Обезьяна приходит за своим черепом - Юрий Домбровский Страница 25

- Этого еще не хватало! - отшатнулся отец. - Да стойте, куда же вы?.. Берта... Берта... - взмолился он. - Ты слышишь, что он говорит?

Мать стояла, прислушиваясь.

- Вот они, уже идут, - сказала она, - поздно!

Вошли двое; в коридоре были и еще люди, видимо, несколько человек, но те остались за дверьми.

Первым вошел высокий, сухой мужчина, по своей хищной худобе, узкому треугольному лицу и жестким усам несколько похожий на Дон Кихота, каким его изобразил Густав Доре. У него была морщинистая кожа цвета лежалого масла и быстрые, зоркие, внимательные глаза.

Одет он был в глухой кожаный плащ и, может быть, поэтому напомнил мне нашего домашнего монтера.

За ним шел офицер, красивый, румяный, молодой и очень полный, с белыми вьющимися воло-сами и бездумным выражением в больших синих глазах.

- Который? Этот? - спросил усатый, показывая на Ганку.

- Этот! - ответил офицер и чему-то улыбнулся.

Тогда усатый пнул ногой стул, что стоял на дороге, и вплотную подошел к Ганке. С полмину-ты они оба молчали.

Ганка поднял руку - пальцы у него дрожали - и оправил галстук.

- Что вы здесь делаете? - спросил усатый.

Они стояли так близко друг к другу, что если бы Ганка был выше ростом, то он вряд ли увидел бы лицо усатого. Но он смотрел на него, маленький Ганка, - снизу вверх, прямо, неподвижно и строго.

- Я брал вчера у профессора плащ, - ответил он слегка изменившимся голосом, - и вот пришел возвратить ему.

- Хорошо. Где же у вас плащ? - спросил усатый.

- Плащ на мне, - ответил Ганка и стал расстегивать пуговицы.

- Ну, а где же ваш собственный плащ? - спокойно, не повышая голоса, спросил усатый.

- Мой остался дома, - ответил Ганка. Вдруг его передернула быстрая, косая дрожь. Он хотел что-то сказать еще, но только открыл рот и глотнул воздух.

- Ты его не слушай! - сказал офицер. - Он был уже в плаще, когда мы подошли к дому. Его кто-то предупредил, и он шмыгнул через калитку в палисаднике.

- Слышите? - спросил усатый, не сводя с него глаз. - Зачем же вы пришли сюда?.. Да ты не дрожи, не дрожи, - вдруг сказал он с тихим презрением, - тебя ж никто не бьет. Стой ровно... Зачем сюда пришел? Ну?

- Я уж вам... - начал Ганка. Усатый поднял кулак и ударил Ганку в лицо. Я заметил - удар был четкий, хорошо рассчитанный и очень короткий. Ганка упал. Тогда усатый наклонился и поднял его за плечо.

- Так зачем вы сюда пришли? - спросил он прежним тоном, с силой разминая пальцы.

Папка, с которой пришел Ганка, лежала на столе.

Красивый офицер взял ее в руки, полистал немного и сказал: "Ага!" Он сказал "ага" таким тоном, который значил: "Так вот зачем вы сюда собрались".

- Вы за этим сюда пришли? - спросил усатый и, не оборачиваясь, приказал офицеру: - Ну-ка, посмотри, что там такое!

- Здесь не по-немецки, - ответил офицер. - Постой-ка, хотя сейчас...

- А я вам переведу, господа, - сказал отец, тяжело дыша. - Это рукопись, уже подготовлен-ная к печати, и называется она "Вопрос об эолитическом человеке в антропологическом и археоло-гическом освещении".

- Да, что-то в этом роде, - небрежно ответил офицер и веером пустил несколько страниц рукописи. - Какие-то булыжники, кости, какие-то цифры. Он перелистал еще. - Череп, а на нем стрелки и цифры.

- Какие цифры? - спросил усатый.

- А вот что-то: "пять см; два см; пять; восемь".

- Это же научная рукопись, - сказал отец. Голос у него дрожал и прерывался самым жалким образом, хотя он и старался держаться молодцом, стоял независимо, недоумевающе пожимая плечами, и бормотал, глядя на Ганку и на усатого: "Что такое? Ну, ничего не понимаю, абсолютно ничего". - Это плод многолетних работ доктора Ганки...

- Закрой. Ерунда! - сказал усатый. - Ну, так вы будете отвечать на мой вопрос или нет? Зачем вы сюда пришли?

- Разрешите, я объясню вам все? - солидно проговорил отец, улыбаясь. Ровно ничего особенного тут нет. Доктор Ганка работал под моим руководством...

- А вы не будьте таким прытким, - посоветовал офицер (усатый вообще молчал, он смотрел и видел перед собой одного Ганку, все остальное для него просто не существовало). - Вам еще придется достаточно отвечать за самого себя.

- Я, господа, всегда готов... - начал отец.

- Ну и вот. А пока молчите.

Мать вдруг поднялась и пошла из комнаты.

- Вы зачем? - спросил офицер и крикнул в коридор: - Густав, проводи госпожу Мезонье, куда ей нужно!

Я слышал, как мать отворила дверь в соседнюю комнату и вместе с ней туда вошел солдат.

- Ну, так вы не желаете отвечать? - спросил усатый и притронулся к кобуре револьвера.

Офицер раскрыл книгу и стал ее перелистывать.

- Сенека! - сказал он протяжно и бросил книгу обратно.

- А ну-ка, дай сюда эту рукопись, - сказал усатый. - Вот мы посмотрим, что там у него за освещение.

Он протянул было руку, но вдруг захрипел, схватился за горло и рухнул на пол.

Это произошло так неожиданно, что я не сразу даже понял смысл случившегося - почему усатый лежит на полу и хрипит и каким образом Ганка очутился на нем.

Не сразу понял это и румяный офицер, потому что он сначала только ахнул и взмахнул руками. Падая, усатый еще зацепил стул, на стуле лежало несколько словарей, и все это повалилось на пол.

Ганка сидел на усатом.

Он и вообще-то был очень сильным, несмотря на свою худобу, а сейчас его маленькие костлявые руки действовали с обезьяньей ловкостью и хваткой. Кроме того, он знал с точностью физиолога и боксера, куда и как следует бить человека. Поэтому когда он схватил за горло усатого, а потом еще ткнул его кулаком в подбородок, из того сразу потекла кровь. А Ганка не давал ему опомниться: он уже не сидел, а лежал на нем и быстро, ловко и точно колотил его по физиономии. При этом лицо его было неподвижно и сосредоточенно, даже особой злобы не было заметно на нем.

Усатый хрипел и хлюпал. Потом вдруг заорал: "Помогите!" - но сразу же и подавился своим криком.

Тут только офицер опомнился и схватился за кобуру, но стрелять он не стал - поваленный стул, три толстых тома словаря, яростно переплетенные тела двух противников образовали такую кашу, такое непонятное смешение, что он только потрогал ручку браунинга и бросился на помощь. Но отец предупредил его, он перескочил через стол и схватил Ганку за плечо.

- Ганка, Ганка, что вы делаете? Бросьте, ради Бога, бросьте! заклинал он его и тряс за плечо.

Но Ганка с красным, застывшим лицом и закушенной губой хлестал усатого. При этом он еще фыркал от наслаждения и глаза его блестели, как у разозлившегося кота.