Лучезарный след - Елена Суханова Страница 10

Сначала они начали курить в комнате. То есть девчонки, как и все в общежитии, подчиняются принципу интересов большинства. Златка, к примеру, живёт с четырьмя соседками, и у них только двое курят. Эти двое вредителей без лишних слов выходят в коридор. А вот если бы курили четверо, то не факт, что стали бы считаться с одной оставшейся. Всё зависит от людей, и взаимовежливые стараются договариваться так, чтобы никого не обидеть. Радмилка всегда хотела курить в комнате. Предполагаю – исключительно из желания противодействовать запретам. Возможно, дай ей свободу, и желание отпадёт само собой. Только раньше свободы никто не давал, с нами жила принципиально некурящая Надёжа. А тут появилась чрезмерно дымящая Чародейка. Курили они в моё отсутствие, но запах-то сохранялся. Пока стояли тёплые дни, комната постоянно проветривалась. Однако осенние холода себя ждать не заставили.

Кроме того, Лучезара очень быстро завела себе множество друзей. Потому дверь нашей комнаты вообще в иные дни не закрывалась. Всей Академии моментально стало известно, что новенькая – чародейный специалист по волосам. Дизайнер волшебных причёсок. Причём неплохой. Такие работают в солидных салонах красоты. И услуги их недёшевы. И записываться к ним нужно за много месяцев. И ещё не факт, что попадёшь на приём. Ибо одарённые люди в принципе капризны. А если они при этом ещё и принадлежат к Чародейному сословию, то есть считают себя в некотором смысле людьми избранными, то…

Лучезара вела себя соответствующим образом. Много выделывалась и постоянно набивала себе цену.

Могла бы пойти работать в цирюльню. В любую. Ближайшая находилась прямо в нашем общежитии. Арендовала помещение на первом этаже. Но ведьма ознакомила нас с собственной жизненной позицией. Не намерена, мол, она ни на кого трудиться, кроме себя любимой, и терпеть начальство. Даже если оно вдруг вздумает её боготворить и всячески ублажать. Вскоре потянулись к нам в комнату клиентки, имеющие необходимое количество денег и желание заполучить копну волос, обласканную магической рукой.

Со своими волосами Лучезара тоже творила всякое. Менялась каждую седмицу. Волшебная причёска удобна, так как долговечна. Если брюнетка захотела стать блондинкой и выложила за это сумму… ну предположим, равную месячной зарплате князя Добролюба (перегибаю, конечно. Откуда мне знать какая у него зарплата?), то она вполне может оставаться светловолосой несколько лет. Никаких тебе чёрных корней. Чародейство окрашивает даже те волосы, которые нескоро ещё вырастут. Такие блондинки забывают свой истинный цвет. А время действия магии зависит от квалификации (пардон, – умения и сил) автора. То есть ведьмы. Надоест жить блондинкой, сразу можно опять отправиться к мастеру и стать рыжей, например. Остановить рост волос, намертво зафиксировать начёс или навсегда выпрямить кудри, понятное дело, ни один колдун не сможет. Но всё-таки Чародеи имеют почти неисчерпаемые возможности, потому клиенты прут и прут, несмотря на дороговизну. Лучезара не стригла – она только красила волосы – и на одном этом уже через несколько недель стала самой богатой на нашем этаже. Все любят считать чужие деньги. Девчонки на общей кухне только этим и занимались. Оттуда и знаю.

Радмилку Лучезара сделала пепельной блондинкой бесплатно, чем покорила её окончательно. Слегка изменила негативное мнение о Чародейном сословии, годами жившее в Радмилкином сознании. В мою причёску ведьма тоже хотела вмешаться. Я отказалась. Есть перемены, каких опасаюсь. Ну кто может знать, как подействует «волосатое» заклинание на мозги, допустим. Проживает во мне такой пунктик. Зацикливаюсь иногда на полезности и вреде всего вокруг.

И вообще, во многих вещах я консервативна. Но временами рублю с плеча. В школе носила косу в руку толщиной. А после выпускного мы с Милорадом пошли в цирюльню и обрились наголо. Выглядели потом как призывники. Мои суеверные знакомые ахали: как ты могла?! Волосы же жизненную энергию хранят и память! А я первое время пугалась отражения в зеркале, но всем отвечала, что жутко довольна.

С тех пор волосы отрасли. Экспериментировать с ними охоты у меня больше ни разу не возникало. Встрепенулась – и снова вернулась к консерватизму. И, думаю, если вновь захочу встрепенуться, то совершу это при помощи численного вмешательства, а не волшебного.

А к деньгам, как выяснилось, Лучезара равнодушна. Всё, что зарабатывала, тут же спускала. Глупо. Нелепо. На шмотки, дорогую еду и вечеринки. Очень любила игривое вино и танцы до упаду. Упад, мешающий соседям, в общежитии под запретом. И Лучезара подключила к своим гулянкам всех соседей на этаже. Чтобы все вокруг являлись участниками, а не бегали жаловаться. Она угощала игривым вином и медовухой толпы страждущих бесплатной радости. Толпы не иссякали. Если кто-то хотел спать и отказывался принимать участие во всеобщем дурдоме, Лучезара не спорила. Она шептала заклинание тишины возле двери комнаты, после чего людей внутри ничего не беспокоило. Хотя если б вышли наружу, то оглохли бы от гремящей музыки. Такие же заклинания Чародейка произносила около выходов на обе лестницы, чёрную и белую. И к людям с других этажей не доносилось ни звука. Тогда как у нас в коридоре пелись песни и громко произносились тосты. Кто-то танцевал, кто-то матерился. И так через день, а то и ежедневно.

От царящего почти постоянно шума-гама (в нашей комнате никто заклинание тишины прочитать не удосуживался) я убегала к Милораду. Мы привыкли друг к другу, не стесняли и не мешали. Даже забывали, что не в одиночестве. Он занимался своими делами. Я читала. Он изобретал. Я готовилась к занятиям. Соседей Дубинина по комнате часто не оказывалось дома. Но и когда они появлялись, то не испытывали неудобств от моего присутствия. Картина-то много раз виденная. Парни, по-моему, уже научились считать меня за мебель. Да и вообще, эти ребята не относились к числу стеснительных. При мне они спокойно говорили и творили, что вздумается. Я прикидывалась ветошью. Меня в краску тоже не особо вгонишь. Гармония.

Милорад, напротив, стремился в гости к нам. Он получал совершенно непонятное мне удовольствие от разговоров с Лучезарой. Расспрашивал её про Остров, про нравы его обитателей, про порядки. О Чародейном сословии Лучезара распространялась охотно. Обещала привезти, как поедет домой, сувениры (Дубинин сам купить не может, что ли?) и интересующую его литературу. Они много шутили и смеялись. Лучезара для порядка кокетничала с Милорадом, тот делал вид, что восхищён ею. Игра обоих устраивала. Однако стоило Дубинину коснуться личной жизни или семьи Чародейки, как она сразу замыкалась и уходила от ответа. Да и домой съездить так ни разу не собралась. Между тем прошло два месяца. Наступил грудень. Установились морозы. Близился праздник Перелома – зимнего солнцестояния. А за ним последует стужень, и наступит время ученических испытаний по всем предметам. На учёбу Лучезара плевать хотела. У неё копились долги. Никак не могла взяться за написание нескольких контрольных работ. И только предупреждение о вероятном недопуске к испытаниям заставило её задуматься о том, что в учебных заведениях люди обычно учатся. Может и не все, но такие недолго.

Лучезара обратилась к Дубинину. Он за деньги мог написать не только контрольную, но и многотомный трактат на любую, пусть и самую кошмарную тему с неудобоваримым названием.