Господин Розочка возвращается - Зильке Ламбек Страница 5

— Пап, а ведь бывает, что у тебя есть тайна, которую никому нельзя рассказать, даже лучшим друзьям, а?

— Ещё как бывает, — сказал папа.

— А если при этом ты нуждаешься в их помощи, разве ты обязан выдать свою тайну?

— Если у человека есть важные причины рассказывать не всё, то друзья могли бы помочь ему и просто так, — сказал папа. — Скажи-ка, Мориц, это не у тебя ли появилась тайна и не тебе ли требуется помощь?

— Да, но это именно тайна.

— Может, я могу помочь?

— Нет, — сказал Мориц.

— Ты обещаешь, что не будешь делать ничего опасного?

Мориц некоторое время молчал. Поход к Альфонсу Мейерберу не представлял особой опасности, а что будет после этого, он и сам не знал. Пока он вполне мог дать такое обещание.

— О’кей, — сказал Мориц.

После обеда он сел за домашнее задание. Мориц то и дело брал в руки подзорную трубу для мелкой дичи, но ничего особенного в неё так и не увидел. Управившись с заданием, он оделся, чтобы пойти к Альфонсу Мейерберу.

— Куда ты? — спросил папа, застав его в прихожей.

— Тут недалеко, за углом, — ответил Мориц.

— Ты с кем-то договорился?

— Да… нет… что-то такое…

— Мориц, — сказал папа, — я не хочу, чтобы твоя тайна оказалась тебе не по силам. Иногда ведь и у родителей бывают очень хорошие идеи, как решить проблему.

— Да, — сказал Мориц. — Так я пойду?

— Пожалуйста, будь дома в шесть часов, — сказал папа. — И всё-таки подумай, может, стоит обсудить это со мной.

Мориц кивнул и закрыл за собой дверь. На лестничной клетке было темно, и Мориц нажал на кнопку, чтобы включить свет. Это не помогло. Он нажал ещё раз. Опять ничего. Мориц вздохнул и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Потом стал спускаться по лестнице. Пройдя один лестничный пролёт, он остановился. Из-под двери господина Розочки пробивалась полоска света, такая узкая, что её легко было не заметить. Мориц тихонько спустился к двери. Стоя перед ней, он, как и в прошлый раз, слышал какие-то шорохи. Он собрал всё своё мужество и снова позвонил. Шорохи прекратились. Он уже хотел развернуться и пойти своей дорогой, как дверь вдруг приоткрылась. Мориц в ужасе отшатнулся. Перед ним стоял тот самый старик из Серого Предместья. Его измождённое лицо растянулось в призрачной улыбке, обнажившей беззубый рот.

Старик протянул ему руку, что-то при этом бормоча, но Мориц уже скатился вниз по лестнице и выбежал из подъезда. Остановился он только на углу следующей улицы. С трудом переводя дух, он оглянулся. Фонари уже зажглись и очертили на снегу золотые круги. Если не считать пары автомобилей, улица была пуста и выглядела так же мирно и безобидно, как всегда. Мориц отдышался и стал соображать, в какую сторону идти, чтобы попасть на Гортензиенвег. Он решил пойти налево, и ему пришлось пересечь ещё две улицы и свернуть на третью, чтобы оказаться в нужном месте. Под номером семнадцать был старый четырёхэтажный дом, выкрашенный белой и жёлтой краской. У входной двери висела старомодная латунная доска со звонками. Фамилия «Мейербер» значилась в самом верху. Мориц нажал на кнопку. Вскоре прожужжал замок, и Мориц отворил тяжёлую входную дверь. На лестничной клетке пахло паркетной мастикой и петрушкой. Мориц взбежал на верхний этаж, где на двери красовалась яркая табличка с именем Альфонса Мейербера, увенчанная головой слона.

Мориц немного помедлил перед тем, как позвонить, но тут вдруг услышал хрюканье. В испуге он надавил кнопку, и через секунду дверь открылась. Мориц понял: картину, которая предстала его взору, он вряд ли забудет. Перед ним стояла большая розовая свинья с обвислыми ушами и хрюкала без остановки.

За ней лучился улыбкой круглый как шар Альфонс Мейербер, который тщетно пытался обойти свинью и пробраться к порогу. А следом за ним в прихожую вышел мужчина в коричневом кафтане, чья седая косица была ещё длиннее, чем раньше.

— Да это никак Мориц! — воскликнул господин Розочка.

От первого потрясения Мориц опомнился далеко не сразу. Сначала ему не удавалось протиснуться в квартиру мимо свиньи, потом Альфонс Мейербер на радостях чуть не задушил его в объятиях, и вот наконец он добрался до господина Розочки, который, хотя и выглядел похудевшим, был здоров и весел, как всегда.

— Мориц, друг мой, — ласково пропел тот и долго тряс его руку.

— Я так рад, что вы снова здесь, — воскликнул Мориц. Он испытал такое облегчение, что у него подкашивались ноги, и ему хотелось поскорее куда-нибудь сесть.

— Идёмте же в гостиную, — предложил господин Розочка.

Гостиная была забита всевозможной мебелью и хламом. У одной стены стояла старомодная мебельная стенка с резными колоннами, у другой — изящный диван в бело-зелёную полоску с такими же креслицами, а у окна — кофейный столик. Он был накрыт на троих: на кружевной скатерти красовался сервиз в цветочек, а посередине возвышался гигантский шоколадный торт. Правда, всё это великолепие немного портил свиной хлев, сколоченный из грубых досок, в который свинья и удалилась, пыхтя и похрюкивая.

Мориц рухнул на стул.

— А что здесь делает свинья? — спросил он.

— Я не могу подолгу жить один, — сказал Альфонс Мейербер. — И когда я познакомился с Хайнрихом во время одной воскресной поездки, то сразу понял, что мы поладим.

— А он не грязный? — спросил Мориц.

— Вот ещё! — сказал Альфонс Мейербер. — Если свинью вовремя приучить, она будет жить в чистоте. Да и вообще, это очень интеллигентное существо. Хайнриху нравится, когда я играю ему фортепианные концерты. Лучшего компаньона я себе и пожелать не мог.

«Наверное, для человека, который жил вместе со слоном, свинья не такое уж необычное домашнее животное», — подумал Мориц. Альфонсу Мейерберу пришлось сдать слона Цицерона в зоопарк, о чём он сожалел до сих пор.

Тем временем Альфонс водрузил на тарелку Морица огромный кусок шоколадного торта:

— Попробуй-ка, я испёк его по рецепту моей двоюродной бабушки Эмилии.

Мориц взял вилку и сунул в рот кусочек.

— Очень вкусно, — сказал он. — Никогда в жизни не ел такого вкусного шоколадного торта.

Альфонс просиял и отрезал кусок для Хайнриха, который как раз вышел из хлева и доверчиво положил голову ему на колени.

— Давно вы вернулись? — обратился Мориц к господину Розочке.

— Несколько дней назад, — ответил тот. — И Альфонс меня ненадолго приютил.

— Почему? — спросил Мориц.

— Когда я возвращаюсь из путешествия, мне всегда нужно время, чтобы прийти в себя, — сказал господин Розочка. — И предпочтительнее всего для меня общество близких людей. Мне не сразу хочется домой.