Муха и влюбленный призрак - Евгений Некрасов Страница 11

Волнуясь, Маша ткнула ключом в замочную скважину. Ключ не подходил!

— Не шугайся, — сказал Боинг, — переверни. Маша вставила ключ по-другому, и замок отперся с тихим щелчком. Боинг повернул штурвальчик, похожий на большой водопроводный кран. Было слышно, как за дверью что-то сдвигается, — навер­ное, четыре каленые сувальды.

Искатели приключений вошли в темноту подва-1а. Маша включила фонарик и заперла за собой дверь. Мальчишки бросились обстукивать стены, а она зажгла свечку и медленно понесла живой огонек вдоль стены. Идти приходилось короткими шажка­ми, останавливаясь, потому что при движении огонек начинал дрожать. Ей было нужно ровное пламя, чтобы не пропустить сквознячок из щели.

Ушедшие вперед Петька с Боингом стучали и сдавленными голосами спорили, звучит ли этот камень так же, как другие.

— Тебе медведь на ухо наступил, а у меня абсо­лютный слух! Меня мать хотела в музыкальную школу отдать на скрипку, — хвастался Петька.

— А чего ж не пошел? — басил Боинг. — Сейчас бы скрипел!

Подвал был огромным. Он повторял под землей контуры особняка, похожего на букву «П» с толсты­ми и коротенькими ножками. Шагов через сто ого­нек Машиной свечки мигнул и наклонился к стене.

— Есть! — прошептала Маша.

Петьку и Боинга она не звала. Сама, тыкая в шел и спичкой, нашла в стене четыре камня, не схваченные цементом. Они лежали один на другом, верхний был Маше по грудь.

Подбежали мальчишки:

— Чего стоишь? Нашла?!

Петька поелозил носом по камням и с видом зна­тока подтвердил:

— Они!

Маша полезла в сумку за своей железкой, чтобы выковыривать камни, но Боинг оттеснил ее и просто налег на верхний плечом. Камень ушел в стену и там провалился.

Лягнув Боинга, Петька сунулся к дыре с фонари­ком. Ему хотелось первому найти скелет в кандалах. Боинг не стал терпеть и оттащил Петьку за штаны. Пока мальчишки возились, Маша посветила в дыру. Как она и ожидала, там был тоннель — шахтеры на­зывают их штреками. На стенах остались насечки от инструментов, которыми вырубали камни. Маша по­жалела, что не догадалась надеть джинсы. Когда на тебе короткое платье, в таких местах приходится пус­кать мальчишек вперед.

Петька с Боингом выламывали друг другу руки, краснея и начиная заводиться всерьез.

— Я, конечно, могу подождать... — начала Маша.

И тут в подвале вспыхнул свет!

— Быстро! — Она подтолкнула к дыре замешкав­шегося Петьку. Тот юркнул рыбкой, упал и заохал.

За ним в дыру ввинтился Боинг. Маша не глядя побросала вслед ему школьные сумки Из дыры доносилась возня и сдавленная ругань — кажется, Боинг придавил не успевшего встать Петьку.

— Хватит вам! Дайте кто-нибудь руку! — шепнула Маша этим клоунам. Да, с Наташкой было бы в сто раз спокойнее!

— Как видите, успели. Ни щепочки! — слышался и из-за угла голос директора. — Желаете осмотреть?

Маша огляделась перед тем, как нырнуть в дыру. На полу еще горела забытая свечка. Пламени почти не было видно в электрическом свете. Она схватила огарок за верхнюю, размякшую от огня часть, обожглась и...

— Желаю — ответил пожарный. Сейчас он выйдет из-за угла!

...и, фыркая от боли, сунула огарок в карман. По пальцам тек расплавленный стеарин. Как отстирывать его с платья?

— Че ты телишься?! — Боинг протягивал ей руку.

Маша кинулась в дыру и упала на широкую грудь второгодника.

Из подвала слышались шаги. Стряхнув с себя Машу, Боинг схватил камень, крякнул и за­двинул на место. Стало темно. Петька повжикал «молниями» сумки, повозился и включил фона­рик. Камень встал ровно — с той стороны, из подвала, его не отличат от сотен других. Маша подумала,

что, когда миллионщик в последний раз уходил этим штреком к морю, он точно так же закрыл дыру кам­нем. После него вход в катакомбы нашел только Евгень Евгеньич лет через сто. Если с ними что-то слу­чится — с Машей, Петькой и Боингом... Да нет, ерунда! У нее нитки.

Петька приник ухом к щели:

— Идут!

Видно, у него на самом деле был музыкальный слух, потому что Маша, прислонившись к щели, со­всем ничего не услышала. Потом вдруг пожарный сказал совсем рядом:

— Это что, парафин?

Со свечки накапало, поняла Маша.

— Стеарин, — уточнил голос завхоза.

— Разведение открытого огня в неприспособлен­ных помещениях! — въедливо заметил пожарный.

— Ну что вы! Это сто лет назад накапали, когда жили при свечах, — сказал директор и шаркнул ногой, видимо, затирая следы свечки.

— Естественно, — поддакнул Иванов. — У меня тут муха не проскочит — видали, какой замок?

— Ну-ну, — недовольно сказал пожарный, и го­лоса пропали.

— Чего там? — спросил Боинг. Он вертел в руках пакет с раздавленным в лепешку бутербродом.

— Дальше пошли, — Петька оторвался от щели и посветил фонариком в глубь штрека. Луч терялся в бархатной темноте. — Ты погоди бутерброд лопать. Может, еще придется делить его ниткой на двена­дцать частей.

— Почему на двенадцать? — не понял Боинг.

— Нас трое, каждому запас на четыре дня, если заблудимся. А потом съедим самого толстого.

— Нет, мы съедим самого слабого, — угрожающе сказал второгодник. — Девчонки не считаются.

Петька покраснел и сжал кулаки:

— Еще посмотрим, кто тут самый слабый!

— Перестаньте. Вы что, драться пришли? — сказала Маша.

— В натуре, драться лучше на свежем воздухе, — согласился Боинг, с жалостью глядя на пострадавший бутерброд. Вздохнул и бережно спрятал его в сумку.

Маша посветила в штрек своим фонариком. Он был мощнее Петькиного: на четыре батарейки, с большой фарой. Луч пробил темноту шагов на двести, и стало видно, что там штрек раздваивается.

— «Штаны», — заметил Боинг. — Может, они по­том сойдутся, а может, поведут в разные стороны. Маш, доставай свою железку, будем чертить стрелки, чтоб не заблудиться. Острием обязательно к выходу.

— Ничего мы не будем чертить, у меня нитки есть. — И Маша пошла впереди. Нитки она пока что не доставала. Зачем, если штрек прямой?

Под ногами валялись обломки ракушечника. Ни­кто их, конечно, не убирал: шахтеры вытесывали кам­ни нужного размера и тащили к выходу, а щебенка оставалась на полу. Штрек был широкий; до потолка Боинг достал рукой, невысоко подпрыгнув. Говорят, по этим штрекам ходили лошади с телегами.

— Скелет был бы интересней, — разочарованно заметил Петька.