Латынь по-пацански. Прохладные римские истории - Никита Самохин Страница 8

Дальше вышло еще более неловко. Во время походов Ганнибала Сиракузы примкнули к нему, но с битвы при Каннах прошло уже пять лет, римляне взяли себя в руки и начали отбиваться, а также осаждать эти самые Сиракузы. А знаете, кто жил в Сиракузах? Тот самый Архимед. И он с энтузиазмом помогал мочить римлян, придумывая всякие машины и механизмы для атаки легионов. Но римляне все же взяли город, и Архимеда замочили – не в ванне, в которой он придумал свой закон, а по-настоящему. Тогдашний консул Марцелл хотел переманить его на свою сторону, но что-то пошло не так – многие говорят, что Архимед просто наорал на пришедшего римского солдата, который мешал ему чертить фигуры, и тот гладиусом провел ученому биссектрису… Но это неточно.

И вот наконец из Рима в Африку прибывает талантливый полководец Публий Корнелий Сципион. Ганнибал спешно возвращается домой, где его ждет первое в жизни поражение от войск упомянутого Сципиона. В 201 году до н. э. Карфаген сдается, лишается всех территорий, армии, флота, еще и торчит огромные суммы Риму.

Все становится хорошо – довольный Рим властвует над Средиземноморьем, попутно сделав Грецию и Македонию своими провинциями (кстати, с этого момента Рим начал перенимать греческую культуру). Но и Карфаген вопреки всему не отстает – поднимается уровень торговли, растет экономика. И Рим понял, что так будет постоянно: как бы он ни громил Карфаген, тот постоянно будет восстанавливаться и соперничать. Посетив город и обомлев от того, как быстро он оправился от поражения, римский полководец и государственный деятель Марк Порций Катон Старший так и сказал:

«Ceterum censeo Carthaginem delendam esse» – «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен»

Этой фразой он заканчивал каждую свою речь. Так и поступили – римляне окончательно разгромили пунийцев и всех их союзников, а сам Карфаген разрушили до основания, жителей убили/выгнали/взяли в рабство, землю посыпали солью и прокляли. Все это действо было растянуто на несколько лет – период, называемый Третьей Пунической войной 149–146 гг. до н. э.

Стоит отметить, что жителям Карфагена дали иллюзию выбора: попросили сдать все оружие и срыть город, отстроив новый где-нибудь подальше от моря. Понятное дело, для пунийцев это была верная смерть, так что они втайне изготовили еще больше оружия и попытались дать бой. Как мы знаем, безуспешно. Карфаген горел 17 дней.

Забавный факт: с юридической точки зрения Третья Пуническая война кончилась совсем недавно, ведь римляне так и не заключили мирный договор с Карфагеном. Этот вопрос утрясли только 2 февраля 1985 г., когда мэр Рима и мэр возродившегося после долгих лет запустения тунисского города Карфагена заключили договор о мире и сотрудничестве.

Так уж вышло, что дешевое зерно и приток бесплатной рабской силы из новых провинций разорили мелких крестьян, а богатые римляне подсуетились и скупили по ничтожной цене все их земли. Как итог возникла реальная опасность, что рано или поздно все свободное население обратится в рабство. Эту неловкую ситуацию попытались разрешить братья Гракхи, Тиберий и Гай: они предложили отнять излишки земли у богатых и раздать разорившимся крестьянам, да и вообще бедным хлеб раздавать.

Понятное дело, патриции эту идею, мягко скажем, не оценили, и Гракхов вместе с их союзниками убили – в ход пошли ручки и ножки от Сенатских кресел, Плутарх назвал это гражданское побоище самым кровавым после изгнания царей. Все сильнее обострился конфликт между популярами и оптиматами – если кратко, популяры выступали за плебс и его права, а те, кто противостоял им и не хотел делиться радостями богатой жизни, были оптиматами. Изначально, конечно, основная суть конфликта была чисто в вопросе выступления в Сенате – понятное дело, Сенаторами тогда могли быть только патриции, но позднее плебс все же добился признания и членства в Сенате. Но если рассматривать частные случаи, то крайне интересно будет обратиться к противостоянию конкретного популяра и конкретного оптимата в II–I веке до н. э. Начнем с популяра, обычного пацана, который перевернул представление Рима о собственной армии.

Во время одной из войн с варварами тогдашний консул и популярный полководец Гай Марий был назначен командующим. Для войны он начал требовать больше денег и людей в легионы – Сенат не смел ему отказать, но этого было мало. И тогда Марий, сам поднявшийся с низов, сделал гениальный финт ушами – он предложил тем самым бедным людям вступить в его армию и пообещал им по окончании службы пенсию, земли и другие плюшки. Таким образом, он полностью отказался от имущественного ценза, который был важнейшим критерием отбора в армию – теперь туда могли идти любые бомжи добровольцы, что они и делали. Как итог, Рим заимел увеличенное количество легионов, состоящих из людей, которые десятками лет служили и подчинялись своему командующему. Между солдатами и командующим образовалась особая связь, и, как результат, легионы перестали подчиняться Риму или Сенату – теперь они всецело верны только своим полководцам и значку Легиона в виде орла, который, кстати, Марий и придумал.

Но и это не все – в армию стали включать вспомогательные войска не только из Италии, но и из провинций. Также Марий озаботился организацией личной гвардии полководца, своей банды, если угодно. Эту банду, особо элитное подразделение армии с большей зарплатой и авторитетом, назвали преторианской гвардией – впоследствии эти ребята фактически будут решать, кому быть императором, но это уже совсем другая история.

Такое увеличение и усиление армии сильно поспособствовало военным успехам Рима и Мария в частности – он победил тевтонов и кимвров. Вторые, к слову, так хотели внушить ужас римской армии, что переходили через снежные Альпы… голыми. И, что самое удивительное, это действительно возымело эффект, и кимвры заняли Цизальпинскую Галлию. Слабоумие и отвага, как говорится. Что так испугало римских солдат, не уточняется, есть только пара догадок. Но, как было сказано ранее, Марий все равно победил.