Ведун. Воин мрака - Александр Прозоров Страница 10

– Что им за дело? – повел плечом Олег. – Разве это не только ее выбор?

– Ты так наивен или смеешься надо мной, смертный? – прищурился на него старик, пригладив седую бороду. – Разве среди вас, смертных, невеста на выданье не спрашивает разрешения родителей? Разве не беспокоятся за нее братья? Разве не пытаются помешать, коли сочтут выбор ошибкой, разве не прогонят нищего приблуду, что покусится на честь и достоинство родственницы?

– Небесно-восхитительная Мара, Карачун, уже давно не глупая девочка, чтобы искать чужого разрешения для своих поступков.

– «Небесно-восхитительная», – расплылся в широкой ухмылке властитель мрака. – Я понимаю, отчего госпожа так любит слушать твои молитвы. Обычно ее проклинают и отпугивают, величают свирепой и неумолимой, мрачной и ледяной. Мыслю, ты стал ее первой отдушиной за много, много веков. Чтобы слушать тебя и дальше, она способна совершить глупость…

– Что ты называешь глупостью, Карачун?! – ведун скрипнул зубами и опустил ладонь на рукоять сабли.

Гость ухмыльнулся, подул на его оружие и предложил:

– Достань!

Середин рванул рукоять – но она не сдвинулась ни на волосок. Клинок намертво вмерз в ножны.

– Ты затеял войну с богами, жалкий смертный, – покачал головой старик. – Неужели ты надеешься победить?

– Я не привык сдаваться, Карачун!

– Знаю, знаю, храбрец, – брезгливо поморщился властелин мрака. – Но ведь сказывали, ты еще и умен?

– Ты пришел меня запугать?

– А если подумать еще?

В этот раз Середин торопиться с ответом не стал, в задумчивости перевел взгляд на костер, на котел над ним, уже начавший пахнуть мясом и едкой Карачуновой приправой.

А ведь бог зимы и мрака принес ему лекарство! Почему?..

И тут ведуна осенило:

– Если прекрасная Мара уйдет со мной, став смертной женщиной, власть над смертью перейдет к тебе, хозяин мрака и холода! – он поднял голову. – Ты станешь много сильнее, нежели сейчас. Сильнейшим среди богов!

– Кричать о сем не надобно, – тихо посоветовал старик. – Дичь распугаешь.

– Для меня найдутся еще покровители среди богов?

– Нет, смертный. Но не все враждебны к тебе одинаково. Велес с Макошью отнеслись к слухам сим с безразличием. С высоты их могущества нет большой разницы меж тобой и Перуном. Для Сварога что ты, что Мара или Хорс – равно его потомки, посему он тоже особо не гневался. Любовь меж детьми его ему приятнее злобы. Лада только повеселилась. Ей страсть как захотелось увидеть, как мрачная ледяная богиня станет кланяться ей за благополучие в семье. Полель, наоборот, окрысился на то, что без воли его любовь столь громкая случилась. Похвист за тебя, ведун, Лед тоже отчаянностью твоей восхитился. Но станут ли они вступаться, не знаю. Троян снисходить до борьбы со смертным одиноким побрезговал – то для тебя удача. Хорс и Даждбог тоже отмахнулись. Превыше прочих Перун, Ярило, Магура возмутились. И наглостью твоей поражены, и богини смерти лишиться не желают, и к порядкам заведенным привыкли. А они, смертный, боги-воители, в одиночку армии целые побеждают. Стрибог тоже смерти твоей жаждал. Они с Похвистом завсегда по разные стороны в деле любом расходятся.

– Четверо, – загнул пальцы Середин.

– Четверо богов! – напомнил Карачун. – А с ними Додола и Параскева, Семаргл и Белбог, Доброгост и Древобог… Ты задумал разрушить привычные устои мира, а это мало кому понравится. Против Мары выступить никто из богов не рискнет, а супротив тебя – с легкостью.

– Неужто положиться вовсе не на кого!

– Чуру ты по душе. Видать, часто ты ему в странствиях кланялся. Но он бог межи и домашнего очага, силы у него немного. Богиня ночи Среча, подруга Мары, тоже вредить не станет. Вот и вся твоя надежда, ведун.

– Хорошо… – Середин потыкал ножом мясо в котле.

– Чего же хорошего, смертный?

– Хорошо, что скоро мясо сварится, – ведун откинулся на снежную стенку убежища. – Скажи лучше, Карачун, как можно остаться в живых, обняв ненаглядную Мару?

– Остаться в живых, обняв богиню смерти?! – Владыка мрака расхохотался. – Да за такую тайну любой из богов тебя сразу побратимом нарек бы и половину своей силы отдал! Уцелеть в руках богини смерти… Этот секрет неведом никому под земным небом. Может статься, хотя бы тебя «Голубиная книга» сочтет достойным ответа на этот вопрос? Тогда ты воистину станешь равным владыкам мира. Вот только не пропустят тебя боги к святилищу на горе великанов. О том Стрибог, Перун и Ярило еще месяц тому назад сговорились. Ныне Стрибог сторожит, он тебя и заметил. Понравилось?

– Я еще жив!

– Каждый из богов во первую голову пользуется той силой, что досталась ему при дележе мира. Стрибог владеет ветрами, вот смерчем тебя и встретил. Перун с Ярилом владеют мечами. Остаться живым с отрубленной головой, смертный, куда хуже, чем умереть.

– Разве Перун не бог грозы, а Ярило не бог весны?

– Где ты видел зимой грозу али весну, смертный? – Карачун, расплывшись в ухмылке, пригладил бороду. – Зима мое время, чужому баловству тут не место. Ныне им токмо на меч свой надежда и остается.

– Смерча зимой я тоже никогда не видел.

– Ветра дуют всегда. А вот гроз и оттепелей я не попущу!

– Тогда все не так плохо.

– Экий ты, однако, самоуверенный! – пристукнул посохом Карачун. – Кабы самому успех твой важен не был, так бы и отпустил в бурях и под мечами гибнуть, дурной голове на вразумление! Но коли ума у тебя не хватает о помощи попросить, так и быть, сам одарю.

Властелин мрака поднялся, пристукнул посохом, поежился, повел плечами, словно сдирая с себя что-то невидимое, и протянул Середину тонкую сеть, похожую на рыболовную путанку:

– Вот, возьми мой плащ. В нем ты будешь невидим не только для смертных, но и для богов. Незримым, неуязвимым, несуществующим. Иначе тебе до «Голубиной книги» не дойти. Но токмо не забывай: его сила – это моя сила, сила темноты. Плащ действует только в тени. На свету ты сразу обретешь плоть.

– Спасибо тебе, великий бог. Век благодарен буду.

– Запомни эту свою клятву, ведун, – кивнул в ответ Карачун. – Ибо любой долг платежом красен. Кроме плаща, прими еще и подарок, змеиный камень.

Властелин мрака достал и протянул молодому человеку небольшой мешочек.

Середин восхищенно охнул:

– Это тот, от которого любое живое существо в камень обращается?

– Так-то оно так, – подтвердил Карачун, – но и недостатков камень тоже не лишен. Света он боится сильно. Коли порошок из него на солнце попадет – за четверть часа весь выгорит. В тени подольше выдержит, но если днем… Все едино надолго не хватит. А сверх того, каменеет не тот, до кого ты камнем прикоснешься, а тот, которому камень в кровь попадает.