Кольцо царя Соломона - Конрад Захариас Лоренц Страница 6

У серых гусей жених постоянно следует буквально по пятам за своей невестой. Мартина без страха разгуливала по всем комнатам нашего дома, не задерживаясь, чтобы испросить согласия своего жениха, который вырос в саду. Таким образом, под давлением обстоятельств гусак оказался в абсолютно чуждой для него обстановке. Если принять во внимание, что в естественных условиях серый гусь обитает в совершенно открытой местности и может только с большим трудом, поборов сильное инстинктивное отвращение, привыкнуть к жизни среди кустов или под деревьями, то вы были бы вынуждены признать Мартина истинным героем, видя, как он с напряженно вытянутой вверх шеей однажды последовал за своей подругой через переднюю дверь в холл, а затем наверх, в спальню.

Я как сейчас вижу его стоящим посреди комнаты, с перьями, плотно прижатыми к телу от страха, дрожащего от напряжения, но гордо выпрямившегося и встречающего великую неизвестность громким шипением. И вдруг дверь с громким стуком захлопнулась за ним. Это было слишком даже для нашего героического серого гуся. Он расправил крылья и взлетел к потолку. При столкновении большая люстра потеряла несколько подвесок, а Мартин – первостепенное маховое перо [16].

Вот что я вспомнил о гусе, летевшем вторым в левой шеренге треугольника; но я знал и другое, по-настоящему радостное: когда я вернусь домой с прогулки, эти серые гуси, только что летевшие вместе с перелетными птицами, будут стоять, выстроившись в шеренгу перед верандой, а потом подойдут ко мне, вытянув вперед свои шеи. У гусей это примерно такой же знак приветствия, как у собаки – виляние хвостом. Я проводил глазами стаю, которая пролетела низко над водой и скрылась за поворотом реки, и внезапно меня охватило изумление, то самое, которое лежит в основе всякого открытия, когда начинаешь по-новому видеть хорошо знакомые вещи. Всем знакомо это глубоко волнующее чувство: самые повседневные явления внезапно предстают перед вами в новом виде, как будто вы встречаетесь с ними впервые. Вордсворт осознал это однажды, созерцая маленькое растеньице – чистотел:

Приветствия слышишь ты от меня.

Когда я провожал взглядом гусей, мне показалось почти чудом, что суровый, признающий только строгие факты ученый может установить настоящую дружбу с дикими, свободно живущими животными, и эта мысль преисполнила меня ощущением незнакомого счастья. У меня появилось такое чувство, словно изгнание человека из садов Эдема утратило некоторую часть своей горечи.

Сегодня уже нет ворона, и серые гуси загублены войной. Из всех моих свободно живущих птиц остались одни только галки; они же были первыми, кто поселился в Альтенберге. Эти многолетние постояльцы все еще кружатся вокруг высоких фронтонов нашего дома, и их резкие крики, значение которых я понимаю до тонкостей, достигают моего кабинета через трубы центрального отопления. И каждый год эти птицы устраивают гнезда в дымовых трубах и приводят в ярость моих соседей, поедая их вишни.

Понимаете ли вы теперь, что не только научные результаты вознаграждают меня за все хлопоты и беспокойства, но и нечто большее, несравненно большее.

Эта вещь не требует почти никаких затрат, но она поистине удивительна: покройте дно стеклянного резервуара чистым песком и поместите сюда же несколько стебельков самых обычных водных растений. Осторожно влейте в сосуд пинту [17]-другую водопроводной воды и поставьте его на солнечный подоконник. Как только вода станет совершенно чистой и растения тронутся в рост, пустите сюда немного маленьких рыбок, или, еще лучше, возьмите банку из-под варенья и маленькую сетку и отправляйтесь на ближайший пруд. Стоит два-три раза зачерпнуть сетью воды из глубины лужицы – и вы станете обладателем несметного числа интереснейших организмов.

Все очарование детства до сих пор связано у меня с этим сачком для ловли рыбы. Вовсе не обязательно, чтобы это была «усовершенствованная новинка» с латунным обручем и газовым мешочком. По традициям Альтенберга, предпочтительнее самоделка, изготовление которой – дело десяти минут: обруч – обычная изогнутая проволока, мешок из чулка, обрывка салфетки или детской пеленки. Таким инструментом я в возрасте девяти лет ловил своих первых дафний на корм рыбкам и в результате открыл удивительный мир пресных прудов, совершенно очаровавший меня. Вслед за рыболовной сеткой пришло увеличительное стекло, его сменил скромный маленький микроскоп, и моя судьба была решена. Кто однажды узрел сокровенную красоту природы, никогда уже не сможет порвать с ней. Этот человек должен стать или поэтом, или натуралистом. И если глаз его точен и способность к наблюдению обострена, то он станет и тем и другим.

Итак, вы раз за разом протаскиваете сеточку между растениями в глубине пруда, и одновременно ваша обувь наполняется прудовой водой и илом. Если водоем удовлетворяет вашим целям и место выбрано подходящее, то вскоре мешочек сачка наполнится кишащими, извивающимися стекловидно-прозрачными существами. Теперь опрокиньте сеточку в банку из-под джема, предварительно наполнив ее водой, и сполосните сачок. Придя домой, вы заботливо опорожняете банку со своим уловом в аквариум, а потом созерцаете этот крошечный мирок, сразу же раскрывающий свои тайны вашим глазам и увеличительному стеклу.

Аквариум – это целый мир, ибо животные и растения, точно так же, как и в естественном пруду или в озере, и вообще на всей нашей планете, живут здесь бок о бок в состоянии биологического равновесия. Животные выдыхают двуокись углерода, которая усваивается растениями, а последние в процессе своей жизнедеятельности выделяют кислород. Однако было бы неверно сказать, что растения не дышат, подобно животным, а делают всё наоборот. Растения, точно так же, как и животные, вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ, но, кроме того, растущее зеленое растение усваивает и двуокись углерода, используя ее для построения своего тела. Правильнее было бы сказать, что растение «поедает» углекислый газ. В ходе этого процесса выделяется кислород в количестве большем, нежели необходимо для дыхания самого растения, и этими излишками дышат животные и человек. Наконец, растения способны усваивать остатки умерших организмов, разлагаемых на составные части бактериями, и возвращают эти вещества в великий кругооборот жизни, состоящий из трех взаимосвязанных звеньев: строители – зеленые растения, потребители – животные, демонтировщики – бактерии.