Мата Хари. Пуля для обнаженной - Владимир Зырянцев Страница 8

А Маргарет не спалось. Она поднялась с кровати, накинула на себя халат, наполнила бокал шампанским и села у окна. Легкий ветерок шевелил занавески, на востоке занималась заря. Любуясь этим зрелищем, Маргарет думала о том, что все еще возбуждает в мужчинах страстное желание, как и в юности. А ведь ей уже сорок один год! Как видно, у нее такой же дар к любви, как и к танцам. А ведь Рудольф, ее муж, смеялся, когда она заявила, что хочет посещать танцевальный кружок, учиться восточным танцам. Ах, да что говорить! Он все время смеялся над ней, ни во что не ставил. Просто чудо, что она смогла настоять на своем, преодолеть его неверие, чудо, что у нее не опустились руки.

Воспоминания о юности, которым она предавалась вместе с Антуаном, сейчас снова вернулись к ней. Теперь это были подлинные воспоминания, а не те легенды, что она рассказывала журналистам и своим любовникам. Ведь она никому не говорила правду о тех годах. Слишком горькой была эта правда…

Маргарет вышла замуж, когда ей едва исполнилось восемнадцать. Ей было восемнадцать, а ее избраннику, капитану Рудольфу Маклеоду, тридцать девять. Неравный брак, что и говорить! Впрочем, выбирать ей не приходилось. Она вышла за капитана Маклеода не по любви – можно сказать, ухватилась за него, как за спасательный круг. Сирота, только что сбежавшая от своего опекуна и тирана, крестного отца, в Гаагу, к дяде, который тоже был не в восторге от племянницы. И потом, что значит – «не по любви»? Рудольф ей сразу понравился. Высокий, стройный брюнет с обветренным лицом. Настоящий морской волк! Он покорил ее сердце рассказами о пережитых на морях приключениях, о тайфунах и штормах. А еще ей понравились рассказы Рудольфа об Индонезии, куда они должны были отправиться сразу после свадьбы. Тропические острова, пальмы, удивительные обычаи, и много, очень много солнца… Это так отличалось от скучной, чопорной Голландии, в которой она родилась и выросла!

И вот они прибыли в Джакарту и поселились в собственном доме. На первых порах все шло хорошо. Рудольф сразу отправился в плавание (он водил суда в Китай, Австралию, в Южную Африку), а она осталась вести хозяйство. Это было так здорово! В ее распоряжении был собственный дом, целый штат слуг-малайцев… Она ездила по магазинам, покупала ткани, шила себе новые платья… А потом, когда Рудольф возвращался из плавания, они предавались любви. Бывало, по несколько дней не выходили из спальни, все не могли насытиться друг другом. Маргарет уже тогда, в молодости, поняла, в чем она сильна. В ней, в любви! Она всегда умела разжечь в мужчине страсть и поддерживать этот огонь, чтобы он не гас.

Увы, огонь их с Рудольфом любви горел не слишком долго. Трудно сказать, что послужило тому причиной, но как-то все разладилось. Внезапно выяснилось, что Рудольф совсем не так предан своей молодой жене, как ей казалось, что у него есть еще женщины – и здесь, в Джакарте, и в Сурабае, и в Маниле, и где-то еще. Женщины – и джин. Алкоголь тянул к себе капитана Маклеода так же сильно, как женщины. Все чаще он выходил в рейс смертельно пьяным и не просыхал во время плавания. Это не понравилось начальству, и капитанская карьера Рудольфа Маклеода села на мель. Его перестали посылать в дальние, ответственные рейсы, и пришлось капитану Маклеоду ограничиться каботажным плаванием в водах Яванского и Южно-Китайского морей. Это его страшно злило, и он пил еще больше.

Во всех своих бедах Рудольф Маклеод обвинял свою жену. Она никак не могла понять, как связан его алкоголизм, его мореходные ошибки с ней. Но Рудольф с пьяным упорством настаивал – это она, Маргарет, во всем виновата. Он стал обвинять ее в своих собственных грехах, то есть в изменах. Это было так несправедливо! Ведь вначале, в те первые месяцы, она не была грешна ни в чем, буквально ни в чем! Нет, она, конечно, замечала молодых красивых офицеров, иногда даже кокетничала с ними, но кто же этого не делает? Поэтому, впервые услышав эти обвинения, она бурно зарыдала! Месяц плакала, другой… А потом перестала. Маргарет решила, что должна отплатить мужу той же монетой. Нет, она не стала пить – алкоголь ее никогда особо не волновал. Она нашла себе другого мужчину, более достойного, чем Рудольф, – капитана Йохана ван Редеса. Сначала просто ходила к нему на свидания, а когда Рудольф устроил особенно безобразную сцену, ушла к нему и стала жить с ним, как с мужем.

О, как разозлился Рудольф! Пробовал драться с Редесом, даже вел речь о дуэли. Однако Йохан был моложе и сильнее его, и отбить жену силой у Маклеода не получилось. И тут выяснилось, что Рудольф все-таки привязан к своей Маргарет, тоскует без нее. Он начал уговаривать ее вернуться, обещал бросить разгульную жизнь, взяться за ум… В конце концов, она дала себя уговорить. Дала, потому что понимала, как шатко ее новое положение. Стоит Йохану охладеть к ней – и куда деваться в таком случае? Одной, без мужчины, белой женщине на Яве оставаться невозможно.

Они снова стали жить вместе. Рудольф держал себя в руках, и какое-то время казалось, что прежнее счастье вернется в их дом. Во всяком случае, появился его вестник – ребенок, их сын. Норман! Как она его любила, как нянчилась с крохотным пищащим кулечком! А спустя год она вновь родила, на этот раз девочку, Жанну. Да, в это трудно поверить, но у нее, прославленной танцовщицы и разбивательницы сердец Маты Хари, были дети.

Принято считать, что дети приносят радость. Особенно если ты живешь в достатке и можешь себе позволить держать слуг и няню. Они с Рудольфом могли это позволить; в их доме было много слуг, и няня, и повар. Но как раз эта прислуга принесла им страшное горе. Рудольф рассердился на повара и выгнал его. Тогда этот негодяй подговорил свою жену, которая осталась в доме няней, дать детям отравленную пищу. Оба ребенка мучились. Норман умер, а Жанна сумела выжить.

Какое это было горе для нее! А тут еще Рудольф решил утолить свое горе обычным способом и снова стал пить. Она, наверное, умерла бы от страданий, если бы не нашла себе утешения. Нет, не в объятиях Йохана. Она нашла его в танцах.

Она не лгала, когда говорила, что научилась танцевать на Востоке. Просто чуть-чуть приукрасила правду, рассказывая про посещение «яванских древних храмов», где какие-то жрецы учили ее священным ритуальным пляскам. Не было никаких жрецов и никаких храмов. На Яве укрепляли свою власть мусульмане, оттесняя прежние обычаи, связанные с буддизмом и индуизмом. Эта культура уходила, но еще оставалась. И Маргарет ходила в местный танцевальный кружок и прекрасно себя чувствовала среди музыкальных малайцев. Учителя-малайцы и научили ее тем экзотическим для Европы движениям, которые так восхищали парижскую публику. С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.

Там, в танцевальном кружке, беседуя с другими ученицами-малайками, она и придумала свой артистический псевдоним. Мата Хари… По-малайски это значит «глаз света», то есть попросту Солнце. То есть она, Маргарет, стала солнцем. Ей сразу понравилось это имя, и она стала употреблять его все чаще. А еще она поняла, что ее танцы нравятся людям. Что-то было в ней, какая-то природная грация, очарование, которое заставляло зрителей смотреть на нее, не отрывая глаз. Правда, пока этих зрителей было мало, всего лишь ее напарницы по танцевальному кружку, их братья и отцы, провожавшие девушек на занятия. Эти люди ничего не платили за то, что смотрели на танцы Маргарет. Но ведь в другом месте, где-нибудь в Европе, могли и платить… Она все чаще стала подумывать об артистической карьере.