Мальчик, который переплыл океан в кресле - Лара Уильямсон Страница 38

Пять минут я копаю маленькие ямки. А потом вижу на земле что-то белое. И я уже заранее знаю, что это такое: прошлой ночью я увидел похожий предмет в унитазе. Как-то это все странно. Бумажные журавлики преследуют меня! Видимо, тут происходит одно из двух: либо они правда волшебные, как я и подумал сначала; либо я складываю журавликов, и они цепляются за мою одежду, а потом падают. Я уже сделал больше сотни журавликов, но идеального у меня так и не получилось. Видимо, они все-таки волшебные.

Я поднимаю журавлика. Мистер Бигл машет мне и спрашивает, откуда он у меня. Я говорю, что нашел на земле.

– Не глупи. Ничего ты не находил. Это же журавлик, которого ты принес на первый урок.

– Нет, сэр, это другой, – возражаю я. – Тот остался дома. Я не знаю, как здесь очутился этот. Еще одного я нашел вчера в туалете.

Похоже, зря я это сказал. Все вокруг начинают смеяться.

– А в сказке больше ничего не было? – раздраженно спрашиваю я у мистера Бигла. – Ну, про то, что эти журавлики появляются из ниоткуда?

Мистер Бигл с трудом подавляет смех:

– Это как бумеранг, что ли? Нет, я все тебе рассказал. Но раз уж этот журавлик так всех взволновал и помешал работе, я, пожалуй, отнесу его в класс и положу на полку. Ты сможешь забрать его после уроков.

После обеда мистер Бигл возвращает нам контрольные. Я слышу, как Мими ахнула и шепнула: «Не может быть!» Через секунду она поднимает руку и спрашивает мистера Бигла, не произошло ли тут какой-то ошибки.

– С твоей контрольной по природоведению? Нет, ты хорошо справилась. Можешь наслаждаться выходными с сознанием того, что как следует поработала.

– Но я не на все вопросы ответила правильно, – потрясенно отвечает Мими. – А ведь я занималась с репетитором после школы.

– Ты хорошо справилась, – повторяет мистер Бигл.

– Этого недостаточно! – Мими обессиленно падает на стул. – «Хорошо» моих родителей не обрадует. Я столько всего делаю после школы: французский, балет, кунг-фу… И я хочу попасть на шоу топ-моделей, но…

– Но по природоведению пятерки пока не получается, но это даже хорошо. Значит, тебе еще есть над чем работать. Я не жду, что ты – или кто-нибудь еще – будешь неизменно выдавать отличные результаты, – говорит мистер Бигл и кладет передо мной мой листок. – Отличная работа, Бекет. Ни одного неправильного ответа. Есть ли хоть что-нибудь, чего ты не знаешь про человеческий организм?

– Да нет, я все знаю, сэр.

Мими резко откидывается на стуле, выпятив нижнюю губу. Она вздыхает, наклоняется вперед, подтягивает носок, забрасывает косу за плечо и вскидывает руку.

– Да? – спрашивает мистер Бигл.

Мими говорит, что ей нужно в туалет.

– Ты уверена, что не сможешь потерпеть? Или это результаты теста тебя так огорчили?

– Это все Донте Моффат виноват, сэр. У меня живот болит. А он посоветовал мне купить еду в какой-то забегаловке.

– Это не я, – встревает Донте Моффат. – Это Бекет.

Мими окидывает меня злобным взглядом и встает. Мистер Бигл говорит, что лучше ей и правда пойти в туалет; он как-нибудь обойдется без происшествий в классе. А затем продолжает раздавать контрольные.

Я смотрю на свою, поражаясь собственной гениальности. Кастет тычет в свой листок и говорит, что неплохо справился с вопросами про кости в руках; Асебен же рисует бабочек на ладонях, словно оценки ее вовсе не интересуют. Краем глаза я вижу, что кто-то стоит, прижавшись лицом и ладонями к стеклу окна, и корчит рожи. Я перевожу взгляд: это Мими. Она одаривает меня улыбкой, достойной злодея из книги комиксов. Что-то подсказывает мне, что она вовсе не спешит в туалет. Точно, она все наврала.

Когда звенит последний звонок и мистер Бигл желает нам хороших выходных, я не спешу выйти из класса. Когда все ребята расходятся, я спрашиваю у него, можно ли взять назад моего журавлика. Мистер Бигл подходит к полке; взгляд его мечется взад-вперед. Все книги переставлены; они лежат кое-как, страницы помяты.

– Прости, Бекет. – Мистер Бигл чешет затылок. – Похоже, твой журавлик пропал.

Наступает вечер воскресенья. Я беру большой черный вещмешок из рук Кошки, которая запирает входную дверь «Стрижек и ежиков». Тихо напевая, она достает ключи от машины, нажимает на кнопку и предлагает мне забраться внутрь.

– Что-то мне немножко стыдно за то, что ты мне платишь, ведь я просто держу сумку, – признаю я.

– Вот уж не стоит, – отрывисто сообщает Кошка и заводит машину. – Это далеко не все. Ты отработаешь каждый пенни из моих пяти английских фунтов.

Мы мчимся по шумному Эдему, пока наконец не паркуем машину у дома престарелых на Грин-Эйк. Кошка выпрыгивает из машины и, петляя, бежит по дорожке, по обе стороны которой растут, переплетаясь, сорняки. Старый викторианский дом из серого камня весь порос мхом. Кошка салютует мне и нажимает на кнопку звонка. Раздается жужжание: мы можем входить.

Когда мы проходим внутрь, Кошка записывает нас в список посетителей и машет кому-то из персонала. Она знаком приглашает меня пройти в просторный зал с розовыми обоями в цветочек и длиннющими ниспадающими шторами, похожими на кулисы в театре. В глубине помещения находится большое эркерное окно; по всей комнате в креслах восседают старики.

– Стрижки за сто! – кричит Кошка. – И это я не про цену, а про средний возраст присутствующих.

Раздается хихиканье, старики кивают.

– И пожалуйста, не бегите доставать кошельки. Как обычно, все за счет заведения.

Я, честно говоря, не думаю, что кто-то тут побежал бы за кошельком, потому что им и правда всем около ста лет, даже если Кошка и шутила.

Кошка подталкивает к окну красное бархатное кресло, устанавливает на столик с колесами маленькое зеркало и спрашивает, кто готов первым принести себя в жертву. Потом она показывает на пожилую леди и говорит, что вообще-то заводить любимчиков не в ее стиле, но никто же не возражает, если она начнет вот с этой красотки.

Как и просила меня Кошка, я пытаюсь развлекать тех, кто ждет своей очереди, но я умею только разговаривать, да и то плохо. Старик в углу делится со мной своими воспоминаниями о войне, а одна старушка жалуется на распухший живот. Вот это мне нравится! В смысле, не то, что у нее распух живот, а то, что я могу подсказать ей, как облегчить свое состояние. Я рассказываю про воздействие лекарственной мяты, а потом про то, как выиграл конкурс на лучший дизайнерский проект сада. Я говорю про волшебство бумажных журавликов и показываю всем браслет с бабочкой. Очередь к Кошке становится все короче, а Эверест из седых волос на газете, расстеленной на полу, все выше. Через полтора часа я понимаю, что все это время говорил без остановки.

– До следующей встречи, Нана, – говорит Кошка, целуя на прощание старушку, которую подстригла первой. – Никому не говори, но ты – мой любимый клиент. – И Кошка подмигивает ей.