Лучезарный след - Елена Суханова Страница 11

Только спросил:

– А сдавать каким образом собираешься? Я бы пошёл за тебя, но как-то не похож, и внимание к тебе повышенное.

– Не знаю, – нервно дёрнулась Лучезара. – Испытаний я всегда боялась. Буду надеяться, что ко мне не только внимание, но и лояльность повышенная.

Милорад знал, о чём говорил. Ему случалось сдавать испытания и зачёты за других. И работы он для посторонних часто писал. Особенно для своих соседей. Парни относились к учёбе не многим ответственней Лучезары.

Согласился. Обговорил с заказчицей цену и ушёл к себе. А я полюбопытствовала:

– Для чего ты в Академию пошла?

Лучезара нахмурилась:

– Хотелось с Острова смыться.

Я хмыкнула:

– Многие, наоборот, туда попасть мечтают.

– Многие? – Лучезара скривила губы. – Не уверена. Что там хорошего?

Она опять нервно дёрнулась, схватила пачку сигарет и выскочила из комнаты.

Мы с Радмилкой сразу заметили, что у ведьмы не всё ладно с головой. Она взрывалась на пустом месте, иногда совсем без повода. Сегодня, к примеру, могла беситься от того, что я случайно уронила на недостаточно чистый пол её полотенце, а завтра тем же самым полотенцем начинала пыль вытирать. Когда она с Радмилкой в первый раз поругалась из-за мелочи какой-то, то начала излишне громко утверждать, что мы сразу предвзято к ней стали относиться. Пометала молнии, посквернословила и гордо удалилась. На целый день. Радмилка притихла, а потом некоторое время ожидала кары. Позднее их ссоры вошли в привычку. Они били чашки об стены, а тарелки – об пол. С посудой вскоре стало трудновато. Я начала прятать свою кружку в тумбочку. И не только я. Девчонки прекратили лаяться, но, по всей видимости, Лучезаре не хватало адреналина. Она купила сервиз. Радмилка всего лишь не одобрила цвет рисунка на тарелочках. Принялись взрываться бомбы. Сервиз безвременно почил. На другой день Чародейка приобрела новый. Довольно быстро Радмилке надоели склоки. Однако сдерживать себя она не умела и не хотела. Скандалить стали реже, но активней. Зато потом девчонки мирились, обнимались, извинялись и признавали, что всё-таки любят друг дружку.

– Чокнутая она, – за глаза ставила диагноз Радмилка.

И это походило на правду.

– Грубая она, – втихаря осуждала Лучезара.

Это на правду не походило. Вызывало ни разу не реализованное желание посоветовать посмотреть на себя.

Я старалась молчать. Не люблю ругань. Я пацифист. Пока не трогают, конечно.

По сути, это всего лишь будни. Надёжа тоже ссорилась с Радмилкой. И со мной. Сколько раз? За почти три года совместного проживания по пальцам пересчитать можно. И далеко не так дико. А вот Златкины соседки, случается, дерутся.

Можно было бы закрыть глаза и списать всё на паршивый характер. Только вот седмицу назад произошло то, что нас с Радмилкой заметно припугнуло. Лучезара погнула ложку. Чайную. Мою любимую. С цветочком. Взглядом.

Просто Радмилка взяла без спроса ведьмину кофточку. Примерила на себя. На Лучезаре кофточка висела, а Радмилку обтягивала. Зря, конечно… Не вовремя вернулась домой хозяйка. И началось.

– Барышникова! Я тебе разрешала трогать мои вещи?

Насколько я помню, сей аспект просто ни разу не обсуждался. Да и не произошло ничего непоправимого. Не порвала, не замарала.

– Верещагина, не верещи! Я всего лишь прикинула. Лучше дай поносить.

Но Лучезару понесло. Она драла глотку, как ненормальная. А затем… Мне показалось, будто Чародейка вспомнила о чём-то. Сжала кулаки, напряглась, покраснела, подавила в себе очередной раздражённый вопль. Ложка лежала на столе. Лучезара уставилась на неё, и та вдруг заискрила. Покрылась копотью, закрутилась в спираль. Потом подпрыгнула, ударилась о потолок, оставив там тёмный след, срикошетила от стены и улетела под шкаф. Радмилка побелела и попробовала вжаться в зеркало. А Лучезара закрыла лицо руками. Постояла, тяжело дыша, и через полминуты исчезла, чтобы вернуться поздно вечером. Она успокоилась. Подарила Радмилке кофточку. Та приняла, чтобы только не возражать. Ещё ведьма извинилась передо мной за уничтоженную ложку.

– Да ничего, – скрывая обеспокоенность за неубедительным равнодушием, ответила я.

Дня три Радмилка снова собиралась уйти жить к Златке. Потом они с Верещагиной подписали приговор бутылке игривого, задушевно побеседовали и опять превратились в подруг.

Короче, последние два с лишним месяца жизнь наша лупила кипятком из брандспойта. Не щадя окружающих. После выяснилось, что всё происходящее являлось цветочками. Ягодки нас ждали впереди. Причём ягодки ядовитые, а налопались их мы все от пуза. В особенности я.

Лучезара влюбилась.

У неё с парнями как-то плохонько отношения складывались. Она толком ничего не рассказывала, но из нескольких ненароком брошенных фраз мы с Радмилкой поняли, что Лучезару когда-то предал мальчик, которого она без памяти любила. Потому теперь для неё все представители мужского рода – нравственные уроды и совершеннейшие имбецилы.

И тут – здравствуй, дружок!

Оттолкнусь от начала.

Пятнадцатое грудня начиналось пасмурно. Мне всегда по утрам просыпаться сложно, а зимой особенно. Небо вечно затянуто. Солнца не хватает. Со светом перебои. Батареи не накапливают достаточного количества энергии. В общем, медведи правильно делают, что зимой спят. Хотя я зиму всё-таки люблю. Особенно к вечеру, когда просыпаюсь окончательно.

А ещё я в тот день с работы только утром вернулась. Смена выдалась напряжённая. Пожалуй, самая запоминающаяся в моей недолгой практике.

Сначала за мой столик присел парнишка лет двадцати. На лице его отпечаталась невыносимая душевная мука. Ему явно хотелось надраться. Страдалец вызвал симпатию. Он заказал всё самое дорогое из меню. С горестным видом уплёл и выпил принесённое. А потом испарился. Сперва никто не думал, что он ушёл совсем – куртка осталась висеть на спинке стула. Ну, мало ли как бывает, вышел подышать. Куртка неплохая, хоть и ношеная, потеряла владельца, как я плательщика. Симпатия сдохла в конвульсиях.

Позднее явились посетители из разряда Званых Гостей. Эти смыслом жизни видели разбой на центральной улице. То есть уважаемые люди. Они приехали вкусно покушать. И тут наш повар прокололся. В тарелке главаря (того, у кого самая широкая физиономия) обнаружилась муха. И не то чтобы она, почувствовав внезапный приступ дурноты, упала сверху, пока я несла суп к месту назначения. Муха попала в замес ещё на стадии варки. ЗГ-исты потребовали повара. Мальчишка работал у Владимира вторую неделю. Хозяин взял его по рекомендации своей знакомой в помощь старшему повару. У того имелся помощник, но знакомая едва ли не умоляла. О благодетельстве Владимир, видимо, сильно жалел в тот момент, когда рассыпался в извинениях перед клиентами. Незадачливый кашевар стоял рядом бледный, как халат патологоанатома. Капли пота текли по его лицу, веко дёргалось. Я понимала, что он чувствовал, и сама испытывала нечто похожее. Потому что поужинать к нам зашли явно не те люди, которым можно вот так запросто подать к столу невинно убиенную муху. И вот стояли мы втроём перед суровыми мужчинами и про себя молились. Попутно вспоминая, не оставили ли в этой жизни неоконченных дел. Через минутную бесконечность толстомордый сказал, что ко мне никаких претензий, и я, возликовав, поспешила освободить его поле зрения.