Обещание ведьмы - Лене Каабербол Страница 7

– Самое лучшее, что могу предложить – это, наверное, воздухонепроницаемый ящик, – извиняющимся тоном сказала доктор Юли.

– Но разве они смогут там дышать? – спросила я.

– Смогут, – ответила она. – Но только какое-то время. На сколько хватит кислорода в ящике.

– И на сколько его хватит? – пропищала Никто, которая с тех пор, как мы говорили о её имени, не проронила ни слова.

– Это, естественно, зависит от размера ящика и от того количества кислорода, который вам необходим. Я могу сделать некоторые вычисления. Мне нужно знать, сколько вы вместе с воронятами весите, а потом как можно точнее определить объём ваших лёгких.

Кожа вокруг носа и глаз Никто выглядела довольно бледной, что явно объяснялось не только последствиями газовой атаки.

– А какого размера ящики у вас есть? – спросила она.

– Вопрос, наверное, больше в том, какие из них вы сможете нести, – ответила доктор Юли.

По прошествии полутора часов, в течение которых был осуществлён ряд измерений и вычислений, Никто не стала спокойнее, а у доктора Юли от озабоченности появилась новая морщина – глубокая, вертикальная, прямо между бровями.

– Рискованный план, – покачала она головой. – Это далеко, и предсказать, сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до места, очень сложно. Тем более мы не знаем, какое противодействие вы встретите по пути.

– Дикие тропы сами по себе непредсказуемы, – сказала Кахла. – Это единственное, что о них можно сказать с совершенной определённостью.

– Но, может, мы сможем пройти путь в несколько приёмов, – произнёс Аркус. – Попробуем передвигаться, как я, – скачками.

Аркус использовал дикие тропы в своей собственной манере. Он не заходил полностью в туманы, а перемещался, делая почти километровые шаги в обычном мире.

– Лучше бы мы просто полетели на самолёте, – сказала я.

– Пройти предполётный досмотр с ними было бы, наверное, непросто, – иронично заметил Оскар, показывая на Никто и воронят. – И куда именно ты, собственно, собралась лететь?

Тут до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где находится Воронов котёл, если потребуется отыскать его на карте. Или на глобусе.

– Чтобы добраться до Воронова котла, необходимо пройти сквозь туманы диких троп, – сказала Кахла. – Это часть защиты, которая помогает скрывать мир диких ведьм от обычных людей.

– Но… ведь должны существовать хоть какие-то указатели на его… географическое положение? – спросила я. – Во всяком случае, там холоднее, чем здесь. Должно быть, это где-то севернее, правда? Ближе к Вестмарку и, возможно, ещё ближе к дому тёти Исы.

– А это довольно логично, – согласился, кивая, Оскар.

– Я не уверена, что можно отыскать Воронов котёл логическим путём, – сказала доктор Юли. – Во всяком случае, мне неизвестно, что существует какая-нибудь карта. Для большинства диких ведьм кратчайшая тропа к Воронову котлу начинается там, где ты ощущаешь себя как дома. Самые знакомые дикие тропы – всегда самые лёгкие.

Нельзя сказать, что парк с обезьянками был тем местом, где я ощущала себя как дома, но мы всё равно были вынуждены начать наше путешествие именно оттуда.

Доктор Юли разбудила нас рано на рассвете. Вообще-то Кахла хотела отправляться в путь немедленно, но в конце концов согласилась сначала поспать несколько часов.

– Это и так довольно трудно и опасно, – сказала доктор Юли. – А пускаться в путь в таком утомлённом состоянии, пока вы ещё окончательно не избавились от последствий газовой атаки – просто верх глупости, если уж говорить прямо.

Кахла не тот человек, кто будет мириться с тем, что его называют как заблагорассудится, тем более глупой. Или… такой была прежняя Кахла. Новая версия моей лучшей и единственной подруги-ведьмы, терзаемая виной, просто опустила голову и кивнула. Возможно, потому, что доктор Юли одновременно похлопывала её по руке и ласково улыбнулась. Хотя, конечно, у крохотной приветливой старой дамы был примерно 90-летний опыт того, как настоять на своём.

Отпуска на море у меня не получилось, но я хотя бы смогла принять душ, перевязать руку и поспать несколько часов. Это на самом деле так помогло, что я слегка воспряла духом. Кахла сможет отыскать дорогу к Воронову котлу, я была в этом уверена, – даже отсюда. Пусть защитные костюмы и не новые, зато крепкие, и это успокаивало. Брючины и рукава оказались слегка длинноваты, но я вполне могла передвигаться не спотыкаясь.

Ящик, в который должны были залезть Никто с Котёнком и воронятами, был размером с чемодан, только более широкий и квадратный. Больше всего он напоминал огромный пластиковый контейнер с прозрачной крышкой, но защёлки были немного мощнее и сделаны из металла с резиной. Однако обращаться с ним оказалось не так-то просто, ведь ручек у него не было, поэтому нам пришлось обвязать его ремнями, чтобы нести. Мы немного потренировались, осознавая всю серьёзность задачи – времени возиться у нас не будет.

Доктор Юли рассчитала, что кислорода в ящике хватит на 26 минут. Если мы не доберёмся до места за 20 минут, нам – то есть Кахле – придётся, не теряя головы, найти «запасной выход», как тогда, когда мы впервые столкнулись с газовой атакой. К крышке ящика мы прикрепили скотчем большой таймер со светящимися красными цифрами, чтобы ориентироваться, сколько у нас ещё осталось времени. Я также установила на Старфоне будильник, который должен был прозвонить через 25 минут в качестве дополнительного предупреждения, если мы практически достигнем предела допустимого времени. Телефон я засунула в рукав костюма, так как карманов в нём не было.

Котёнок совсем не радовался перспективе сидеть в ящике. Он выкручивался и выворачивался, пытаясь выцарапать себе свободу, но на этот раз ему пришлось сделать так, как сказала я.

– Может, ты хочешь остаться здесь? – спросила я, пытаясь как можно чётче представить себе одинокого мяукающего Котёнка, который неприкаянно бродит между лабораторных столов доктора Юли. – Или снова хочешь глотнуть газа?

Не знаю, что на него подействовало, однако он вдруг совсем обмяк в моих руках, прекратив борьбу. Это было так на него непохоже, что я совсем расстроилась. Подняв его вверх, я осмотрела угловатую головку, золотистые глаза, вытянутое, чуть длинноватое тельце.

Страдающий взгляд, которым он посмотрел на меня, был минимум таким же понятным, как раньше мысли Кота.

«Ты злая и плохо со мной обращаешься. Бедный я, несчастный!»

Я еле сдержала улыбку. Единственное, от чего он страдал – так это от слишком ярко выраженного артистического таланта. Теперь я не очень-то верила в его полный отказ от борьбы, поэтому ему отвели в ящике собственное пространство, отгородив от воронят пластмассовой перегородкой.