Приключение знатного холостяка (сборник) - Артур Конан Дойл Страница 8

– Нет?

– Ну, понимаете, отец ничего такого не терпит, и в гости никого не приглашает, если может, и любит повторять, что женщине для счастья достаточно ее семейного круга. Но ведь, как я все время твердила маме, ведь женщине нужен ее собственный семейный круг, а я еще им не обзавелась.

– Ну а мистер Хосмер Ангел? Он не пытался увидеться с вами?

– Так отец снова через неделю собирался во Францию, и Хосмер написал, что будет безопаснее и лучше не видеться друг с другом до его отъезда. А пока можно переписываться, и он писал мне каждый день. Утреннюю почту вынимаю я, так что отец знать не знал.

– И вы уже обручились с этим джентльменом?

– О да, мистер Холмс. Мы обручились на нашей первой прогулке. Хосмер… мистер Ангел, был кассиром на Лиденхолл-стрит… и…

– В какой конторе?

– Это-то и хуже всего, мистер Холмс. Я не знаю.

– Ну а где он жил?

– Ночевал в конторе.

– И адреса вы не знаете?

– Нет. Только улицу. Лиденхолл-стрит.

– Так куда же вы адресовали ваши письма?

– В почтовое отделение на Лиденхолл-стрит до востребования. Он сказал, что, адресуй я их в контору, клерки начнут насмешничать, что он обзавелся дамой сердца, а я сказала, что могу печатать их на машинке, как он свои, но он и слышать об этом не захотел, потому что, сказал он, когда я их пишу, они исходят от меня, а когда печатаю, он всегда чувствует, что нас разлучает машинка. Это показывает, мистер Холмс, какие чувства он питает ко мне и о каких милых пустячках думает.

– Весьма многозначительно, – сказал Холмс. – Я давно считаю аксиомой, что пустячки неизмеримо важнее всего прочего. Вы не могли бы припомнить еще какие-нибудь пустячки о мистере Хосмере Ангеле?

– Он очень застенчив, мистер Холмс. Предпочитал гулять со мной по вечерам, а не при свете дня, потому что не выносит посторонних взглядов, объяснил он. Он был очень сдержан, совсем по-джентльменски. И даже голос у него такой негромкий. В детстве он перенес свинку, железки распухли, сказал он мне, и горло осталось слабым, а манера речи нерешительной, шепчущей. Одет он всегда был элегантно, очень тщательно и просто, но глаза у него слабые, совсем, как у меня, и он носит темные очки, чтобы беречь их от света.

– Ну, и что же произошло, когда мистер Уиндибенк, ваш отчим, опять отбыл во Францию?

Мистер Хосмер Ангел пришел ко мне домой и предложил, чтобы мы поженились до возвращения отца. Он был прямо-таки в исступлении и заставил меня поклясться на Евангелии, что я всегда буду ему верна, что бы там ни случилось. Мама сказала, что он поступил верно, взяв с меня клятву, и что это верный признак его страстной любви. Мама его одобряла с самого начала и питала к нему чувство, чуть ли не более нежное, чем мое. Потом они заговорили, что брак следует заключить еще до конца недели, и я начала спрашивать, а как же отец? Но они сказали, что это неважно, просто сообщим ему после, а мама сказала, что все сама с ним уладит. Мне это очень не понравилось, мистер Холмс. Конечно, как-то странно испрашивать его разрешения, когда он старше меня всего на несколько лет. Только я не хотела ничего делать исподтишка, а потому написала отцу в Бордо, где у его фирмы есть контора. Но письмо вернулось ко мне утром в день свадьбы.

– Оно разошлось с ним?

– Да, сэр. Он отбыл в Англию как раз перед доставкой почты.

– Ха! Как досадно. Следовательно, ваше бракосочетание было назначено на пятницу? В церкви?

– Да, сэр. Совсем скромно в церкви Спасителя вблизи Кинг-Кросса. А затем мы должны были позавтракать в отеле «Сент-Панкрас». Хосмер заехал за нами в пролетке, но нас ведь было двое, и он усадил нас туда, а сам последовал за нами в кебе, единственном другом свободном экипаже, который проезжал по улице. Мы добрались до церкви первыми. Затем подъехал кеб, и мы ждали, чтобы Хосмер вышел. Но он все не выходил, а когда извозчик соскочил с козел и заглянул внутрь, там никого не было! Извозчик сказал, что понять не может, что с ним приключилось. Он же своими глазами видел, как он залез в кеб. Произошло это в прошлую пятницу, мистер Холмс, и с тех пор я не видела Хосмера и не знаю, что с ним могло случиться.

– Мне кажется, с вами обошлись недостойно, – сказал Холмс.

– О нет, сэр! Он же такой хороший и добрый и просто не мог бы бросить меня подобным образом. Ведь в то утро он все время повторял, что я должна оставаться верной ему, что бы ни произошло, и что если нечто непредвиденное вдруг разлучит нас, я всегда должна помнить о моей клятве, и что рано или поздно он потребует ее исполнения. Такой странный разговор перед свадьбой, но он обрел особое значение после того, что произошло потом.

– Бесспорно. Следовательно, вы полагаете, что его постигла некая непредвиденная катастрофа?

– Да, сэр. Полагаю, он предвидел какую-то опасность, иначе он не говорил бы так. А затем, думаю, произошло то, чего он боялся.

– И у вас нет никакого представления, что это могло быть такое?

– Никакого.

– Еще один вопрос. Как относится к случившемуся ваша мать?

– Она очень рассердилась и сказала, чтобы я больше никогда про это не упоминала.

– А ваш отец? Вы ему рассказали?

– Да, и он как будто согласился со мной, что что-то произошло, но что Хосмер, конечно, подаст о себе весть. И он сказал, зачем кому-то могло бы понадобиться привезти невесту к дверям церкви для того лишь, чтобы тут же ее бросить? Вот если бы он занял у меня денег или бы женился на мне и перевел на себя мой капитал, вот тогда бы причина была ясна. Но касательно денег Хосмер был крайне щепетилен и ни разу не взглянул хотя бы на один мой шиллинг. И все-таки что могло случиться и почему он не написал? Ах, при одной мысли об этом я просто с ума схожу и всю ночь напролет не смыкаю глаз. – Она вытащила из муфты носовой платочек и, прижав его к губам, громко зарыдала.

– Для вас я возьмусь за это дело, – сказал Холмс, вставая, – и не сомневаюсь, что мы получим тот или иной конкретный результат. Возложите бремя на меня и постарайтесь больше об этом не думать. А главное, постарайтесь, чтобы мистер Хосмер Ангел исчез из вашей памяти, как он исчез из вашей жизни.

– Значит, вы полагаете, что я больше никогда его не увижу?

– Боюсь, что нет.

– Но что же с ним произошло?

– Поиски ответа на этот вопрос предоставьте мне. Я хотел бы получить точное описание его наружности, а также те его письма, которые вы могли бы оставить тут.

– Я дала объявление о нем в субботнем номере «Кроникл», – сказала мисс Сазерленд. – Вот оно, а также четыре его письма.

– Благодарю вас. И ваш адрес?

– Тридцать один, Лайон-плейс, Кэмберуэлл.

– Адреса мистера Ангела, насколько я понял, у вас никогда не было. А фирма, где служит ваш отец?