Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович Страница 73

Теодор считал, что с его именем было связано проклятие, избегнуть которого он не сумел. Прямо он не писал, о чем речь, но разве мама не назвала его евнухом? А сам он разве не упомянул в том же письме о несчастном случае, из-за которого он не мог иметь детей? Алиса вздрогнула. Неужели, не дай Боже, в житиях остальных святых тоже кроются указания на судьбы людей, названных в их честь? Она еще раз перечитала избранные заметки, но ничто из того, что она знала о жизни отца и дяди Виктора, не указывало ни на малейшее сходство. Она вздохнула. Совершенно непонятно, что обо всем этом думать. Но, может, когда она наконец увидится с Виктором, младший брат отца развеет терзающие ее сомнения?

Успокоив себя этой мыслью, она отправилась ужинать – в ресторан на верхнем этаже.

Алиса укладывала в сумку полотенце, купальный костюм и масло для загара – она договорилась с Абибом, как только он вернется, поехать в бассейн клуба «Гезира», – как вдруг ее пальцы наткнулись на небольшой сверток. Это была статуэтка, которую подарил ей хозяин лавки древностей. Она решила, что покажет фигурку Абибу и расскажет ему ее необыкновенную историю. Или еще лучше – просто повесит фигурку себе на шею. Интересно, как Абиб отреагирует на странные знаки, которые никто из археологов вроде бы не мог опознать?

Алиса спустилась вниз и купила в ближайшей сувенирной лавке серебряную цепочку, а затем вернулась в отель. Она сидела в ресторане на первом этаже, размышляя, что бы заказать, когда к столику подошел официант и тихо спросил:

– Вы не хотели бы присоединиться вон к тому семейству? Они приглашают вас за свой столик. Это англичане.

Он указал головой на пожилую пару аристократическое вида. Седая женщина и ее усатый спутник дружески улыбнулись; Алисе они показались вполне симпатичными. Она ответила улыбкой и встала.

– Спасибо за приглашение, – сказала она, усаживаясь за их столик. – Меня зовут Алиса Сецех.

– Перси Мортон, – представился англичанин. – А это моя жена Джейн.

Алису удивило, что на столе стоит бутылка шампанского в металлическом ведерке, но вскоре все разъяснилось.

– Вы знаете, что сегодня за день? – спросил взволнованным голосом Мортон. – Какая годовщина?

– Неужели вашей свадьбы? – рискнула предположить Алиса.

– Нет-нет. Второго июля четырнадцать лет назад была коронация Елизаветы II. Вот ее-то мы и отмечаем. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами за здоровье нашей доброй королевы. – Он подозвал официанта, чтобы тот наполнил стоящий перед Алисой бокал.

– Времена уже не те, но, наверное, стоило бы пожелать вашей королеве, чтобы она оставила по себе в истории такую же прочную память, как и ее знаменитая тезка.

– Не говорите так! – запротестовала Джейн. – Ведь Елизавета I – это была женщина-чудовище! Она любила грозить придворным, а особенно своим фаворитам, что укоротит их на голову. Отправила на эшафот Норфолка, Марию Стюарт, Эссекса. Наверное, сказалась тяжелая наследственность – ведь ее отцом был Генрих VIII. Боже сохрани, чтобы наша славная Бесс ее хоть в чем-то напоминала!

– Жена права. Похоже на то, что деспотичная Королева Червей из повести Кэрролла – это карикатура на Елизавету I. Вы читали «Алису в Стране Чудес»?

– Да. Это моя любимая книга. Я собираюсь писать о ней магистерскую работу.

– Правда? – обрадовалась англичанка. – А в таком случае знаете ли вы, почему Кот Герцогини, которого палач Королевы Червей не может казнить, потому что видно только его улыбку, называется Чеширским?

– Знаю. Читала в одной работе, что в Чешире делались сыры, на которых штамповалась морда улыбающегося кота, – ответила Алиса, довольная, что может похвалиться своими познаниями.

– Верно, но это объясняет только его улыбку; впрочем, все коты выглядят в профиль так, будто улыбаются. Чеширский Кот – это прежде всего аллюзия на Томаса Чешира, одного из самых знаменитых английских палачей; как вам наверняка известно, у нас в стране котам чаще всего дают имя Том. Известнее Чешира был, пожалуй, только Грегори Брэндон, который в 1649 году лишил головы Карла I и получил за это дворянство.

– Ужасно, правда? Дворянство за казнь короля! Просто дрожь пробирает, как подумаешь, какими мы были когда-то варварами, – сказал Мортон. – Вы знаете, что высокородные осужденные должны были сами платить палачу за то, что он лишит их головы? Плата составляла от семи до десяти фунтов, совсем не мало по тем временам. Когда дворянина вешали, у него было право на шелковый шнурок, но тоже за дополнительную плату. Обычно, правда, вешали людей низших сословий.

– А меня дрожь пробирает при мысли о самоубийцах-неудачниках, – вмешалась его жена. – Если кого-нибудь удавалось спасти, его за попытку лишить себя жизни сразу же приговаривали к смерти. Я читала потрясающее описание казни, когда какого-то несчастного вешали в наказание за то, что он хотел перерезать себе горло. Повиснув на веревке, он все еще дышал через рану в гортани и так вот мучился много часов, пока наконец не умер. А толпа глядела и покатывалась со смеху. Бр-р! Страшное дело.

– Да, очень жаль, что мы в Англии все еще вешаем осужденных, вместо того чтобы казнить их на гильотине, как французы. Это было бы гораздо гуманнее, – продолжал Мортон, не обращая внимания на Алису, которая сидела бледная, глядя огромными глазами на увлеченных беседой англичан. – Что интересно, вопреки распространенному убеждению гильотина вовсе не была, изобретена во Франции. В тринадцатом веке устройства этого типа применялись в Ита лии, а триста лет спустя – в Испании, Германии и Шотландии. Гильотен – врач, в честь которого оно было в конечном счете названо, – только предложил применять их и во Франции. В последующие годы было казнено более шестидесяти тысяч человек, и гильотина стала символом террора, связанного с Французской революцией; поэтому позже, кроме Франции, Бельгии и Саксонии, нигде больше ее, к сожалению, не захотели применять.

– Меня больше всего интригует вопрос, как долго голова казненного сохраняет сознание, – заявила Джейн. – Я читала когда-то, что, когда помощник палача поднял голову Шарлотты Корде и ударил ее кулаком, щеки убийцы Марата гневно покраснели. Я этому не слишком верю – из отрубленной головы вся кровь должна бы скорее стекать, особенно когда ее поднимут за волосы, но вопрос остается. Одни врачи считают, что шок, вызванный отсечением головы от тела, вызывает немедленную смерть. Другие же утверждают, что именно вследствие шока казненный не чувствует боли и при этом видит и слышит все, что происходит вокруг, пока его мозг не перестает функционировать из-за недостатка кислорода. Так считал Вирц, бельгийский художник, который любил рисовать отрубленные головы и оставил потрясающее описание последних минут жертвы уже после казни. Но, пожалуй, единственный способ убедиться в том, как это бывает на самом деле, – это поехать во Францию, совершить какое-нибудь чудовищное преступление и быть осужденным на смерть.

– Прекрасная мысль, Джейн, – громко рассмеялся мужчина. – Но, во-первых, тебя могли бы приговорить только к пожизненному заключению; во-вторых, уже много лет казни не устраиваются публично. А тебе небось хотелось бы умирать посреди Парижа и глядеть на собравшиеся толпы, правда? Как аристократы в революцию?