Семья Корлеоне - Эди Фалько Страница 7

— Куда мы идем? — спросил Том. — Для прогулки уже поздновато.

— У меня есть машина, — сказал Сонни.

— У тебя есть машина?

— Машина из гаража. Мне разрешают ее брать.

— Черт побери, где ты ее оставил?

— Еще несколько кварталов.

— Почему ты оставил машину там, если знал, что я…

— Che cazzo! — Сонни развел руками, показывая, что поражается наивностью брата. — Потому что это территория Луки Брази, — сказал он. — Луки Брази, семейства О’Рурков и банды сумасшедших ирландцев.

— А тебе-то что до этого? — спросил Том. Остановившись перед Сонни, он развернулся к нему. — Какое дело парню, работающему в гараже, чья это территория?

Сонни отстранил Тома с дороги. В этом движении не было ничего вежливого, однако Сонни улыбался.

— В этих краях опасно, — сказал он. — Я не такой бесшабашный, как ты.

Как только эти слова сорвались с его уст, он рассмеялся, словно только что себя удивил.

— Ну хорошо, смотри, — сказал Том, снова двигаясь вперед. — Я отправился к Джуку со знакомыми ребятами из общаги. Мы собирались потанцевать, немного выпить и вернуться назад. И тут эта куколка приглашает меня на танец, и прежде чем я успеваю опомниться, я уже лежу с ней в кровати. Я не знал, что она подружка Луки Брази. Клянусь.

— Madon’! — Сонни указал на черный «Паккард», стоящий под фонарем. — Вот моя машина.

— Ты хочешь сказать, машина из гаража.

— Верно, — согласился Сонни. — Заткнись и забирайся в нее.

Усевшись в машину, Том закинул руки на спинку сиденья. Сонни снял шляпу, положил ее на сиденье рядом с собой и достал из кармана жилета ключи. Как только двигатель заработал, затрясся длинный рычаг переключения передач, торчащий из пола. Сонни достал из кармана пиджака пачку «Лаки страйк», прикурил и положил сигарету в пепельницу, встроенную в полированное дерево приборной панели. Струйка дыма поднялась к ветровому стеклу. Открыв бардачок, Том нашел там пачку «Троянс».

— И тебе разрешают брать такую машину в субботу вечером? — спросил он у Сонни.

Ничего не ответив, тот выехал на авеню.

Несмотря на усталость, Тому совершенно не хотелось спать, и он рассудил, что ему еще нескоро удастся добраться до кровати. Мимо мелькали улицы. Сонни направлялся в центр.

— Ты везешь меня в общагу? — спросил Том.

— К себе домой, — ответил Сонни. — Останешься на ночь у меня. — Он посмотрел на Тома. — Ты хорошенько обо всем подумал? — спросил он. — У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, что ты будешь делать?

— Ты хочешь сказать, если этот тип Брази все узнает?

— Да, — подтвердил Сонни. — Именно это я и имел в виду.

Том уставился на пробегающие за окном улицы. Мимо тянулись жилые дома, ряды темных окон над пятнами света фонарей.

— Откуда он может узнать? — наконец сказал Том. — Келли ему ничего не скажет. — Он покачал головой, словно отрицая возможность того, что Лука Брази узнает правду. — По-моему, у нее не все дома. Весь вечер она вела себя как чокнутая.

— Понимаешь, Том, тут дело не в тебе, — сказал Сонни. — Лука узнает правду и тебя прикончит. Тогда папа прикончит его. Начнется самая настоящая война. И все только из-за того, что ты не сумел держать свою ширинку застегнутой.

— О, ну пожалуйста! — воскликнул Том. — Ты еще будешь читать мне лекции о том, чтобы держать ширинку застегнутой!

Сонни сбил шляпу у него с головы.

— Келли ему ничего не скажет, — уверенно заявил Том. — Можно не опасаться никаких осложнений.

— Осложнений! — передразнил Сонни. — А ты откуда знаешь? Почему ты думаешь, что ей не вздумалось заставить Луку поревновать? Ты об этом не думал? Быть может, она хочет заставить его поревновать.

— Но это же полное безумие, ты не согласен?

— Да, — согласился Сонни, — но ты ведь сам только что говорил, что она чокнутая. К тому же она баба, а бабы все тронутые. Особенно ирландки. Все они помешанные.

Том задумчиво помолчал, затем заговорил так, словно для себя решил этот вопрос:

— Я не думаю, что Келли ему скажет. Но если она ему скажет, мне не останется ничего другого, кроме как обратиться к папе.

— Какая разница, убьет тебя Лука или папа?

— А что мне еще остается делать? — сказал Том. Помолчав, он добавил, высказывая вслух только что осенившую его мысль: — Быть может, мне следует обзавестись пистолетом?

— И что дальше? Ты отстрелишь себе ногу?

— А у тебя есть какие-нибудь мысли?

— Никаких, — усмехнулся Сонни. — Хотя было приятно познакомиться с тобой, Том. Ты был мне хорошим братом. — Откинувшись назад, он заполнил машину своим хохотом.

— Очень смешно, — обиженно заметил Том. — Послушай, я готов поспорить, что Келли ему ничего не скажет.

— Ага, — сжалился Сонни. Стряхнув пепел с сигареты, он затянулся и заговорил, выпуская дым: — Ну, а если скажет, папа придумает, как это уладить. Какое-то время он будет на тебя злиться, но он не даст Луке тебя убить. — Помолчав еще немного, он добавил: — Разумеется, братья Келли… — Не договорив, он снова разразился хохотом.

— Хорошо повеселился? — спросил Том. — Умник!

— Извини, — сквозь смех проговорил Сонни, — но это круто. Наш Идеал оказался не таким уж и идеальным. В Хорошем Мальчике есть кое-что плохое. Я просто тащусь. — Протянув руку, он взъерошил Тому волосы.

Тот отстранил его руку.

— Мама тревожится насчет тебя, — сказал он. — Она нашла пятидесятидолларовую бумажку в кармане брюк, которые ты отдал ей постирать.

Сонни с силой хлопнул пястью по рулевому колесу.

— Так вот куда она подевалась! Мама ничего не сказала папе?

— Нет. Пока что ничего не сказала. Но она волнуется.

— Как она поступила с деньгами?

— Отдала мне.

Сонни вопросительно посмотрел на брата.

— Не беспокойся, — сказал тот, — они у меня.

— Так что же мама волнуется? Я работаю. Скажи ей, я отложил эти деньги.

— Ну же, Сонни, мама не глупая. Речь идет о пятидесятидолларовой банкноте.

— Если она волнуется, почему не спросит у меня?

Том откинулся на спинку сиденья, словно его утомил один лишь разговор с братом. Опустив до конца стекло, он подставил лицо набегающему ветру.

— Мама не спрашивает у тебя, — сказал он, — по той же самой причине, по которой не спрашивает у папы, почему нам сейчас принадлежит целый дом в Бронксе, хотя не так давно мы вшестером ютились в двухкомнатной квартире на Десятой авеню. По той же самой причине, по которой не спрашивает у папы, как получилось так, что все, кто живет в этом доме, работают на него и почему у крыльца постоянно торчат два типа, следящих за всеми, кто проходит и проезжает мимо.