Расплетая закат - Элизабет Лим Страница 11

Глава 6

Перед Великим храмом горели три огромные курильницы, возле которых монахи распевали на староаландийском. В этот заключительный день императорской свадьбы Ханюцзинь и Сарнай должны были сделать подношение, чтобы попросить богов о благословении их союза.

– Трижды поклонитесь на юг, – скомандовал священник, – дабы Бессмертные Воды и Ветра благословили этот брак и поприветствовали ее высочество леди Сарнай, императрицу Аланди, Дочь Неба.

Стоя бок о бок, мы с императором опустились на упругие шелковые подушки. Когда мы закончили кланяться, прозвучал гонг, обозначающий, что нужно сменить направление. Пока священник давал новое благословение, мой разум опустел. Все, что мне требовалось, это пережить сегодняшний вечер. Аланди снова будет единой, и я смогу уверенно заявить, что сделала для своей страны все, что было в моих силах.

Когда церемония завершилась, мы с императором отправились на заключительный свадебный банкет. После него нас ждал ритуал для подтверждения, что брак был консумирован.

Я не планировала так долго задерживаться во дворце. Император шел на три шага впереди меня, а я следовала за ним с высоко поднятой головой, которую венчала корона в виде феникса с жемчужными нитями, скрывавшими мое лицо. Если платье из солнца было таким ослепительным, что никто не мог даже взглянуть на меня, то платье из луны источало лишь мягкое сияние, но в то же время его серебристый свет был ярче тысячи фонариков, освещавших дворец. Даже под дневным солнцем оно светило как светоч великолепия, и все внимание гостей было снова приковано ко мне, а не к императору. На сей раз он не злился. Это было частью его замысла.

В воздухе пахло вином и насыщенными ароматами трех сотен разных блюд: жареной рыбы и тушеной свинины, тофу, приправленного восемью специями, и хрустящих креветок, жаренных с ананасами, которые привезли с Тамбуских островов. На праздник съехались лучшие акробаты, танцоры и музыканты со всей Аланди, и они весь день развлекали гостей своими талантами. В иной ситуации я бы даже насладилась их выступлением.

Когда наконец пришло время пиршества, шаньсэнь занял свое место напротив нас с императором. Он смеялся, пил со своими людьми и отпускал завуалированные колкие комментарии в сторону императора, но я чувствовала на себе его взгляд. Пустое место справа от него должен был занять лорд Сина. Я гадала, действительно ли кто-нибудь поверил, что моя вчерашняя выходка была спровоцирована горем.

Что-то мне подсказывало, что шаньсэнь на это не купился.

– Леди Сарнай, – обратился слегка охмелевший воин шаньсэня, – ваше платье затмевает луну. Мы думали, что прекраснее наряда, который был на вас вчера, просто не бывает, но Жемчужина Севера снова подала пример этим южным придворным дамам. – Он рассмеялся. – Моя жена тоже захотела заказать себе платье у вашего портного.

Я открыла было рот, но Ханюцзинь опередил меня:

– Мы передадим императорскому портному пожелания вашей жены, лорд Лавар, в знак перемирия между Севером и Югом.

– Я слышал, что императорский портной – женщина, – продолжил лорд. – Она, должно быть, очень талантлива, раз смогла сшить платья Аманы.

Шаньсэнь хмыкнул.

– Приведите ее. Я хочу познакомиться с этой девушкой.

Я затаила дыхание, пытаясь не смотреть на Ханюцзиня.

– У меня есть идея получше, – не моргнув и глазом, сказал император. – Леди Сарнай, почему бы вам не продемонстрировать потрясающую силу вашего платья?

Мне потребовалось все смирение, чтобы не окинуть его испепеляющим взглядом. Это что, шутка?!

– Я не в праве пробуждать силу богини, ведь она мне не принадлежит, – ответила я так сухо, как только возможно.

– Наконец-то моя дочь заговорила, – проворчал шаньсэнь, прищурив глаза. Он знал, что со мной что-то не так. – Ты никогда не отличалась скромностью, Сарнай. Ну же, покажи нам, на что способно это платье.

Вместо того чтобы встать, я заставила себя положить в рот кусочек жареного голубя и упрямо жевала его.

– Она все еще злится на меня, – посмеялся Ханюцзинь. К нему присоединился хор смущенных смешков. – Встань, Сарнай. Покажи нам силу Аманы.

Меня удивило спокойствие императора. Неужели я его недооценила? Чары Эдана придавали ему величественный вид, но я начинала подозревать, что он не нуждался в магии, чтобы очаровывать всех своей речью.

Ханюцзинь не оставил мне выбора, так что я демонстративно отложила салфетку и медленно поднялась со стула, намеренно растягивая время.

На лунное платье у меня ушло больше ткани, чем на все остальные: у него были длинные рукава и легкая куртка поверх корсажа, перевязанная широким расшитым поясом. Каждый сантиметр платья украшали маленькие жемчужины, символизируя слезы луны. Пришивать их к ткани было трудоемкой работой, но она полностью себя окупила. Жемчужины переливались почти как лунное сияние на воде – потрясающее зрелище.

Я расправила рукава, позволяя им упасть к полу, и плавно повернулась, игнорируя громкие крики и восклицания гостей, когда ткань замерцала серебристым светом.

Только шаньсэнь выглядел так, будто моя демонстрация не произвела на него никакого впечатления.

– Стразы и блестящий шелк едва ли представляют силу Аманы. Уверена, что портной тебя не обобрал, дочка?

– Платье расшито слезами звезд, – ответила я со стальными нотками в голосе. Я на многое пошла, чтобы создать эти платья. Как кто-либо мог в них сомневаться?

Я собрала юбку и сжала ткань в кулаках. Как ему доказать, что он не прав? Я нашла взглядом луну за решетчатым окном, обрамленным прозрачными шторками, которые легонько танцевали на осеннем ветру. Луна выглядела такой же изголодавшейся, как прошлой ночью, – всего лишь тонким серпом. По легенде это значило, что богиня луны не видела своего возлюбленного, бога солнца. Такая возможность появлялась только в полнолуние, и тогда богиня становилась счастливее.

Эта история натолкнула меня на мысли об Эдане. Вероятно, я больше никогда его не увижу, никогда не окажусь в его объятиях, никогда не почувствую тепла его кожи, прижатой к моей, никогда не услышу его голос, ласково произносящий мое имя.

Мы были как луна с солнцем, делившие одни звезды, одно небо.

Каким-то образом благодаря этому я почувствовала, что мы не так уж далеко друг от друга. Моему сердцу перестало быть так одиноко. Так холодно. На секунду тьма внутри меня ослабла, и платье ожило…

– Смотрите! – воскликнул один из министров. – Платье! Оно…

«Сияет» – это мягко сказано. Я понимала, почему он осекся, пытаясь подобрать подходящее описание. Мое платье вспыхнуло светом, затопившим весь зал, как если бы с потолка начали падать звезды. По помещению пронесся мощный порыв ветра, за которым последовала внезапная вспышка.

Все свечи, как по щелчку, одновременно погасли, и бронзовые кубки с фарфоровой посудой запели от невидимого поцелуя. Некоторые гости нырнули под банкетный стол, а остальные восхищенно воззрились на платье.