Зверь - Евдокия Гуляева Страница 8

Сел в машину и каждую секунду только и делал, что смотрел на часы, думая о ней.

«Где они? Бл…ь! Почему задержались?»

Но тут показался Олег, неся мой «сверток» на руках. Осторожно положил ее в салон и сел за руль.

— Домой, — приказал я.

Сам повернулся к ней. Без сознания… Волосы разметались по коже сиденья в салоне, оставляя за собой кровавые следы. Белая прозрачная кожа на щеке, не тронутая грязью и брызгами крови. Дышит ровно, спокойно. Ресницы пышным веером прикрывают глаза. Губы у нее красивые, полные, которые сейчас, в расслабленном состоянии, можно отлично рассмотреть, не тогда, когда они поджаты от страха, который я и мой зверь в ней вызываем. Ничего необычного. Но мой внутренний монстр уже протягивает к ней руки, хочет провести своими острыми когтями по нетронутой кровью щеке, потрогать ее, вдохнуть ее запах. Ему она очень нравится. Но не мне… Я повинуюсь ему и протягиваю руку к ее лицу… и тут же одергиваю себя… она зашевелилась, и я, взяв планшетник, отвернулся.

Кожей чувствую ее взгляд. Обжигает. Листаю почту, а сам ничего не вижу, перед глазами лишь буквы расплываются. Не удержался, повернулся к ней, следя за ее реакцией.

— Ну как, нравлюсь? — спросил я, откладывая в сторону планшетник. — Рассмотрела?

— Не очень нравитесь, — тихо ответила она. — Как я могу к вам обращаться?

Бесит! Как же она меня бесит! Вот так, одним предложением снова вывела меня из себя!

— Ко мне не нужно обращаться. Совсем. Когда ты мне будешь нужна, я сам обращусь к тебе или позову или прикажу. Я не люблю, когда вещи начинают мне мешать. Молчи, не привлекай к себе внимания — дольше проживешь.

Чтобы успокоиться, вновь отвернулся от нее. Главное сейчас быть подальше друг от друга. В противном случае, она может пострадать.

— Не отпустите?

Нахмурился. Раздражает. Заехав в гараж, быстро дал указания Олегу и вышел, хлопнув дверью машины. Если она будет не на глазах, то наваждение совершенно точно исчезнет.

Двери лифта со звонком расходятся в стороны, и уже через секунду мы попадаем в шикарное серо-голубое фойе, отделанное редким, голубым Аргентинским мрамором, в углу которого стоит небольшой резной стол из Эбенового дерева, на котором красуется явно дорогая, антикварная фарфоровая статуэтка. Стены увешаны картинами различных стилей и форм. Олег открывает двойные двери, ведущие в гостиную и серо-голубая тема квартиры продолжается по всей длине коридора до, вызывающей вздох восхищения, гостиной с двумя рядами высоких окон, расположенных один над другим. Огромная. Дальняя стена целиком панорамная, стеклянная, выходящая на большущий, открытый балкон-террасу.

Справа ярким пятном на сером фоне — бирюзовый диван. Перед ним — уже зажженный кем-то, ярко пылающий современный камин из нержавеющей стали. Справа, рядом с входом, большая кухонная зона, вся стальная, за исключением мраморных столешниц и довольно внушительной барной стойки.

Рядом с кухней, перед стеклянной стеной — обеденный стол, а в углу комнаты — большое черное кожаное кресло с накинутым на него вязаным пледом. Антиквариат присутствует везде и, в общем-то, квартира больше похожа на музей, чем на дом.

— Осмотрелась? Нам сюда, — обратился ко мне Олег и махнул в незаметный коридор, со стороны кухни.

— Вторая дверь от прохода, — открыл, пропуская меня вперед. — Эта комната пока твоя. Располагайся, — тихонько прикрыл за собой дверь. Щелчок. Я осталась одна.

Осмотрелась. Маленькая, очень аккуратная, светлая, в отличие от увиденной мной гостиной и холла. В углу небольшая односпальная кровать, застеленная белым бельем. Ковер. Небольшое окно, прикрытое светлыми портьерами. У противоположной стены стул. Дверь. Повернула ручку и заглянула внутрь — небольшая ванная комната, стеклянная душевая кабина и унитаз. На крючках весят белые чистейшие полотенца, которые так и просятся проверить руками их мягкость, сжать их.

Я, не задумываясь, захожу в ванную, стоя на носочках на теплом керамическом полу, чтобы не испачкать светлый кремовый коврик, снимаю с себя его пиджак. Аккуратно кладу его тут же, в углу, пока на пол, и захожу в душевую. Включаю воду…

Горячие струи начинают бить по моему лицу, смывая грязь, кровь, пот и дикую усталость последних дней. В душевой стоят бесчисленные баночки с шампунями и бальзамами, гелями для душа, но я выдавливаю на руку обычное жидкое мыло, стесняясь протянуть к ним руки.

Тру шею, плечи, руки, пытаясь смыть с себя прикосновения, оставленные Щербатым. Воспоминания о произошедшем лавиной нахлынули на меня и по щекам, вместе с обжигающе горячей водой, побежали слезы. Все события каруселью завертелись в моей голове: похищение… камера-комната, где нас держали… аукцион… попытка изнасилования… убийство! При мне убили человека! Он убил! Но ведь когда я лежала под этим насильником единственная мысль моя была: убить его, за то, что он пытался со мной сделать. Почему же я сейчас обвиняю его убийцу?! Сползаю по стенке на пол и сжимаюсь тут же, под струями и паром. Как же я устала!

Просидев вот так минут двадцать, пока пальцы на руках не сморщились, выключила воду и, выйдя из душевой, завернулась в огромное белое полотенце. Втянула его запах… свежесть, тепло, солнце…

«Надо бы найти стиральную машинку и постирать Его пиджак», — мелькнула мысль. «Позже… только не сейчас»

На носочках дошла до кровати и легла, утонув в мягкости матраса. Как была, прямо в полотенце, с мокрой головой.

«Сейчас… еще немного полежу и пойду…» — сон накрыл мягким покрывалом мой разум.

Глаза закрылись…

Из сна меня вырвал тихий стук в дверь и щелчок поворота ручки. Я, еще не проснувшись, вскочила, села в кровати, прижав к себе одеяло. В дверях показалась женщина.

— Доброго утра, — приветливо начала она. — Меня зовут Мария Захаровна. Можно просто — баба Маша. Как ты себя чувствуешь, девочка?

— Я… не знаю… Рука немного болит.

Она подошла ко мне и, сев на кровать, протянула руку. Взяв мою кисть, повернула к себе ладонью вверх, рассматривая порез, оставленный ножом.

— Плохо дело, воспалился порез. Но Саша уже приказал вызвать к тебе врача для осмотра, поэтому в течение часа эту проблему мы решим.

Голова кружилась от слабости и голода. В животе громко заурчало, и баба Маша тепло улыбнулась.

— Вставай, приготовим тебе что-нибудь поесть.

По-матерински потрогала мой лоб и, покачав головой, встала и вышла.

Я встала, замотавшись в полотенце, в котором спала, прошлепала до ванной.

Улыбнувшись своему отражению в зеркале, потянулась к зубной щетке. На голове

— воронье гнездо! Вчерашние мокрые волосы сыграли со мной злую шутку. Они беспорядочными рыжими кудрями, шапкой торчали в разные стороны на моей голове. Ни закрепить их, ни скрутить в пучок в таком состоянии не представлялось возможным. Подумаю об этом потом, решила я. Одеть, как оказалось, тоже было нечего. Вчерашний, мной брошенный на полу пиджак, исчез. Но на крючке рядом с полотенцами висел большой белый махровый халат. Я, скинув полотенце, надела его и вышла из комнаты.