Хромой. Империя рабства - Владимир Белобородов Страница 10

– И вправду надеешься? – спросил Толикам.

Я покосился на Ларка. Он, конечно, забитый, но в наушничестве замечен не был. Да и кому ему стучать. Кормов он еще больше, чем я, ненавидит, а орков боится как огня.

– Так подыхать или иначе, тут хоть какой-никакой шанс.

– И как?

– Осмотреться надо. Кандалы снять попробовать.

– У меня снимаются, – вдруг подал голос Ларк.

Он приподнял штанину, оголив ноги-спички, и, выгнув ступню, почти выскользнул из кандалов. Затем вернул ногу обратно.

– У тебя шанс уже есть.

Ларк отрицательно мотнул головой:

– А вдруг поймают?

– Поймают, значит, поймают.

– Бить будут. Да и страшно одному, не был я никогда там. Говорят, там волки есть.

– Где там? – поинтересовался я.

– На свободе.

– А как в рабство попал?

– Родился рабом. В клане Древнего Топора. Там иногда рабыням разрешают иметь детей.

Я никогда не интересовался судьбой Ларка. Где-то в глубине души мелькнула жалость к нему. Я вон уже два мира видел, а он кроме орочьего рабства ничего. Видимо, у Ларка редко бывают собеседники, поскольку обычно молчаливого раба понесло:

– Я много раз у кормов за бревнами просился, лес посмотреть, но они не берут меня. А в клане Древних Топоров я однажды скалы видел. Это такие огромные камни из земли торчат.

Ларк замолчал, видимо поняв, что мы-то их тоже видели и объяснять не нужно.

– Не переживай, – хлопнул парня по плечу Клоп. – Насмотришься еще.

– А вы возьмете меня?

Кот из «Шрека» мог отдыхать после слов Ларка, такая детская надежда и непосредственность в них была.

– Конечно, возьмем, если соберемся, – уверил Клоп.

– Я еще отвара принесу. – Ларк, смешно передвигая ноги, заковылял к котлу.

– Зря вы так обнадеживаете, – раздался из дверей голос корма.

– Ну так сходи, вдарь ему разок, – ответил Толикам, – чтобы образумить парня.

Из ямы послышался звон цепей. Чустам вышел и присел рядом.

– Ты прости меня, Хромой. Я правда не хотел обидеть. Просто у самого пока в голове все не укладывается. А тут ты смотришь на меня словно дикий хрумз, ну я и не вытерпел, высказался. Ну а уж на удар ты сам напросился.

– Так с вами, кормами, по-другому нельзя. Вам же раз уступишь, вы и на шею сядете…

– Достало это – корм, корм. А ты побудь им, думаешь, легко?

– Никогда не собирался и не стану. Вот сейчас предложат вместо арены, не пойду.

– Ладно, если так, – усмехнулся Чустам. – Обычно за меньшее, чем жизнь, шли.

– Как ты?

– Как я.

Корм на некоторое время замолк, потом продолжил:

– Лет пять назад у нас место корма освободилось. Прежний неправильно понял орка и в дом к нему зашел. А там то ли дочь голая была, то ли еще что, да и не важно… забили его до смерти. Ну и парни из моего отряда, с которыми мы в плен попали, предложили кому-то из нас пойти, мол, остальных подкармливать будет. Кинули жребий – выпало мне. Я сначала не хотел, а потом подумал: стану кормом, буду нормально распределять работы, опять же прикрыть остальных рабов смогу, каши той же побольше сыпануть в котел. В общем, согласился. Ну вроде как такой корм-защитник, – криво усмехнулся Чустам. – Первые руки так и было, а потом… Началось все с работ. Я, как и хотел, закрывал глаза на то, что не выполнено, и спать разрешал днем, но рабы есть рабы, почувствовали вольницу и совсем перестали работать. День, два так. Орки потребовали ответа от нашего старшего, а тот не стал покрывать. Вкатили мне первоначально пятьдесят палок, да старшему десяток и заставили доделывать то, что не доделали рабы, и через двое рук я ничем не отличался от остальных кормов.

Перевели потом на кухню. Я как увидел богатство такое, сыпанул каши в котел побольше. Остальные кормы посмеивались про себя. Оказалось, крупа рассчитана ровно на руки, а мне хватало только на восемь дней. Рабы заволновались, поголодав раз, и опять дошло до орков. Опять мне палок выдали. Да еще орки заинтересовались, что это за корм такой второй раз под палками, и решили проучить меня. Нашли недостатки в работе моих парней и привели троих на палки. А бить, значит, поставили меня. Прописали-то по пятьдесят всего. Ну вот, бью я, а второй корм считает. Понятно, вполсилы бью, но палка есть палка. После того как закончил, орк прогырчал по-своему, мол, из пятидесяти палок засчитываются только три, остальные повторно – слабо бил. А чтоб я понял, то столько же и мне, в науку всем кормам. После сорока семи парень еле живой был. Ну и мне сорок семь, понятно. А орк снова, мол, еще тридцать не засчитаны, но наказывать будем не сегодня, а когда раб на ноги встанет. С остальными парнями так же. Мне в тот день больше палок не досталось. На пятый раз парни умоляли меня бить со всей силы, а сам я еле держался от палок.

– Этакий корм поневоле, – подытожил я.

– Нет. Шел сам, – спокойно ответил Чустам. – Чего это я, в самом деле, выворачиваюсь? Объяснить хотел… Да ладно…

Бывший корм встал и ушел обратно в яму.

– Чего ты на него взъелся, Хромой? – спросил Толикам. – Как бы ты поступил? Он ведь тоже раб.

– Не знаю, Толикам, может быть, так же поступил бы, а может, и нет. Что его теперь жалеть? За то, что палкой махал? Ларка жалко, хоть и пентюх, а его – нет.

Вечером нас вновь заперли в яме.

Утро, спокойное утро. Первый раз за много лет здесь. Просто лежу. Повернув голову, встретился взглядом с Клопом. Он хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам. Как прекрасно. Если бы не кандалы, под которыми зудела сбитая кожа, вообще было бы счастье.

– Эй, вояки, – раздалось с улицы одновременно с лязгом снимаемого запора.

– Тьфу, кор-р-рм, – прорычал Клоп, вставая. – Все испортил.

– Согласен, – подключился Толикам. – Надо будет сказать, чтоб позже приходил.

– Нарочно раньше появляться будет, – пробурчал Клоп.

– Выходите. Считать будем.

– Пусть сам идет, – произнес из угла Чустам.

– Иди считай! – крикнул Клоп.

– Если зайду, то не один. Думаете, вы первые такие наглые?! – крикнул в ответ Одноглазый. – Палки никто не отменял. Много вам нельзя, конечно, но по пятерочке каждое утро и вечер могу организовать!

Завтракали в тишине. После завтрака не спеша пили отвар. Мимо прошли знакомые рабы в сторону строящихся ям-землянок.

– Бедолаги, – равнодушно произнес Клоп.

– Ты о нас? – спросил Толикам.

– Нет. О них. Сколько им еще так корячиться. А тут скоро свобода.