Жюльетта. Том I - Маркиз Де Сад Страница 167

Да, Жюльетта, велики и глубоки радости добродетели ирелигии! Я тоже вел не безупречную жизнь как и другие люди, да и знакомству свами я обязан заведению, где торгуют удовольствиями; но даже в дни своей юности,даже в ту пору, когда кипела моя кровь, добродетель никогда не теряла ценностив моих глазах, и в исполнении обязанностей, которые она накладывает начеловека, я всегда находил самые сладостные удовольствия в жизни. Скажитечестно, неужели вы полагаете, будто приятнее вызывать у окружающих слезы печалии отчаяния, нежели помочь страждущему и несчастному? Я даже готов допустить, нотолько ради нашей дискуссии, что могут встречаться такие испорченные души,которые находят удовольствие в чужих слезах, но ведь это удовольствиенесравнимо с тем, что испытывает человек добродетельный. Все, что связано счрезмерностью, что воздействует на душу кратковременно, выглядит бледным ирахитичным рядом с чистым, благородным и длительным наслаждением. Разве ненавистьи ожесточение человека могут сравниться с его любовью и доброжелательством? О,безнравственный и извращенный дух, неужели ты бессмертен, неужели настолькобесчувственен! Разве, подобно нам, не плывешь ты по жизненному морю, полномубурь и опасностей, разве, как и мы, не нуждаешься ты в спасительной помощи,сталкиваясь со скалой? Неужели ты думаешь, что люди, которых ты оскорбил,откликнутся на твой отчаянный зов? Или, быть может, ты считаешь себя богом,способным обойтись без людей? Так что доверьтесь мне, Жюльетта, возлюбитедобродетель, и я приведу вас к вере в светоносное Существо, в которомсосредоточено все доброе в этом мире… Знаете, в чем заключаются трудностиатеиста? В том, что когда он созерцает красоту вселенной, ему трудно отрешитьсяот мысли, что не может не существовать Создатель этого Чуда, и только гордыня истрасти тщеславного человека мешают ему признать Бога. Тот, кто совершилнеправедное дело, предпочитает сомневаться в существовании Высшего Судьи,предпочитает отрицать Его, упрямо повторяя «Бога нет», потому что страшится еговозмездия. Но стоит ему победить свои пагубные предрассудки и беспристрастнымвзором посмотреть на природу, как он обнаружит Бога в бесконечном великолепии,которое его окружает. Да, Жюльетта, теологию считают наукой только порочныелюди, но это — голос самой Природы для того, кем движет добродетель, ибопоследняя является для него образом Бога, которому он поклоняется и служит.Вселенная несет на себе печать бесконечной и всесильной Причины, ведь ничтожныесредства, коими располагают несчастные мыслители — я имею в виду случайноесочетание рациональных и иррациональных причин, — не в состоянии сотворитьтакого великолепия, но если признать Высшее Существо, как можно не боготворитьдело рук Его?

Разве не достойна нашего поклонения красота, прекраснеекоторой нет ничего в этом мире? Разве не обязаны мы ежечасно благодарить Того,Кто дает нам все радости в этой жизни? Я хочу, чтобы вы поняли, Жюльетта, чтоиз всех религий на земле самая справедливая та, которую вы впитали с молокомматери. Если вы полюбите добродетель, дорогая моя невеста, вы не замедлитевозлюбить мудрость Божественного Творца своей религии; подумайте о ее высшейнравственности и скажите, существовал ли на свете мыслитель, которыйпроповедовал более чистую и более прекрасную веру? В основе всех прочихэтических систем покоится самолюбие, амбиция и другие второстепенные факторы —только христианство основано на любви к человеку. Платон, Сократ, Конфуций,Магомет искали славы и почестей, а скромный Христос ждал только смерти, и самасмерть Его служит ярким примером для человечества.

Я слушала этого доброго человека и думала: «О, Небо! Неиначе, это ангел, о котором говорила Дюран, и как отнестись к этимневразумительным истинам, которые он мне сейчас внушает,..» Я слушала своегонового покровителя и сжимала его руку. Из глаз его хлынули слезы умиления, и онкрепко прижал меня к своей груди.

— Нет, господин мой, — сказала я, опускаяголову, — я чувствую себя недостойной счастья, которое вы мне предлагаете…Грехи мои слишком велики, и судьба моя необратима.

— Ах, Жюльетта, — ответил он, — как мало вызнаете о добродетели и о всемогущем Боге, который ее излучает! Кающемусягрешнику никогда не заказан путь в Его стадо; просите милости у Господа,Жюльетта, молите Его о прощении; и молитвы ваши будут услышаны. Я не требую отвас пустых слов и клятвенных обещаний — совсем не это мне нужно; только вера,только добродетель во всех мыслях и поступках могут обеспечить счастье в жизни,которую вам предстоит прожить. До сих пор недостойные люди любили вас только заваши пороки, потому что ими питалась их собственная порочная натура, вы неслышали от них таких слов, какие услышали от меня, только добрый и верный другмог взять на себя заботу говорить с вами таким образом, надеюсь, вы проститемои излияния, которые, может быть, в чем-то и резкие, так как они продиктованыгорячим желанием видеть вас счастливой.

Нет нужды говорить вам, друзья мои, что яркая диатриба [116] господина де Лорсанжа убедила меня лишь в его поразительнойскромности и его полной бесталанности как полемиста. В самом деле, можно либыло найти более абсурдные доводы, чтобы обратить в свою веру человека,который, благодаря безупречной логике, абсолютно не чувствителен к предрассудкуили суеверию, и что может быть смешнее, нежели бубнить о необходимости добродетелидля человеческого счастья, тем более моего счастья! Ох, уж эта добродетель! Отнее все мои злоключения, да еще от слабости, которую я проявила, поддавшись ейна самый краткий миг; и я хочу спросить вас, неужели нудная индукция Лорсанжа всостоянии произвести впечатление на человека, имеющего голову на плечах? Еслидобродетель докажет свою необходимость, говорил он, значит, необходимойоказывается и религия, и неуклюжие построения моего собеседника, основанные наслепом фанатизме, рухнули в тот самый момент, когда я пошатнула их основы. Нууж нет, сказала я себе, добродетель не просто лишняя обуза — она очень вредна иопасна, разве не свидетельствует об этом мой собственный опыт? Все красивыерелигиозные сказки, которые глупцы пытаются обосновать добродетелью, на самомделе покоятся на фундаменте абсурда, потому что единственным непреложнымзаконом Природы является эгоизм, добродетель же противоречит эгоизму, так какзаключается в непрестанном забвении интересов человека в угоду чужомублагополучию. Если, как утверждает Лорсанж, наличие добродетели в человеческомсердце доказывает существование Бога, тогда что это за Бог, которыйвзгромоздился на вершину пирамиды, возведенной на полном отрицании Природы? Ах,Лорсанж, наивный Лорсанж, все ваше здание рухнуло само собой, ибо вы построилиего на песке! Добродетель ничего не дает человеку, а Бог, которого вы возвели вабсолют, есть самый смешной и нелепый из всех призраков. Человек, сотворенныйПриродой, должен подчиняться лишь импульсам, исходящим непосредственно от нее;как только он освободит свой разум от сетей предрассудков, его незамутненныйвзгляд и его естественный инстинкт покажут ему всю никчемность и Бога идобродетели. Однако положение мое настоятельным образом требовало притворства:я должна была выкарабкаться из трясины несчастий и вернуться на дорогупроцветания, .а для этого мне не обойтись без руки Лорсанжа, поэтому я принялаее и наплевала на все остальное. Пусть обман и коварство сделаются моим самымнадежным оружием — этот выбор диктовала мне слабость моего пола, а моисобственные принципы сделали эти свойства основой моего характера.