Кружева лжи - Анастасия Дока Страница 81

От чего-то утро вышло ностальгичным, хотя вот так вот проснулись впервые. Были совместные ночи, проведённые за распутыванием дела, а следом такие же трудные пробуждения, но никогда не было совместного завтрака. Не было лёгкости без всяких ограничений.

Александра вдруг осознала, как хорошо быть честной и открытой в отношениях. Иван просто получал удовольствие от счастливых мгновений.

Но рано или поздно всё хорошее заканчивается. Ване надо было ехать домой, а Саша то и дело замолкала, погружалась в задумчивость, пропуская вопросы мимо ушей, не замечала шуток. Стали прощаться, привычно обменялись поцелуем в щёку.

– Я, пожалуй, поеду, – помялся на пороге.

– Да, увидимся. Здоровья папе.

– Передам. Желаю в этом году поменьше психов, – сказал, потому что не знал, что ещё сказать. Саша казалась взволнованной.

– Тогда надо менять работу, – вздохнула она.

– Это не про нас, – улыбнулся. – Не про нас?

Она не ответила.

Ваня забеспокоился, но Пуля взялась за дверную ручку, явно намекая на уход, и он ушёл. У лифта обернулся:

– Это из-за Соколова?

Саша кивнула.

– Он дебил, если от тебя откажется, – сказал Ваня и увидел её неуверенную улыбку. – Ладно. Пока.

– Спасибо, Бриз.

Он отвесил шутливый поклон и скрылся в лифте.

Радость и лёгкость рассыпались с его уходом окончательно. К Селивёрстовой вернулась необъяснимая тревога. Рукавица предупредил, чтобы Саша была осторожна. Она подумала об исчезновении Содина и появлении Димы.

О словах Виталины.

«… чувства способны убить».

Дрожащими пальцами схватила письмо, прижала к груди и внезапно чётко осознала: Содин знает о возвращении Соколова, а, значит, Диме угрожает опасность.

Мигом забыла о праздниках, выходных и бросилась звонить Рукавице и управленцам.

Одни продолжали новогоднюю кутерьму, а другие… усиленно копали под Содина, выискивали возможные зацепки, ниточки, снова и снова рылись в деле Чириной, досконально изучали её прошлое, читали дневник, вытряхивали уже известную информацию из подельников.

Узнали, где Чирина доставала цианид – она делала это сама в гриме и в парике; выяснили, что лилии для убийства Власовой закупал Бурин. Всем остальным занимались Андре и Андрей.

Содин не мелькал нигде. Из чего можно было сделать вывод: как игрок он вступил в «забавы» Чириной лишь в самом конце.

И это пугало.

Сама Чирина впала в непонятное состояние – молчала и пялилась в одну точку. Врачи сказали: угрозы и физическое насилие здесь не помогут. Душу так не лечат.

День встречи приближался, а на руках полиции не было ничего.

Александра боялась впасть в панику. Позвонила Гольцеву, осторожно узнала, не знает ли он чего о брате. Его ответу не удивилась. Дима написал: семья о возвращении не знает, потому что он ещё сам не решил возвращается или проездом.

Странная фраза.

Но Дима всегда был странным. Он любил удивлять, озадачивать. Письмо в конверте по старинке и текст, набитый на компьютере. Несочетаемо, дико.

Привычно.

Они и Диму пытались найти, и тоже безрезультатно. Управленцы, Власовы по своим каналам пробивали всех недавно прибывших, надеясь поймать Соколова. Но, во-первых, фамилия была распространённой, а времени четыре дня. Во-вторых, имя встречалось слишком часто. В-третьих, проверить всю транспортную систему было нереально. Для этого нужно разрешение с самых верхов, а случай не тот.

За день до встречи Александра всё-таки пробилась куда нужно, однако, её просьбы и едва ли не мольба помочь не были услышаны. Что там смерть какого-то детектива, сотрудничающего с Управлением, это же не теракт, не угроза государственной безопасности. Да и в появление Содина мало верили. Психопатка могла сказать, что угодно. Где доказательства?

Хотя Александра всё же думала солгать о теракте. А вдруг сработает? Но даже проверив самолёты, поезда, автобусы, оставались ещё такси, попутчики и… что самое страшное – и именно это вызывало отчаяние больше всего – Дима умел скрываться.

Гольцев рассказал, как однажды брат пропал. Расплачивался наличкой, прятал лицо. Достал фальшивый паспорт. Его нашли по счастливой случайности, невероятному везению.

Нашли, потому что Дима того захотел.

Александра ненавидела Соколова.

За день до встречи, порядком измятый лист в сотый раз изучался под лупой, просвечивался ультрафиолетом. Пока все скопом готовили спектакль для Содина, Александра искала подсказки от Димы. Надеялась, что он, любитель головоломок, а ведь на этой почве они и сошлись, оставил что-то лично для неё. Какую-то ниточку, которую можно использовать, чтобы дать ему весточку: «Берегись! Ты в опасности!»

Но в этот раз Дима был скучен и банален. Это было обычное письмо. Даже конверт, без подписи, адреса, марки. Безнадёжно пустой, как время ожидания.

Письмо забросил в ящик какой-то мальчишка десяти лет, и его, конечно, нашли, спасибо болтливой соседке, той самой старушке, пропускавшей всех в дом, но мальчик сказал, ему заплатили две тысячи за услугу, подложив письмо в рюкзак. В кармане он нашёл инструкцию, письмо, аванс в тысячу рублей и адрес, по которому получит остальные деньги. Никто не пришёл. В назначенное время, в назначенном месте из старой женской сумочки, указанной в той же инструкции, мальчик забрал деньги. Это было вечером, на углу дома, не попадавшего в объектив уличной камеры.

На нервах Александра почти не спала, а поспать надо было. За эти дни она не отдохнула и восьми часов. Но нет, сон ни шёл. Уставилась в бумагу. Как ни силилась углядеть в письме хоть что-то необычное, не удавалось. Лёжа в постели, холодной как никогда, и прогнав Бриза, предложившего дружеское плечо и тепло – он хотел просто посидеть рядом – Саша рисовала образ Димы.

Соколов был достаточно романтичным и нисколько не удивил её, напомнив о случившемся на месте преступления. Познакомились они у него в офисе, но не там он разыграл дурацкую шутку с её самомнением. Шутку, положившую начало всему. (см. «Эхо над бездной»)

Тот случай у коттеджа жертвы запомнился обоим. Возможно, поэтому Дима попросил прийти с перчатками. Писал, что они будут расследовать причину, изучать улики расставания.

Написал витиевато.

Как любил.

Александра закрыла глаза, не надеясь на сон. Молчаливые слёзы стекали в уши. Она боялась… Она боялась, что изучать придётся не их расставание, а Димин труп. Съёжилась под одеялом и начала молиться, хотя в бога не верила.

Тревожное утро, такой же день.

Вечер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍