Мальчик, который переплыл океан в кресле - Лара Уильямсон Страница 47

Я прижимаюсь к нему потеснее:

– Он думал, что прощания важнее всего того времени, что они провели вместе. Он думал, что сказать «прощай» значит закончить все правильно. Прекрасная русалка покачала головой. «Прощание не сделает тебя счастливым, – прошептала она. – Но ты будешь счастлив, если запомнишь все то, что мы сделали вместе, и сохранишь меня в своем сердце. Ничего не заканчивается». – Слезы щиплют мне глаза. – Она была права. Когда мальчик понял, что она сказала, слова затанцевали у него в сердце. Мальчики взялись за руки, и их отнесло на поверхность. Кресло дожидалось их на волнах, и братья взобрались на него, думая о прекрасной русалке, с которой так хорошо провели время. Буря закончилась, и другие путники наконец заметили их и стали им махать: мальчики больше не были невидимы. Все удачно добрались до берега и счастливо зажили на новой земле. Но двое мальчиков не забыли о прекрасной русалке. И она никогда не забывала о них.

– Жаль, что я не увидел прекрасную русалку, когда упал в воду. – Билли еле слышно вздыхает.

– Мне кажется, она тебя видела, – улыбаюсь я.

– А как ее звали? Ты этого не сказал.

– Ребека.

– Но это же мамочкино имя.

– Я знаю.

Потом мы, кажется, заснули. Следующее, что я помню: офицер полиции вытаскивает нас из мрака чулана в светлый коридор. Я не знаю, сколько прошло времени. Полицейский – а это женщина – интересуется, не меня ли зовут Бекет Рэмзи и не Билли ли это со мной.

Я киваю.

Билли пихает меня локтем в бок и говорит, что агенты не разглашают своих имен. Я говорю, что мы больше не агенты, потому что нас поймали.

– Мы думали, что вы ушли из больницы и мы вас потеряли, – говорит женщина-полицейский.

Я смотрю на нее, прищурившись, и жду. Вот-вот она скажет, что мы нарвались на неприятности и нас теперь отправят в работный дом.

– Папа не пришел нас забрать, – шепчу я, прижимая Билли к груди. Он снова весь трясется, и его холодные пальцы клещами сжимают мне запястье. – Я думаю, он сейчас с Перл.

– Но он не Голый Мужик, – добавляет Билли, хотя я на него шикаю.

– Перл… Это значит… – Женщина листает блокнот. – Перл Киннертон, раньше жила на проезде Кавальер, двадцать два, а теперь на Карлтон-Террас, сорок.

– Да, – робко говорю я. – Это она. Она художница.

Я окончательно распрощался с амплуа агента; информация вываливается из меня, как горох из перевернутой консервной банки. Женщина-полицейский снова смотрит в свой блокнот и причмокивает. Наверняка прочитала, что папа однажды напал на Перл, и думает теперь, что он и на нас нападет. Что нам будет безопаснее без него. Я почти жду, когда за ее спиной в облачке дыма появится социальный работник и заберет нас в приют для сирот, как в викторианских романах.

– Давайте вас еще раз посмотрит доктор, – говорит врач. – Вы долго просидели в этом чулане. И что это за отметины у вас на щеках?

– Это щетина, – отвечаю я.

– Не уверена, что в твоем возрасте уже растет щетина. – Женщина-полицейский улыбается, довольная своей шуткой.

Я улыбаюсь в ответ. Билли тоже. Вряд ли он понял, о чем мы; он вообще часто улыбается всяким глупостям. Его халат совсем запачкался и запылился. Мы с ним пахнем хвойным антисептиком. Полицейская дама покрепче заворачивает Билли в одеяло; он спрашивает, будет ли она его следующей мамочкой. Она прочищает горло.

– Я уверена, что твой собственный папа справится с родительской ролью куда лучше. – Женщина-полицейский смущенно улыбается.

– Папа? – Я сглатываю.

Она сказала, что мы останемся с папой? Нас не заберут под опеку? Она что, не знает, что папу забирали в полицию за нападение на свою подружку? Уверен, что в протоколах это точно значится. Она наверняка думает, что с ним мы не будем в безопасности. Мы тащимся за женщиной-полицейским по коридору, и я задаю миллион вопросов. Однако она говорит, чтобы я подождал до того, как мы придем в нашу палату.

– Вас не выпустят из больницы, пока за вами не приедет одна леди. Я только что получила подтверждение; ее имя где-то у меня записано… – Женщина-полицейский снова смотрит в блокнот. – А, вот. Кэт…

– Женщина-Кошка! – восклицает Билли.

– Ну, это не… – Женщина-полицейский растеряна.

– Кошка кормит нас лазаньей.

– Хорошо.

– И еще какие-то чипсы делает интересные, оранжевого цвета. Мне Бекет рассказывал.

– В общем, эта Кошка, которая, судя по всему, прекрасно готовит, уже в пути. Она присмотрит за вами, пока папа будет разбираться с полицией.

Женщина-полицейский отводит нас обратно в палату.

Я моргаю. Пока папа будет разбираться с полицией? Ничего не понимаю. Женщина-полицейский просит нас присесть и говорит, что папа был вовлечен в какую-то ссору. Глаза у меня наполняются слезами.

– Не волнуйтесь. Мы просто поговорим с ним, и он сразу же к вам вернется.

Женщина-полицейский снова смотрит в свой блокнот.

– Он напал на кого-нибудь? – Я еле выдавливаю из себя вопрос, но мне надо знать наверняка. – Он собирался на художественную выставку.

– Напал? – удивляется женщина-полицейский. – Нет, насколько мне известно. И надеюсь, мои сведения верны. Просто небольшое происшествие.

Я хочу спросить, что за происшествие, но женщина-полицейский продолжает:

– Все картины были изорваны и испорчены; нас позвали, потому что из церковного зала собраний доносились крики.

И она закрывает блокнот.

– Кто-то порвал картины с Голым Мужиком? – спрашивает Билли. Лицо его сморщилось, как использованная фольга.

Но я не думаю про Голого Мужика. По моей спине пробегает холодок: я вспоминаю тот момент, когда застал папу с Перл в коридоре. Тогда они тоже ругались. Я спрашиваю женщину-полицейского, папа ли это испортил картины, он ли кричал на выставке. Она трясет головой и отвечает, что папа в порядке, и это главное. Его скоро освободят без предъявления обвинения. А вот Перл, с другой стороны…

Если бы я сейчас писал отчет для детективного агентства «ШПИОН», получилось бы примерно следующее.

ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ. Мисс Перл Киннертон.

МОТИВЫ. Не могу сказать наверняка. Может, ревность? Может, она очень злилась, что папа до встречи с ней жил с мамой? Может, она думала, что после нее он начал встречаться с другой девушкой, хотя я написал ей и сообщил, что Камий не папина девушка? Может, она не поверила сообщению?

ВОЗМОЖНОСТЬ СОВЕРШИТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Она была с папой на выставке. На самом деле это даже была ее собственная выставка.

ВАЖНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ. Агрессивная природа ее поведения была замечена мной в коридоре. Перл держала папу за запястье, лицо ее было искажено злобой, и вокруг словно парило ужасное черное облако гнева. Я не знал, что и подумать. Папа пытался отстраниться, но ее алые ногти вонзились ему в руку, и он не мог уйти. Все это выглядело так странно, так зловеще, так неправильно. Мой желудок в ту же секунду приземлился на пол. Во рту было сухо, как на полу в хомячьей клетке. Я всего секунду был там, но понял, что увидел. Да, поначалу я старался не обращать внимания, потому что сам себе не поверил. Но теперь я знаю: это Перл напала на папу, а не наоборот.