сын – мой сын! И кровь у него царская.

– Но он же узбек, а в Узбекистане царей…

– Он потомок Александра Македонского! – закричал Виктор Филимонович. – Самого Македонского! Ты смеешь называть Македонского чуркой? Молчишь?

– При чем здесь Македонский? – пролепетала Зоя.

– Историю учить надо! Александр Македонский был женат на узбечке! От ее детей пошла ветвь Абакара!

– Да я учу, – пробормотала Зоя, задумалась и выдала на свой страх и риск: – Не было тогда еще узбеков, когда Македонский…

– Конечно, не было, вижу, что кое-чему тебя в этом евроколледже научили! Какую область завоевал Македонский в том месте, где сейчас бывшая советская Азия? Говори немедленно!

Зоя закрыла глаза, сосредотачиваясь. Она напряглась, сжала веки. На верхней губе выступили капельки пота. Наконец, рассерженно топнув, она открыла глаза и с яростью выкрикнула:

– Ты сам не знаешь!

– Я не знаю?!

– Не знаешь! Ты забыл. Не можешь вспомнить!

Потом, глядя, как отец забегал по комнате, длинно выдохнула, еще раз закрыла глаза и успела выставить руку перед ним до того, как он размахнулся кожаной плеткой.

– Согдиана! Эта область называлась тогда Согдиана. В том месте, где сейчас Азия и часть Афганистана…

– Правильно, – опустил плетку Виктор Филимонович. – Значит, женщина Македонского была согдианкой. Так? Так, я спрашиваю?!

– Так… – прошептала Зоя.

– А по расчету сегодняшних старейшин ее потомки имели смешанную узбекско-таджикскую кровь, но узбекской было больше!

– Ладно, – устало отмахнулась Зоя и без сил опустилась на матрац.

– Так кто есть мой друг и брат Абакар?

– Потомок Александра Македонского, – пробормотала Зоя.

– А его сын Тамерлан? Говори!

– Тоже… потомок.

– Потомок царя Македонского, то есть – принц! Уяснила?

– Уяснила… Только в те времена в Македонии слова «царь» не существовало, – для справедливости пробормотала Зоя себе под нос.