Секрет черной книги - Наталья Калинина Страница 8

Всю дорогу до дома, где жила Марфа, выкуп и церемонию венчания Иван был будто во сне, до конца не веря в обрушившееся на него счастье. Робко косился на невесту, так же несмело коснулся ее уст первым брачным поцелуем. Не юный уже отрок, а робел и волновался как мальчишка.

А на обратном пути случилось нечто, нарушившее счастливый ход событий и сильно напугавшее невесту: свадебному поезду дорогу перебежал волк, остановился на обочине и вдруг оглянулся, так, словно желал поглядеть на невесту. «Ох, не к добру!» – воскликнула Марфа и крепко вцепилась в руку своего уже мужа. «Ну что ты, милая! Это просто волк, что он нам сделает? Смотри, он уже скрылся в лесу!» Иван ласково погладил ладонь своей молодой жены, желая успокоить. «Не к добру это, – опять прошептала Марфа. – Как он на нас глянул… Будто не зверь, а недобрый человек». Иван зашептал жене вновь ласковые слова, но невольно вспомнилось ему то, что говорила накануне Лукерья. «Надо бы позвать на свадьбу мельничного колдуна». Говорили, что на старой заброшенной мельнице живет отшельником колдун, который на людях редко показывается, но местные бабы изредка бегают к нему за зельем каким или с просьбой о помощи. Сказывали, что колдун тот так страшен собой, мрачен и нелюдим, что осмеливаются идти к нему только уж в сильном отчаянии, по пустякам не тревожат. «Что ты, Лукерья? Как его звать? На светлую свадьбу – черного душой человека, антихриста? Невесту мою напугает». Лукерья, упрямая баба, поспорила, но сдалась. «Ну, гляди, как бы он не заявился непрошеным гостем, – предупредила она. – Обидится сильно, осерчает». – «Да он и знать-то не будет», – возразил Иван. И больше о том колдуне они не говорили. Лукерья выполнила все обряды защиты от нечистой силы, порчи и сглаза. Да только вот сейчас, увидев, как недобро покосился волк на невесту, Иван вновь вспомнил о том колдуне с мельницы: не он ли, обратившись в зверя, вышел навстречу их свадебному поезду? Сгинь, сгинь, нечистый!

Марфу удалось успокоить, и Иван и думать забыл о том волке. Свадьба пела и плясала, молодых прославляли, напитки лились рекой, веселились гости, а молодые, казалось, не замечали вокруг ничего. Глядел Иван на свою молодую жену, перехватывал ее нежный взгляд, и сердце его тонуло в радости и счастье.

Вдруг раздались чьи-то испуганные крики, а следом за этим наступила тишина, прерываемая лишь шепотом, докатившимся до молодых тревожной волной:

– Колдун… Колдун…

Марфа побледнела и крепко сжала мужу локоть. Иван, собрав волю в кулак, дабы своим испугом не встревожить молодую еще больше, встал и поклонился вышедшему на середину избы незваному гостю.

– Проходи, гость дорогой, если с добром пришел. Отведай нашего угощения.

Тут же верный тысяцкий, Савва, поднес гостю чарку с крепким напитком, а Лукерья с другой стороны – кусок пирога. Гость, хмуро глянув из-под густых бровей на молодых, в ответ слегка склонил голову. Не сняв шапки, взял чарку и одним махом опустошил ее. Пирог лишь надкусил и положил обратно на блюдо. Иван смело глянул на гостя: не так уж он страшен собой, как рисовала его людская молва. Не старик столетний, а крепкий мужик, волосы, выбивающиеся из-под шапки, черны как смоль, спина не согнута еще тяжестью долгих лет. Только взгляд темных глаз недобр, пугает.

Марфа, дрожа как осиновый лист, нащупала ладонь мужа своего и сжала ее. А Иван указал рукой на свободное место за столом и пригласил гостя сесть.

– Не рад ты меня видеть, – вымолвил скрипучим голосом колдун, глядя виновнику торжества в глаза. – Нежеланный я гость. Ну что ж, у тебя я побывал. Теперь ты ко мне придешь.

Сказал и пошел прочь. Гости испуганно расступились, давая колдуну проход. Он ушел, а в комнате еще долго звенела напряженная тишина.

– Эк, напугал мне молодую! – нарочито весело воскликнул Иван, дабы прервать замешательство. – Гуляйте, гости дорогие! Ешьте, пейте! Прославляйте молодых песнями.

Мало-помалу вернулось веселье, о страшном госте никто больше не вспоминал, только Марфа до конца празднества сидела ни жива ни мертва и на встревоженные вопросы мужа не отвечала.

Свадьбу отгуляли, и зажили Иван с Марфой в любви и согласии. Не мог нарадоваться на свою жену Неторопов: и красива, и скромна, и работящая какая. И к нему, мужу своему, с душой и лаской обращается. Поселилось счастье в доме, которого не было уже много лет. Да и было ли оно? Марфа – ясное солнышко, с улыбкой и песней день спозаранку встречает, все в ее руках спорится, все ладно делается. Никогда Иван не видел ее грустной или недовольной. Да и свой нрав, глядя на жену, менять стал. Ну как тут оставаться по-прежнему суровым и неприветливым, когда счастье душу переполняет? Лукерья, сваха, стала в доме их желанной гостьей, почитал ее Иван теперь как мать родную.

И все бы хорошо, жить им и дальше радоваться, да заболела тяжело Марфа. Слегла после Рождества, три месяца спустя после свадьбы. Не ест, не пьет, не встает, пылает жаром. «Ох, видно, Ванечка, не суждено нам долго быть вместе. Прощай, милый…»

Несчастный случай нарушил мирное течение жизни обитателей пансионата, всполошил, закрутил в печальной суете. И хоть это случилось до того, как Вера заступила в свою смену, большая часть печальных хлопот легла на ее плечи. За все время работы не было на памяти девушки ночи тяжелей этой. Тело покойной давно увезли, стариков успокоили и уложили спать, а дел у Веры все не убавлялось. Они разделили с напарницей работу между собой: Ирина раздала старикам необходимые лекарства, измерила давление и температуру, выполнила мелкие просьбы перед сном, а Вера взяла на себя хлопоты, связанные с гибелью Валентины Кузьминичны: звонила родственникам (трубку снял сын, разговор вышел короткий и какой-то казенный, лишенный эмоций со стороны сына), разговаривала с двумя полицейскими. Затем собрала вещи Валентины Кузьминичны, чтобы передать их ее сыну. Всю работу она выполняла механически, словно заведенная кукла, с непроницаемым лицом. И только уже после того, как закончилась смена, в салоне машины расплакалась. Каждый уход стариков Вера принимала близко к сердцу, так и не смогла привыкнуть к этой неизбежной части своей работы. А Кузьминична была ей по-особому дорога. «Она знала», – подумала Вера, глядя сквозь пелену слез на дорогу. «Вы не понимаете, деточка… Вернее, понимаете, но не желаете принимать», – вспомнились ее слова. Чем дольше Вера думала над словами Кузьминичны, тем больше ей казалось, что старушка вложила в них куда более глубокий смысл, чем могло показаться на первый взгляд. Но что Кузьминична знала о ней? Только то, что Вера сама могла рассказать. Но о себе она предпочитала не распространяться.

«Вы с Гаврилой чем-то похожи»…

…Ей было шесть лет, когда это случилось впервые. Тот случай разрушил атмосферу беззаботного счастья в ее семье, вспоминался в разговорах, даже когда Вера уже повзрослела.

Они жили в спальном районе на одной из конечных станций столичной ветки метро. В ту пятиэтажку родители въехали в год, когда родилась Вера, и довольно быстро подружились с соседями по площадке – молодой парой, которая свою квартиру получила в качестве свадебного подарка от родственников с обеих сторон. Вначале сдружились молодые женщины, оказавшиеся ровесницами, а следом уже и их мужья нашли общие интересы. Лет до четырех Вера так и считала соседку своей родной теткой, так как та всегда оставалась с нею, когда маме нужно было сбегать в парикмахерскую или когда родители вечером уходили в кино. Своих детей у соседей Нечаевых не было, и причина тому была медицинская, как потом, уже годы спустя, обмолвилась мама. Поэтому тетя Вита Нечаева нянчилась с маленькой Верой как с дочкой, постоянно делала ей подарки. То «гэдээровскую» куклу принесет, то игрушечную коляску, то красивое платье, то просто шоколадку. Соседка работала в большом универмаге и заведовала одной из секций, поэтому имела возможность что-то «припрятать» из полученных дефицитных товаров, которые частенько и не доходили до прилавков, а распределялись по родственникам и знакомым. Ее муж, несмотря на молодость, тоже занимал неплохую должность на производстве. Они оба, муж и жена, происходили из небедных семей, в которых были и дачи, и служебные машины, и дефицитные продукты по спецзаказам. Однако не кичились происхождением и были на равных со своими менее состоятельными друзьями. Как-то соседка рассказала маме Веры, что и брак их был тоже тщательно спланирован родственниками с обеих сторон, но, несмотря на это, в их семье присутствовала любовь.