Латынь по-пацански. Прохладные римские истории - Никита Самохин Страница 7

Отвлечемся немного на одну печальную, но интересную историю, рассказанную одним карфагенским полководцем о римском консуле Регуле.

CEU THRONO SELLA SUPERSEDERE POTEST, SED EX DUABIS SELLIS ELIGERE NECESSARIAM OPORTET – «И НА СТУЛЕ МОЖНО СИДЕТЬ, КАК НА ТРОНЕ. ГЛАВНОЕ – ВЫБРАТЬ ИЗ ДВУХ СТУЛЬЕВ НУЖНЫЙ»

…Регул Марк Атилий? Помню-помню, как же. Попал к нам в плен сюда, в Карфаген. Ну мы и подумали, что очень удобно все сложилось. Иду я к нему, значит, и говорю:

– Ну шо ты? Готов говорить?

– …

– Предлагаю сделку. Мы отпускаем тебя обратно в Рим и обменяем тебя на наших людей, которые томятся там в плену. Что скажешь?

– Такое. Я могу отказаться?

– Можешь, но тогда memento mori и все такое, ну, ты понял.

Регул подумал и согласился. Я тогда, помню, обрадовался очень, думал, человек неглупый, понимает ситуацию. Отпустили мы его, значит, в Рим, ждем сидим своих людей. И тут через несколько дней Регул возвращается, один. Я как баран смотрю на него и спрашиваю:

– Это че? Куда? Почему? Где пленные? Почему ты здесь?

– Я вернулся из Рима, чтобы сообщить, что Рим не пойдет на сделку с Карфагеном. Я вернулся, чтобы меня казнили, т. к. я гарантирую, что своих товарищей вы не увидите никогда.

– У них там на Палатине совсем припекло что ли, солнечные удары понахватали?

– Это было мое решение, а не их.

– Ну все, черт тебя дери, ты огребаешь.

Да уж, разозлился я не на шутку тогда, конечно. Какой принципиальный оказался, ишь ты. В общем, казнил я его, как и подобает, но перед этим хорошенько помучал. Причем не афишировал, как именно, но чисто ради удовольствия запустил слухи, что:

• я его посадил в деревянный ящик, обитый изнутри гвоздями, так что он погиб от боли и невозможности заснуть;

• я пытал его бессонницей или бессонницей и голодом;

• я его тупо распял;

• я его запирал в глубокую подземную темницу и спустя длительное время, когда солнце казалось наиболее раскалённым, внезапно выводил и держал, поставив прямо против солнечных лучей, принуждая смотреть на небо. А для того, чтобы он не мог опустить веки, я мол пришивал их, разведя вверх и вниз, хах;

• что я и вовсе отрезал ему веки, запер в маленькой узкой хибарке и натравил на него специально разозлённого дикого слона; тот якобы вытянул из его убежища и растоптал.

Что я на самом деле сделал, никто не узнает, да и не важно это. Важно, что карфагенские пленники так и не вернулись домой. Понятно, что Рим объявил громко об их ужасной и мучительной казни, но я подозреваю, что они их казнили сильно раньше, так что у Регула просто не было выбора. Впрочем, этого мы тоже уже никогда не узнаем, да и что теперь гадать.

Смеркается, пора возвращаться домой…

Возвращаясь к самой войне – Карфаген проиграл, ему пришлось выплатить контрибуции, Рим захватил Сицилию, а потом еще и Корсику с Сардинией в придачу. «ЭТО ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНО» – так примерно подумал карфагенский главнокомандующий Гамилькар Барка, вернулся домой, постепенно порешал все внутренние проблемы, начал потихоньку покорять другие племена, в частности речь идет о современной Испании. Но и на эти земли римляне имели свои виды, так что в итоге разгорелся новый конфликт. Разумеется, Испания была лишь поводом, по факту сын Гамилькара просто хотел поквитаться с Римом за первую войну. Этого сына звали Ганнибал Барка, объективно он самый крутой полководец Карфагена за все время, да и в целом один из самых выдающихся личностей того времени. Отец приказал ему принести клятву всегда быть непримиримым врагом Рима: фразеологизм «Ганнибалова клятва» с тех пор означает твердую решимость на борьбу с чем-либо или кем-либо до победного конца и желанием во что бы то ни стало сделать победу целью всей жизни. Сам отец героически умер в одной из стычек с испанскими племенами – точнее, он просто утонул в реке, будучи сброшенным лошадью, но, наверное, это было очень героически… К слову, враги Гамилькара использовали в битве довольно интересную тактику – прорвали карфагенский строй с помощью быков, тянущих телеги с горящими дровами.

Ганнибал Барка, объективно самый крутой полководец Карфагена, да и в целом один из самых выдающихся личностей того времени. Отец приказал ему принести клятву всегда быть непримиримым врагом Рима: фразеологизм «Ганнибалова клятва» с тех пор означает твердую решимость на борьбу с чем-либо или кем-либо до победного конца.

Но вот, спустя пару лет, Ганнибал, новый главнокомандующий, дразнит Рим и провоцирует на Вторую Пуническую войну, 218–201 гг. до н. э. Казалось бы, ничего сложного – Рим объявляет войну и собирается отправить морские войска разрушить Карфаген. Но хитрый и расчетливый Ганнибал делает финт ушами, а именно – ВНЕЗАПНО высаживается со своей армией на суше и «обходит» римлян со спины, через Альпы. Никто даже мешать ему не стал, ведь никто не верил, что такой переход можно вообще совершить… Но Ганнибал смог. Более того, по пути ему встречались завоеванные Римом племена, которые он заранее подкупил, так что провизии и людей было в достатке. И Ганнибал спокойно начал разваливать римлян, раз за разом – сначала выезжая на элементе неожиданности, а потом с помощью своей блестящей тактики и стратегии. Ганнибал как следует подготовился, изучив военные построения римской армии, и придумал свою особую тактику, которая позволила ему выиграть ВСЕ сражения, даже те, где у римлян был сильный численный перевес. Самая известная битва произошла при Каннах – поговаривают, Ганнибал выкосил там 40–70 тыс. римских солдат, а в республике ВСЕГО жило меньше полумиллиона человек, если что. И это еще при том, что Рим старательно избегал открытых стычек с Ганнибалом, дразня и стараясь измотать его. Эту тактику придумал и использовал тогдашний консул Квинт Фабий Максим, за что ему дали прозвище «Медлительный», а тактику назвали фабианской.

И ВОТ ТУТ ВОЗНИКЛА ПРОБЛЕМА.

Да, Ганнибал блистательно и с большим удовольствием вырезал римлян, но на сам Рим выдвинуться так и не решился – и правильно, учитывая, как после Канн Сенат засуетился и начал укреплять город. У Ганнибала тупо не было столько ресурсов для осады такого большого города, и вот его армия начала таять. Сам военачальник надеялся, что против Рима поднимется вся ранее завоеванная Италия, но отнюдь – все видели в Ганнибале лишь нового завоевателя, что ничуть не возвышало его в их глазах.