Счастье понарошку - Елена Усачева Страница 4

Вечером Маша сидела в комнате Юльки на подоконнике и смотрела на улицу.

– Ну кто еще из нашего класса мог такое совершить? – вздыхала она. Бессонная ночь, долгая прогулка – и вот теперь ноги гудели, голова становилась тяжелой, хотелось спать.

– Ленка рассказывала, что Костик ей дарил цветы, – подавала голос с дивана Юлька. Ей порядком надоели страдания подруги.

– Ага, гнутые ромашки, – вяло отбивалась Маша.

– Ой, да ладно! А на Восьмое марта они нас в кафе пригласили.

Маша закрывала глаза. Они сегодня тоже сидели в кафе. Ели мороженое. Маша долго не могла выбрать, и тогда он заказал все мороженое по одной порции. Чтобы она попробовала и в следующий раз знала, что заказывать.

Родной класс воспринимался как исторический фильм. Было это? Нет? Скорее – нет. Костик Ящеркин, Лешка Буслов, Борисов, Богдасаров, Кружко, Скрипочка… Ох, нет, Скрипочка – это точно фантастика. Его наверняка не существует. Почему? А просто так!

Мальчишки представлялись маленькими и глупыми. Что они могут? Толкнуть на перемене, списать на контрольной, деревянно топтаться на дискотеке, сунуть в ладонь безобразную валентинку. Все они были некрасивые и прыщавые, глупо ржали и предпочитали ходить группками, словно в одиночестве становились беззащитными. Биологичка их так и звала – «стайные животные».

– Уже показала бы своего принца. – Юлька демонстративно листает журнал. Демонстративно. Ее задевает Машина любовь.

– Мы пойдем в кино. Хочешь с нами?

– Слушать, как вы будете целоваться? Брр, гадость какая.

– Мы не будем целоваться. Мы будем смотреть кино.

Прощаясь, Олег слегка приобнял ее, тюкнул носом в макушку. Ей бы поднять голову, потянуться за нормальным поцелуем, но Маша застыла, чувствуя, что внутри от этого объятия, от этого прикосновения происходит настоящая буря, словно взорвалась шутиха с бабочками, и теперь сотни крошечных крылышек щекочут ее изнутри.

– И все равно у него есть какой-то дефект. – Журнал полетел в сторону. – Он биоробот и подпитывается у тебя энергией. А еще он, наверное, недееспособен, поэтому избегает девчонок своего возраста.

Маша закрывает глаза. Голова кружится. От любви. От вчерашней бессонницы. От сегодняшней долгой прогулки.

Напечатала фотографии и теперь ходила везде с ним. Первого сентября тоже – вдвоем. Одноклассники разболтанно-несобранные, веселые, полные летом и солнцем. Все еще там, в каникулах, в беззаботности, еще глупо смотрятся в школьной форме, не помещаются за партами. С удивлением берут ручки, с трудом вспоминая, как их надо держать. Вертят тетради, не понимая, где у них начало. Буквы скачут мимо строчек. Слова летят мимо ушей.

– Ой, а Степанова у нас влюбилась, – томно тянет Мазурова на большой перемене.

Мальчишки глупо ухмыляются. Девчонки приторно охают.

– Зачем ты? – пугается Маша.

– А чего такого-то? Я вот не влюбилась и готова всем об этом рассказать!

И тогда Маша выпрямляется. Да, да, она влюбилась! Назло всем! На зависть всем. Он принадлежит только ей! Он ее. И он всегда с ней будет!

– А кто он?

– Откуда?

– Богат?

– Где встретились?

Пришлось доставать фотографию, краснея, рассказывать о Черемыше, о реке Катунь, о великих алтайских богах, что соединили их, о зеленом спасжилете.

Конечно, нашлись те, кто сказал, что он не красив, кто стал выспрашивать про секс, про поцелуи и про все то грязное, что в их представлении называлось красивым словом «любовь». Маша отвечала, понимая, что чем больше рассказывает, тем больше побеждает их всех, еще таких маленьких, таких глупых и недалеких, для кого любовь – это тупые обжимания в подъезде. Над ней потом шутили, зло и глупо, но все напрасно. Она сильнее, потому что не одна. Она с ним.

Летели эсэмэски. Он каждый день бывал в городе, но не всегда мог приехать. В телефоне звучал радостный ответ:

– Привет! Как живешь? Многому научилась за день?

Маша отвечала.

– Какая ты умница! Привезу тебе шоколадку.

– Когда?

– Извини, у меня вторая линия, я сейчас перезвоню.

Сердце стучало в горле – и оттого, что разговор внезапно прервался, и оттого, что сейчас снова будет говорить.

– Я все придумал, – смеялся он через минуту. – Встречаемся завтра. Парадная одежда не требуется.

Они долго ехали, а потом сидели в полной темноте. Это был ресторан слепых. Чтобы человек почувствовал себя немножко «без глаз», в зале не было света. Поначалу от темноты перед Машей плясали цветовые пятна, но потом она привыкла. Даже не так. Она перестала замечать темноту, она растворилась в ней, мир вошел в нее. Вошел вместе с Олегом. Маша долго шарила по столу, задевая тарелки, наконец нашла его руку.

– Я люблю тебя, – прошептала, чувствуя себя героем плохой картины. – Мне очень хочется, чтобы ты со мной был всегда. Чтобы ты был мой.

Олег негромко рассмеялся.

– Что за собственнические наклонности? Откуда это в тебе? Мне казалось, современные девицы больше ценят свободу.

– Но ведь ты и есть моя свобода. Без тебя я не свободна.

Пф, сколько пафоса в ее словах. Словно в голове всплыло с десяток прочитанных книг про любовь.

– А ты меня любишь? – спросила тихо.

Темнота позволяла все. Даже такие вопросы задавать. А потом спокойно выслушивать ответ.

– Люблю.

Сердце, конечно, заколотилось (что-то оно все колотится и колотится последнее время, как бы не выпрыгнуло из груди и не убежало), но разум отметил – слишком спокойно он это сказал. Да что же она вечно всем недовольна!

– А за что ты меня любишь?

Олег был слишком хорош. Она все время чувствовала себя хуже, недостойней, а потому боялась, что он уйдет.

– За цвет волос. – Олег не убирал свою руку, позволял Маше держать себя.

– Я серьезно.

– Любят не за что-то. Ты мне просто понравилась. Как посмотрела. Как сидела рядом с родителями. За то, что ничего от меня не требуешь. За то, что ты приехала на Алтай. За то, что не боишься лошадей. Это редкое качество. Обычно девушки предпочитают моря и гламур, а ты не испугалась быть грязной в походе и жить без косметики. За то, что ты не такая, как…

Неожиданная пауза заставила повернуть голову на звук и как будто бы увидеть Олега.

– Как кто?

– Просто другая, – усмехнулся Олег. И словно соглашаясь с ним, звякнул мобильный.

Светлее не стало, значит, он не начал читать сообщение. Кто же ему там все время пишет? Мама проверяет? Здравствуй, паранойя! Вот ты и пришла! Никакого мобильного нет, их отобрали при входе вместе с часам и сумками.