Шмяк! - Терри Пратчетт Страница 10

— Эй, а вот, похоже, и улика, сержант, — сказал Шнобби, который вернулся к привычному занятию — слоняться вокруг и тыкать во все подряд, чтобы проверить, не ценная ли вещь. — Гляньте-ка, кто-то свалил здесь целую кучу вонючего старого барахла.

Он подошел к постаменту, который действительно был завален какими-то тряпками.

— Пожалуйста, не трогайте! — воскликнул сэр Рейнольд, бросаясь к стражнику. — Это же «Не говори мне о понедельниках»! Самая противоречивая рабо-ота Даниэлларины Паутер! Вы ведь ничего не сдвинули с места? — нервно добавил он. — Вещь буква-ально бесценная, и у Паутер вдобавок острый язычок.

— Это всего лишь груда старого тряпья, — буркнул Шнобби, отходя.

— Искусство — нечто большее, чем сумма материальных компонентов, капрал, — сказал куратор. — Не скажете же вы, что картина Каравати «Три огромных розовых женщины и кусок шифона» — «всего лишь старая краска»?

— А здесь тогда что? — поинтересовался Шнобби, указывая на соседний постамент. — По-моему, просто столб с гвоздем! Тоже искусство?

— Это на-азывается «Свобода»! На аукционе она принесет не меньше тридцати тысяч долларов!

— За кусок дерева с гвоздем? — уточнил Фред Колон. — И кто это придумал?

— Увидев «Не говорите мне о понедельниках», господин Ветинари любе-езно велел прибить мисс Паутер за ухо к столбу, — ответил сэр Рейнольд. — Впрочем, к вечеру она уже высвободилась.

— По-моему, она ненормальная, — сказал Шнобби.

— Нет, поскольку за эту рабо-оту она получила несколько наград. Если не ошиба-аюсь, мисс Паутер собирается прибить себя еще куда-то. Вероятно, нас ожидает новая волнующая экспозиция.

— Тогда вот что я вам скажу, сэр, — охотно предложил Шнобби. — Почему бы не оставить эту здоровенную старую раму на месте и не дать ей новое название, например «Украденная картина»?

— Нет, — холодно ответил сэр Рейнольд. — Это глупо.

Качая головой и удивляясь людям, Фред Колон подошел к стене, которая столь жестоким «же-сто-о-оким» — образом была лишена покровов. Картину грубо вырвали из рамы. Сержант Колон не относился к тем, кто соображает быстро, но все-таки кое-что показалось ему странным. Если у тебя есть месяц на то, чтобы стащить картину, зачем действовать впопыхах? Фред смотрел на человечество с точки зрения стражника, которая в некоторых отношениях отличалась от точки зрения куратора музея. Никогда не утверждай, что того-то и того-то не может случиться, каким бы странным ни было это «то-то». Возможно, есть богатые безумцы, готовые купить картину, даже если придется рассматривать ее в уединении собственного особняка. Люди на такое вполне способны. Более того, сознание страшной тайны наверняка вселит в них приятный легкий трепет.

Но воры вырезали картину из рамы, как будто не заботясь о товарном виде. Повсюду остались разлохмаченные клочки… погодите-ка…

Фред отступил на шаг. Улика. Вот она, прямо перед ним. Он тоже ощутил приятный легкий трепет.

— Картину… — начал он. — Картину украл тролль!

— О господи, откуда вы знаете? — спросил сэр Рейнольд.

— Я очень рад, что вы задали этот вопрос, сэр, — сказал, не покривив душой, Фред Колон. — Я заметил, что сверху картину вырезали по всей длине почти вплотную к раме. — Он показал пальцем. — Тролль, разумеется, с легкостью дотянется туда с ножом и вырежет картину вдоль самого края сверху и еще немного по краям. Видите? Но среднестатистический тролль не станет низко нагибаться, поэтому, когда пришлось резать внизу, он напортачил и оставил кучу клочков. И потом, только тролль смог бы ее унести. Ковер с лестницы — и то здоровая штука, ну а скатанная в трубку картина наверняка еще тяжелее.

Он просиял.

— Отличная работа, сержант, — сказал куратор.

— Соображаешь, Фред, — заметил Шнобби.

— Спасибо, капрал, — великодушно отозвался Фред Колон.

— Ну, или это были два гнома со стремянкой, — бодро продолжал Шнобби. — Рабочие оставили несколько стремянок. Гляди, они даже тут стоят.

Фред Колон вздохнул.

— Знаешь, Шнобби, почему я сержант, а ты нет? Из-за таких вот слов, сказанных в присутствии частных лиц. Будь это гномы, разумеется, они бы вырезали картину аккуратно со всех сторон. Музей запирается на ночь, мистер сэр Рейнольд?

— Конечно! Не только на замок, но и на засов. Старый Джон крайне аккуратен. Сам он живет на чердаке, так что на ночь музей превращается в настоящую крепость.

— Он, должно быть, смотритель? — уточнил Фред. — Надо будет с ним поговорить.

— Разумеется, — нервно ответил сэр Рейнольд. — Кстати, я думаю, что у на-ас на складе должны быть материалы, посвященные этой картине. Я сейчас… э… схожу и… э… поищу…

Он заспешил к маленькой дверце.

— Интересно, как воры ее вынесли? — спросил Шнобби, когда они остались одни.

— А кто сказал, что вынесли? — ответил Фред Колон. — Большое помещение, где полно чердаков, погребов и потайных уголков… почему бы просто не спрятать картину подальше и не подождать? В один прекрасный день заходишь под видом посетителя, прячешься под чехол, ночью снимаешь картину и суешь куда-нибудь, а на следующий день выходишь вместе с остальными. Все просто! — он широко улыбнулся. — Главное, капрал, мыслить как преступник.

— Ну, или можно просто выбить дверь и убраться вместе с картиной посреди ночи, — сказал Шнобби. — Зачем возиться с мудреным планом, если сойдет и простой?

Фред вздохнул.

— Я предчувствую, что дело будет запутанное, Шнобби.

— Тогда спроси у Ваймси, можно ли нам им заняться, — сказал Шнобби. — То есть мы ведь уже знаем факты.

В воздухе витали невысказанные слова: «Где бы вы предпочли провести следующие несколько дней? На улицах, где, с вероятностью, будут мелькать топоры и дубины, или здесь, за тщательным, очень тщательным обыском чердаков и подвалов? Подумайте хорошенько. Ведь это не будет трусостью, не так ли? Потому что любая знаменитая картина — часть национального достояния, правильно? Пусть даже на ней нарисована всего лишь толпа гномов и троллей, устроивших потасовку».

— Я составлю подобающий рапорт и попрошу мистера Ваймса поручить это дело нам, — медленно сказал Фред Колон. — Оно требует внимания опытных стражников. Ты хорошо разбираешься в искусстве, Шнобби?

— Если надо, сержант.

— Да ладно!

— А что? Беллочка говорит, что ее работа — тоже искусство, сержант. И одежды на ней побольше, чем на иных женщинах, которые тут нарисованы. Так что незачем задирать нос.

— Да, но… — Фред Колон помедлил. В глубине души он понимал, что, когда тебя рисуют лежащим на постели, причем на тебе нет ничего, кроме грозди винограда и улыбки, — это настоящее, подлинное искусство, а когда ты вертишься вниз головой на шесте, в костюме, которым при случае можно воспользоваться как зубной нитью, — нет. Но обозначить разницу Колон не мог.