Десять тысяч дверей - Аликс Е. Харроу Страница 11

Теперь я лежала, пристроив голову на его нагретые солнцем ребра, и вдруг до меня донесся хруст и шум двигателя, означавшие, что к дому приближается машина.

Подъездная дорога, ведущая к особняку Локка, представляла собой длинную извилистую аллею из величавых дубов. Мы с Бадом обошли дом и вышли из-за угла как раз в тот момент, когда такси отъехало от входа. К парадной лестнице из красного камня уверенным шагом приближалась странная незнакомка.

В первое мгновение я подумала, что это какая-нибудь африканская королева, которая отправилась с визитом к президенту Тафту, но по ошибке прибыла в особняк Локка. Не сказать, что она выглядела так уж роскошно – бежевый дорожный плащ с ровным рядом блестящих черных пуговиц, один-единственный кожаный саквояж, скандально – или высокомерно – короткие волосы. Скорее, дело было в гордо расправленных плечах или, может, в том, каким взглядом она окинула особняк Локка – без толики восхищения и благоговения.

Она увидела нас и остановилась перед лестницей, видимо, в ожидании. Мы подошли ближе, и я положила руку на ошейник Бада на случай, если ему взбредет в голову безобразничать.

– Ты, наверное, Январри. – Она говорила с ритмичным иностранным акцентом. – Джулиан сказал мне искать девочку с непослушными волосами и злой собакой. – Женщина протянула мне руку, и я пожала ее. Ладонь незнакомки была покрыта мозолями, напоминавшими топографическую карту незнакомой страны.

В этот момент из парадной двери вышел мистер Локк и направился к своему новенькому «Бьюику» десятой модели. Это пришлось очень кстати, поскольку мой рот широко раскрылся от изумления и закрываться, похоже, не собирался. Мистер Локк был уже посередине лестницы, когда наконец заметил нас.

– Январри, сколько раз я тебе говорил сажать это дикое животное на поводок… а это еще кто? – Его представления о вежливости, судя по всему, не касались общения с темнокожими женщинами, которые неожиданно появлялись на его пороге.

– Я мисс Джейн Ириму. Мистер Джулиан Сколлер нанял меня в качестве компаньонки для своей дочери и оплачивает мои услуги из собственных средств в размере пяти долларов в неделю. Он выразил надежду, что вы любезно предоставите мне стол и кров. Полагаю, это письмо ясно объясняет мое положение.

Она протянула грязный потрепанный конверт мистеру Локку. Тот вскрыл его с выражением глубочайшего недоверия на лице. По мере чтения у него вырвалось несколько восклицаний:

– Ради блага его дочери, значит?.. Он сам нанял?..

Наконец он свернул письмо.

– И вы ждете, что я поверю, будто Джулиан выслал няньку для своей дочери с другого континента? Для дочери, которая, смею заметить, почти взрослая?

Лицо мисс Ириму – совершенное, будто высеченное резцом скульптора, – напоминало разглаженный ветрами ландшафт. Казалось, ни улыбка, ни хмурый изгиб бровей не способны потревожить его неподвижность.

– Я попала в непростое положение. Как и сказано в письме, если я не ошибаюсь.

– Благотворительность, стало быть? Джулиан всегда был слишком жалостливым. – Мистер Локк хлопнул перчатками по ладони и недовольно фыркнул. – Ну ладно, мисс Как-вас-там. Я ни в коем случае не желаю вставать между отцом и дочерью. Но будь я проклят, если отдам вам хорошую гостевую комнату. Проводи ее в свою комнату, Январри. Пусть займет кровать, на которой спала Вильда. – С этими словами он удалился, качая головой.

Молчание, установившееся после его прихода, показалось мне скромным и робким, как будто оно хотело бы стать неловким, но не посмело этого сделать под уверенным взглядом мисс Ириму.

– Э-эм. – Я сглотнула. – Познакомьтесь, это Бад. В смысле, Синдбад. Я хотела назвать щенка в честь какого-нибудь великого первооткрывателя, но ни одно из имен ему не подходило. Доктор Ливингстон и мистер Стэнли были очевидным выбором (мистер Локк так восхищался ими, что даже приобрел личный револьвер Стэнли, узконосый «Энфилд», который держал у себя в кабинете, чистил и смазывал каждую неделю), но они напоминали мне о засушенной руке африканского воина, лежащей за стеклом. Магеллан – слишком длинно, Дрейк – слишком скучно, Колумб – неудобно произносить. В итоге я назвала его в честь единственного мореплавателя, в чьих путешествиях мир всякий раз представал все более странным и загадочным.

Джейн посмотрела на пса с опаской.

– Не беспокойтесь, он не кусается, – заверила я ее. Он, конечно, кусался, но не очень часто, и, как мне казалось, люди, которым от него доставалось, были сомнительными личностями и, скорее всего, заслуживали быть укушенными. Мистер Локк считал этот аргумент неубедительным.

– Мисс Ириму… – начала я.

– Можно просто Джейн.

– Мисс Джейн. Можно мне прочитать письмо отца?

Она окинула меня холодным беспристрастным взглядом, как ученый, изучающий новый вид плесени.

– Нет.

– Тогда не могли бы вы сказать, почему он нанял вас? Пожалуйста.

– Джулиан очень любит тебя. Он не хочет, чтобы ты была одна.

У меня на языке вертелось несколько недобрых фраз вроде «Ого, вот это новости», но я сжала зубы и промолчала. Джейн продолжала смотреть на меня все с тем же выражением лица. Наконец она добавила:

– Твой отец также хочет, чтобы тебе ничто не угрожало. Я за этим прослежу.

Я устремила взгляд на зеленые лужайки поместья Локка и безмятежную серость озера Шамплейн.

– Ясно.

Я пыталась придумать, как бы повежливее сказать: «Мой отец повредился рассудком. Вам, наверное, лучше уехать», – когда Бад потянулся к Джейн, обнюхивая ее. На его морде читался вечный вопрос: кусать или не кусать? Он помедлил, а потом боднул ее руку головой, требуя почесать его за ушком.

Собаки, разумеется, намного лучше разбираются в людях, чем сами люди.

– Э-эм. Добро пожаловать в особняк Локка, мисс Джейн. Надеюсь, вам здесь понравится.

Она склонила голову.

– Уверена, так и будет.

Но в первые несколько недель, проведенные в поместье, Джейн ничем не показывала, что ей нравится дом – или хотя бы я.

Каждый день она проводила почти в полном молчании, бродя по комнатам, как запертый в клетке зверь. Джейн смотрела на меня с окаменелым выражением обреченности на лице и время от времени с большим сомнением брала в руки прочитанные мной выпуски журналов «Детективы Стрэнда» и «Кавалиер: еженедельник о захватывающих приключениях!». Она напоминала мне одного из тех греческих героев, что вынуждены бесконечно биться над невыполнимой задачей: пить воду из исчезающей реки или катить камень в гору.

Мои первые попытки завести разговор закончились неудачей. Я задала несколько вежливых вопросов о ее прошлом и получила краткие сухие ответы, которые отбили у меня охоту спрашивать о чем-либо еще. Я узнала, что Джейн родилась в центральной высокогорной части Британской Восточной Африки в тысяча восемьсот семьдесят третьем году. Правда, тогда еще не было никакой Британской Восточной Африки. Еще я выяснила, что она провела шесть лет в церковной миссионерской школе в Найру, где выучила королевский английский, жила за счет королевской казны и молилась Богу, который хранил английскую королеву. Потом она оказалась в «непростой ситуации» и согласилась поработать на моего отца.