Тело Милосовича - Алексей Митрофанов Страница 8

— Я набью его конфетами и отправлю детишкам на день рождения, — мрачно ответил посетитель, глядя ему в глаза.

От этого взгляда у клерка мороз пошел по спине. Он замер с полуоткрытым ртом. Клерк всегда считал, что черный юмор — привилегия работников похоронного бизнеса. Но вот и клиент выискался, готовый пошутить в том же духе. Не очень-то он походил на убитого горем родственника.

Совладав с замешательством, клерк натянуто улыбнулся:

— Смешно. У вас хорошее чувство юмора.

— Спасибо.

— А если серьезно?

— Чтобы положить туда покойника. А что, вы кладете туда живых? — Клиент смерил клерка взглядом, как бы прикидывая, как тот будет смотреться в гробу.

— Нет. — Клерк уже корил себя за длинный язык.

Он подумал, что если клиент пожалуется на его болтливость начальству, то его, пожалуй, и с работы могут уволить.

Клиент пошел к выходу. Клерк смотрел ему вслед. У него совсем вылетело из головы, что надо было бы спросить об участке на кладбище, организации похорон, костюме для покойника, венках и тому подобном. Он подумал также, что надо было бы на всякий случай записать номер машины посетителя, но не посмел выйти на улицу и посмотреть, на чем тот приехал. «Опасные люди, — подумал он об обоих покупателях, которые почему-то объединились в его сознании. — Их не видно, пока с ними не заговоришь. Но потом сразу понимаешь, с кем имеешь дело».

Некоторое время он колебался, не сообщить ли о странных типах в полицию, но в итоге отказался от этой мысли. Во-первых, сообщать было особенно нечего. Ну купил один очень дорогой гроб, не заказав при этом ни церемонии, ни атрибутов, ни места на кладбище. А другой хотел купить точно такой же и на другую модель не соглашался. Ну и что? Это не преступление.

А во-вторых, не стоило привлекать внимание полиции к похоронному бюро. Это не способствует нормальному функционированию бизнеса.

Дума припомнила Гаагскому трибуналу все: и прежние смерти заключенных, в основном сербов, и необоснованные оправдания тех, кто противостоял сербам, и оскорбительный отказ отпустить Слободана на лечение в Москву. Не посмотрели даже на гарантии российского правительства о его возвращении обратно после излечения. России не поверили. И кто? Какой-то странный трибунал, созданный Совбезом ООН, не имевшим на это права, и какие-то третьестепенные чиновники ООН. Впрочем, все понимали, что решали конечно же не они.

В среду 15 марта Дума приняла постановление, призывавшее к роспуску трибунала:

«11 марта 2006 года в Гааге в тюрьме Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года (МТБЮ), скончался бывший Президент Союзной Республики Югославии Слободан Милосович, — говорилось в нем. — Депутаты Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации выражают искренние соболезнования родным и близким С. Милосовича.

Из жизни ушел яркий политик, пик деятельности которого совпал с наиболее трагическим периодом в истории этого государства. Оценка личности С. Милосовича и его роли в событиях на Балканах 1991–1999 годов, по убеждению депутатов Государственной думы, должна быть дана прежде всего теми народами, к судьбам которых он имел непосредственное отношение. Очевидно, что объективной и взвешенной такая оценка может быть лишь по прошествии времени.

Государственная дума, опираясь на мнение международного консилиума, неоднократно выражала обеспокоенность состоянием здоровья С. Милосовича и исходя из соображений гуманности обращалась к МТБЮ с призывом о временном приостановлении судебного процесса над ним. Российская Федерация была готова принять С. Милосовича на лечение и предоставить МТБЮ гарантии его возвращения в Гаагу.

Однако трибунал проигнорировал эти обращения, взяв на себя тем самым всю полноту ответственности за жизнь С. Милосовича. В связи с этим необходимо в срочном порядке организовать проведение независимого международного расследования причин и обстоятельств смерти С.Милосовича. Причины его смерти, будь то халатность или злой умысел, должны быть названы, и виновные предстать перед судом.

По мнению депутатов Государственной думы, МТБЮ так и не удалось реализовать идею своего создания. Принятые за все время существования трибунала решения отличает крайняя степень политизированности и предвзятости. Двойные стандарты стали нормой его работы.

Совершенно недопустимы факты грубейшего нарушения прав человека в гаагской тюрьме МТБЮ, выразившиеся, в частности, в неоказании квалифицированной медицинской помощи нуждающемуся в ней заключенному. Смерть С. Милосовича — не первый случай гибели заключенного — представителя бывшего сербского руководства. Немногим ранее этот печальный список пополнил лидер хорватских сербов Милан Бабич. Такая трагическая цепь событий находится в явном диссонансе со звучащими в Европе призывами к безусловному соблюдению прав человека и отказу от двойных стандартов, в том числе при осуществлении правосудия.

Государственная дума вновь заявляет о необходимости прекращения в кратчайшие сроки расследования всех находящихся в настоящее время в производстве МТБЮ дел в рамках так называемой стратегии завершения работы, утвержденной Советом Безопасности ООН, а также о нецелесообразности дальнейшей деятельности МТБЮ».

16 марта Мире, вдове Слободана, позвонил ее адвокат из Белграда. Он был юридическим советником не только у нее, но и у Слободана, когда тот еще был президентом.

— Ну, что там? — спросила она. — Он согласился на мой приезд?

Адвокат понял, что она имела в виду президента страны, и замешкался с ответом.

— Он сказал, пусть решает суд, — наконец произнес он.

— Не согласен, значит, — резюмировала Мира. — Ты сам с ним говорил?

Адвокат скептически хмыкнул:

— Я еще не достиг таких высот.

— Однако же со мной ты разговариваешь, — парировала Мира.

— Да, конечно, — поспешно согласился адвокат. — Но вы — совсем другое дело. Вы же знаете эти новые власти.

Мира знала их даже слишком хорошо. Да и немудрено, если вся политическая кухня разворачивалась прямо перед ее глазами.

Это был позор — фактическое похищение ее мужа и выдача его Гаагскому трибуналу. Выдать трибуналу бывшего национального лидера, да еще и вывезти его из страны! Тот случай, когда впоследствии забываются все причины, а помнится лишь одно — выдали. И от этого на душе у любого современника становится скверно, чтобы не сказать — мерзко. Национальных лидеров предавать не годится, чем бы это для страны ни обернулось. А обернулось все совсем плохо.

— А что говорят в суде? — спросила Мира.