Тайна монеты Каракаллы - Сергей Карпущенко Страница 31

— Не пахло, — угрюмо ответил Володя, и они замолчали, но каждый погрузился в размышления, и мысли их крутились вокруг маньяка и нумизмата, монет и одеколона, «синяков» и дельтапланеристов.

После обеда солнце скрылось за неожиданно наплывшими облаками. Ленька забрался в гамак, а Володя, по обыкновению, сел рядом за стол с книгой в руках. В гамаке Кошмарику думалось легко, поэтому в его голове все версии, предположения и факты были скоро подчинены единственному чувству — накатить на душителя-нумизмата во что бы то ни стало, и для его обнаружения у Леньки имелось в запасе последнее, но самое верное средство, к которому он и решил прибегнуть. Уверенность в том, что лысый нумизмат и нумизмат-душитель никак не связаны между собой, укрепляла его в выборе этого средства.

Не говоря ни слова, Ленька ловко скатился с гамака, прошел в комнату и достал листок бумаги, ножницы и клей. Отрезав от листа четвертинку, Кошмарик красным фломастером, очень старательно вывел:

«Продается старинная, очень редкая древнеримская монета, серебряная, пятый век до нашей эры. Обращаться по адресу — Ореховый переулок, дом 10. Спросить Леонида».

Если бы Ленька даже знал, что монета Каракаллы отчеканена не в пятом веке до новой эры, а в третьем веке нашей эры, он все равно остановился бы на своем варианте — важно было привлечь душителя древностью товара. Кошмарик достал было из бумажника листок, на котором он карандашом перевел изображение сестерция, но, повертев его в руках, спрятал назад. Он решил, что светиться проданной монетой не стоит, особенно потому, что по горе (и рядом с вокзалом, где он собирался прилепить объявление) бродит нумизмат, наверняка помнивший, как Ленька тер карандашом по листу бумаги.

«Не надо суетиться, — сказал сам себе Кошмарик. — Когда я встречусь с душителем, то покажу ему эти картинки. Пусть не думает, что к нему какой-то динамщик пришел».

Свернув объявление трубочкой и взяв скотч, Кошмарик вышел из дома и, когда Володя коротко спросил: «Ты куда собрался?» — так же коротко ответил:

— Да прогуляться. Что-то перед грозой башка трещит.

Володя, конечно, не поверил ему, но допытываться не стал. Пока он делал вид, что читает книгу, в его голове успел родиться план или скорее желание. Захотелось пройти по той самой дорожке, ведущей на гребень горы, чтобы прикинуть, куда мог идти лысый оценщик. Если бы оказалось, что ни к какому жилью дорога не вела, значит, нумизмат и впрямь приехал прогуляться. В этом не было ничего странного — сюда приезжали из города на пикник или ради прогулки многие — место было питерцам знакомое и любимое ими.

Он поднялся и пошел за ворота, не обращая внимания на сумерки. Володя немного трусил, когда вышел на ту самую дорожку, ему очень не хотелось встретиться с лысым нумизматом второй раз. У него не было уверенности в том, что душил его не он, а кто-то другой. Дойдя до места, где повстречался с лысым, Володя осмотрелся. Справа от него были заросли кустарника и невысоких деревьев, а слева находилась глубокая ложбина, созданная двумя хребтами горы. В этой ложбине стояли жилые дома, в основном каменные коттеджи, — место было очень удобным для жилья, укрытым со всех сторон, тихим. Именно в эту ложбину и вела узкая тропинка, ответвляясь от дорожки, по которой шел сейчас Володя.

Он присмотрелся — тропинка убегала вниз, и казалось, ею пользовались немногие. По ней-то Володя и спустился в ложбину. Идти пришлось недолго, метров сто — и как-то неожиданно открылась площадка, размером метров двадцать на тридцать, и дом, стоявший здесь, выглядел слишком большим для такого крошечного участка. Это был красивый, стильный дом с высокой крышей, скаты которой опускались едва ли не до земли, покрыт он был медью «под черепицу», и окна его с затемненными, как в автомобилях, стеклами казались страшными глазами слепого чудовища.

Подойти к дому поближе Володя при всем желании не смог — окружал участок высокий каменный забор, но мальчику показалось, что в этом странном, даже страшном доме никого нет и давно не было. К дому вела только тропинка, по которой он сейчас шел.

«А как же автомобиль? Как же сюда возили материалы, когда строили дом? На вертолете, что ли, спускали?» Ничего не узнав, ничего не поняв, Володя стал подниматься наверх, а когда оказался на дорожке, ведущей на гребень горы, понял, что домой идти не хочет.

«А не прогуляться ли до развалин дворца? — подумал он вдруг. — Все равно делать нечего. Посмотрю заодно, хорошо ли я укрыл вход в подвал. В нем еще пошуровать надо, может, не только гранаты там найду».

И он пошел наверх, дорогой срывая ландыши, которые так любила мама. Сейчас, перед грозой, они пахли удивительно сильно.

До дворца он дошел, когда по листьям кустов и деревьев ударили первые крупные капли дождя и в небе сухо и раскатисто прогремел гром. Небо было почти черным, и Володя испугался: «Мама говорила, что на горе во время грозы находиться очень опасно! Горы притягивают молнии! Меня может убить!»

И быстрым шагом он двинул в обратный путь, хотя дождь полил как из ведра. В голове мелькнуло: «Может, забраться в подвал?» Но тут же мозг выдал запрет: «Нельзя! Там — гранаты!»

По дорожке струились потоки дождевой воды, оставляя в песке узкие, извилистые каналы. Одежда на Володе промокла насквозь уже через пару минут, но он этого не замечал. Он все еще держал в руке ландыши, намокшие и жалкие, и думал: «Поскорей домой! Поскорей домой!»

При каждом блеске молнии Володя вздрагивал и радовался, что остался жив — молнии сверкали буквально над головой. Гром, такой раскатистый и страшный, что, казалось, обрушится гора, пугал Володю больше молний, но бежать он почему-то не мог — все шел и шел, мокрый, жалкий и испуганный.

Вдруг впереди на открытом месте, как раз там, где взлетали дельтапланы, он увидел фигуру человека. Это был высокий сухопарый мужчина, стоявший спиной к дороге и лицом к спуску. Перед ним открывался вид на поля, деревеньку, и Володя видел, что стоит этот странный человек очень спокойно, обхватив себя руками, в белой промокшей рубашке, с волосами, прилипшими к шее и щекам. Мужчина смотрел не вниз, а куда-то в небо.

И вот серый купол неба располосовал зигзаг молнии, вслед за вспышкой мир с треском раскололся от удара грома, и Володя, замерший на месте, увидел, как мужчина воздел к небу руки и визгливо заорал:

— Еще давай! Еще давай! Желтого! Желтого!!

Володю пронзил этот крик. В нем слышался призыв сумасшедшего, и от того, что было непонятно, к кому обращается этот безумный и чего просит, было еще страшнее.

Вдруг мужчина резко повернул к Володе мокрое лицо с прядью волос, разрезавшей лоб надвое. Вначале его глаза были просто безумны и пусты, но потом в них появилась радость. Мужчина, протягивая руки, сделал шаг по направлению к нему, говоря:

— Иди ко мне! Вместе будем искать желтого! Иди!

Сердце Володи наполнилось ужасом, но он почему-то сделал два шага в сторону мужчины, точно тот обладал какой-то сверхъестественной силой, но потом пришел в себя и бросился бежать. А вслед ему неслось: