Долг платежом страшен - Алексей Макеев Страница 7

– Странная постановка вопроса, лейтенант! – нахмурился инструктор. – Во-первых, мы никакого отношения не имеем к этому инциденту. Во-вторых, непонятно, на кого же эти проблемы возлагать, как не на милицию? У нас здесь гольф-клуб, а вы за свою работу зарплату получаете?

– А вы видели ее, эту зарплату? – с вызовом спросил лейтенант. – Знаю я вас, гольфистов. Вы за такие деньги плюнуть поленитесь… И хватит мне тут мозги пудрить. Сейчас протокол составим. Кто свидетели? Ваша вот как фамилия?

Он нашел свободное место у окна, присел на стул и, хмурясь, вытащил из папки с документами несколько листов чистой бумаги.

– Тимохин моя фамилия, – сказал инструктор. – Тимохин Александр Иванович. Не женат, под судом и следствием не состоял.

– Меня ваше семейное положение не интересует, – отрезал Стороженко. – Сообщите, что можете сказать по делу!

Инструктор не успел ничего сообщить, потому что за стенами домика опять послышался звук автомобильного мотора, а потом на пороге появился высокий, представительный мужчина с легкой сединой на висках и внимательными, чуть печальными глазами. Он был одет в серый, прекрасно сидящий на его атлетической фигуре костюм. Верхняя пуговица на белоснежной рубашке расстегнута, но даже эта легкая небрежность казалась совершенно необходимой деталью туалета.

– Полковник Гуров, – представился он, показывая служебное удостоверение. – Я не ошибся – здесь произошло нападение? Ага, вижу, что здесь… «Скорую» вызвали? Почему до сих пор нет? Наберите номер – я сам с ними поговорю!

– Едут уже! – предупредил инструктор, выглядывая в окно.

За окном мелькнула белая санитарная машина.

– Ну и отлично! Тогда начнем работать! – заявил Гуров. – Со мной полковник Крячко, он тоже будет с вами беседовать. Должен предупредить, что протокола мы вести не будем, так что всю эту историю вам придется еще раз повторить следователю. Однако попрошу отнестись к своим показаниям со всей ответственностью. Пока столь агрессивные граждане находятся на свободе, никто из нас не может быть спокоен за свою жизнь, согласны? Поэтому призываю вас помочь розыску.

– А место осматривать будете? – мрачно поинтересовался инструктор Тимохин. – Ну, где этих двоих отметелили? Или тоже на следователя оставите?

– Будем, – сказал Гуров. – Но попозже. Сначала хотелось бы услышать, что здесь произошло. С самого начала.

Инструктор ткнул пальцем в скособочившегося на стуле Дементьева.

– Второй потерпевший, – лаконично объяснил он.

Гуров кивнул и подсел поближе к Дементьеву. В этот момент вошли люди в белых халатах, а следом за ними веселый, плотного телосложения мужчина в распахнутой на груди клетчатой рубахе и вытертых джинсах. Он быстро осмотрелся, оценил обстановку и, наклонившись к лейтенанту, о чем-то негромко его спросил. Тот поднялся и поманил к себе инструктора. Втроем они вышли из домика. Вскоре за ними последовали медики, которые, поставив Калинину капельницу, уложили его на носилки и понесли в машину.

Когда все стихло, Гуров начал допрос.

– Ну и что, усматриваешь связь между этими двумя случаями? – спросил полковник Крячко, когда они вдвоем с Гуровым усаживались в машину. – Честно говоря, мне все это представляется чем-то вроде игры в кости. Хочется, чтобы три раза подряд выпали одни шестерки, но в реальности такого почти никогда не бывает.

– Вся наша жизнь – игра, – заметил Гуров, заводя мотор и выезжая с территории гольф-клуба. – Но твое сравнение неудачно. Скорее я как исследователь-ботаник, который сортирует растения по сходности признаков, всяких там тычинок, пестиков… Ты ведь отлично знаешь, что преступники не стремятся разнообразить арсенал своих приемов, действуют по шаблону. Почему не предположить, что то же самое было и в этих двух случаях?

– Ну, взять палку в руки и дать по башке ближнему – до этого еще неандерталец додумался, – возразил Крячко. – Ничего похожего на почерк я тут не вижу.

– Может быть, может быть, – хмыкнул Гуров. – Но, поскольку в данном случае по башке получил особенно близкий мне человек, я пристрастен. Дую, как говорится, на воду.

– А как твоя голова, кстати? – спросил Крячко. – Тебе же доктор велел не менее десяти дней отлеживаться, а ты тут дуешь на воду, как одержимый. Я за тебя волнуюсь.

– Голова побаливает, – признался Гуров. – Но не настолько, чтобы прохлаждаться в постели. У нас и без того куча народу валяется. Гражданин Смагин, которому я по нечаянности ногу сломал, осветитель Пчелинцев, теперь вот некий Калинин… Его товарищ по несчастью, Дементьев, я полагаю, тоже завтра сляжет. Не из той он породы, чтобы железным прутом по брюху получить и ходить дальше как ни в чем не бывало.

– Но зато он единственный, кто хоть что-то нам рассказал, – сказал Крячко. – Хотя толку от его рассказа… Нет, Лева, обычное уличное хулиганство. Мотивации мизерные, следов нет, свидетели противоречат друг другу… Правда, Смагин… Как ты думаешь, он действительно Смагин или ляпнул эту фамилию, чтобы врачи от него отстали?

– Может, и ляпнул. Вероятнее всего, ляпнул, потому что пока никаких таких Смагиных в базе данных МВД не обнаружено. Но этот вопрос, к счастью, не такой уж неразрешимый. Нога удерживает этого «бейсболиста» лучше всякой подписки о невыезде. Я созванивался сегодня с отделением, где он лежит. Он прооперирован, состояние его улучшается, и врачи не возражают, чтобы мы его допросили. Хочу прямо сейчас туда и проехать.

– Да, это хорошо, что ты именно ногу ему поломал, – деловито сказал Крячко. – Очень удачно получилось. Что-нибудь другое – и только бы мы его и видели. Ведь ты вроде говорил, что прокуратура ему даже обвинения не выдвинула?

– Вот именно, – кивнул Гуров. – Проходит пока как свидетель. С уклоном в сторону потерпевшей стороны. Пострадал от нападения неизвестных хулиганов. Прогуливался по ночной Москве, дышал весенним воздухом, а тут выскочили из подворотни… Слава богу, хоть меня в обвиняемые не записали! Низкий поклон за это! ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛИ, нечего сказать.

– Да, в юридической практике иногда получаются удивительные повороты, – согласился Крячко. – Может быть, и хорошо, что ты получил по башке, Лева. А то бы приписали тебе превышение пределов необходимой обороны, а то и еще что похуже. Мария-то как? Для нее это было, наверное, жутким потрясением?

– Мария ругается, – улыбнулся Гуров. – Тоже все талдычит про постельный режим. Хорошо, что этот чертов итальянец загрузил их работой. С утра до вечера репетиции, а то бы она мне житья не дала. А вообще она молодец. Если бы не жена, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали.

– Да, есть еще женщины в русских селеньях, – закивал Крячко. – Но ты тоже молодец, между прочим. На шестерых с бейсбольными битами – с одним только удостоверением… Это прямо цирковой номер!

– Посмейся, посмейся! – с угрозой сказал Гуров. – Взглянул бы я на тебя в подобной ситуации!