Сказки для взрослых девочек - Вероника Карпенко Страница 38

— Знаешь что? Шел бы ты лесом, — говорю я.

— Ангелин! — успевает он крикнуть, прежде чем дверь домофона захлопнется. Он знает код и может открыть ее, последовать за мною в квартиру, наброситься снова, как в прошлый раз… Однако снаружи тихо. Видимо, даже его словарные запасы иссякли.

Я захожу домой, разуваюсь, но не могу заставить себя успокоиться. Нервно закуриваю. Внутри все кипит от возмущения. И я начинаю мерить шагами кухню.

А ведь извинений так и не прозвучало. А лишь обвинения в каких-то глупейших, абсурдных вещах. Мол, нечего тут трахаться, когда другим и не светит. Что за нах? И этим он хотел оправдаться? Серьезно? Он изнасиловал меня, черт возьми! В голове не умещается. Я думала, он пришел повиниться, а он пришел обвинить!

На автомате подхожу к окну и открываю форточку, чтобы выпустить наружу табачный дым. И замечаю, что он все так же сидит на лавочке, у подъезда. Как истукан, под дождем, который за последние пару минут усилился, и уже не просто моросит, а всерьез идет. Ну, или падает… И пускай! Пусть заночует там. Плевать!

«Вы только подумайте, такая оказия! Мой член случайно угодил в вашу дырку, сударыня. Поерзал там маленько. И окропил нежнейшее отверстие живительной влагой. Делов-то! От вас не убудет», — звучит в голове чей-то противный голосок.

Боже мой, что я несу? Многолетний опыт редактуры приносит свои плоды. Мне в пору самой романы писать. Я усмехаюсь собственным мыслям и гашу сигаретный окурок. Кстати, насчет редакции. Стоит позвонить на работу. Просто Мария, редактор всех редакторов, в ответ на просьбу выгнать меня вон, ответила отказом.

— Ты сдурела, Ангелина? С какой стати? Мало платят? Выпроси надбавку! Хочешь отпуск? Возьми! — она уставилась на меня поверх крупных очков, что использовала для чтения. В остальное время они просто болтались на кончике ее длинного, любопытного носа. Женщиной она была приятной во всех отношениях. И я считаю, что мне крупно повезло работать под ее началом. Сначала в качестве внештатного сотрудника, а потом и «правой руки». За несколько лет я поднаторела, и на слух могла отличить «зерна от плевел».

— Я хочу большой отпуск, — вконец обнаглев, объявила я.

— Насколько большой? — Мария открыла свой деловой ежедневник.

— Ну, пока сама не знаю, — я пожала плечами, не хотелось ограничивать себя конкретными сроками.

— Ты беременна, что ли? — испуганно воззрилась на меня шефиня.

— Типун вам на язык, Мари! — сплюнула я через плечо, — Только этого мне не хватает. Просто хочу прийти в себя немного.

— Ну, я знаю твою ситуацию, милая, — Мария глубоко вздохнула. — Тяжело, что тут скажешь! Тяжело терять близких, деточка. Не стану тебя мучить своим неуместным сочувствием. Просто скажу так — жизнь продолжается. Возьми отпуск без содержания, скажем, на месяц. А дальше видно будет.

Мария сняла с носа очки и прикусила душку.

— А так можно? — неуверенно уточнила я.

— Тебе можно, — заверила она и постучала наманикюренными пальцами по столу.

— Не знаю, как и благодарить, — внезапно я растрогалась. Захотелось подойти и прижать к груди объемное каре из каштановых волос. Мария мечтательно закатила глаза. Ей было уже за 50. Но в ее возрасте мне бы хотелось выглядеть подобным образом. Наверное, именно так выглядят женщины, увлеченные работой, влюбленные в жизнь, в себя, в мужчину…

— Привези мне что-нибудь красивое, — она сделала многозначительный жест рукой, — Ты куда, кстати, намылилась?

— В Африку! — ответила я честно.

— С ума сойти! — опешила Мария. — В Марокко неужто? Ой, там красота, говорят. Песчаные дюны, бедуины, верблюды. Сама бы поехала, да только некогда.

Битый час я сижу на качелях. «Взад-вперед, взад-вперед» — раскачиваются они, издавая противные скрипы. Рядом в песочнице играет детвора, кидая недовольные взгляды в сторону тетеньки, что оккупировала их агрегат. Пожалуй, нужно встать и решить наконец-то — пойду я домой и продолжу собирать вещи, или все же, как намеревалась, отправлюсь к нему. Но зачем? Что на сей раз, я желаю услышать?

Нет, не услышать! Сказать… Я не могу уехать, пока не увижу его. Мне нужно проститься. Нужно… простить. Кажется, что-то осталось между нами, что-то недосказанное, что-то еще, требующее внимания. Словно бы он хотел, но не смог озвучить. Пожалуй, я готова дать ему второй шанс.

Меж гаражей, примыкающих к дому, проглядывает закатное солнце. Сбоку, где к железным кибиткам примыкает овраг, чирикают птицы. Вот-вот, и они улягутся спать. Смолкнет куцый лес, и останутся лишь приглушенные звуки радио. Оно звучит из гаража, где регулярно ведет розыскные работы слесарных дел мастер, дядь Витя. Словно рак-отшельник, он ежедневно, с раннего утра и до позднего вечера заседает в своем бункере. В чем-то мы с ним похожи.

Дверь открывается, не успеваю я нажать на звонок. «Наверное, видел меня в окно», — думаю я, забыв, что окна Артема выходят в другую сторону.

— Хорошо, что ты пришла. Я и сам собирался, — он отступает, пропуская меня внутрь.

Я не решаюсь. Воспоминания прошлого визита еще слишком свежи. Он, видимо, осознав свою оплошность, берет из моих рук сумочку и ставит ее в дальний угол коридора. Зачем? Боится, что я сбегу?

— Будешь кофе? Чайник вскипел, — он нервно проводит языком по губам. Что-то в нем едва заметно изменилось. Побрился, кажется…

— Давай, — небрежно бросаю я, разуваясь. Что еще остается.

На пороге комнаты удивленно замираю, оглядываюсь на него. Артем виновато пожимает плечами.

— Лампочка сдохла, надо вкрутить, но сначала нужно купить.

— Ууу, — мычу я и опасливо делаю шаг вперед. Меня окутывает полумрак. На стене, видимо с нового года, растянута гирлянда разноцветных огней. Они работают в монотонном режиме, то затухая, то вновь загораясь, то озаряя яркими вспышками тесное пространство на манер танцпола, то зажигая поочередно каждый из цветов.

Спустя пару минут Артем возвращается в зал с двумя чашками на подносе.

— Больше ничего нет, — извинительным тоном кивает он на тарелку с овсяным печеньем.

— Да ладно, — улыбаюсь я.

Мы смотрим друг на друга. Молчание затянулось. Нужно что-то сказать. Но с чего начать? Артем берет со стола сигареты и подходит к окну. И я понимаю — это именно то, что мне сейчас нужно.

— Дай одну, — киваю я на сигаретную пачку в его руках.

— Никак не бросишь? — с укором замечает он и нехотя прикуривает.

Я пропускаю мимо ушей его упрек и затягиваюсь. Крепкий табак обжигает горло. Хочется закашляться, но я сдерживаю позыв. Сглатываю и, став рядом с приоткрытой форточкой, выпускаю в нее мутное облако.

— Два года прошло. Юрка первый, с кем дольше других, — вдруг неожиданно для себя произношу я.