В гостях у сказки, или Не царевна лягушка - Янина Веселова Страница 12

— Не-не-не, — попятилась она. — Я не могу так сразу.

— Зря, — огорчился домовой. — Пойду я тогда, но, если надумаешь, зови.

Настя кивнула, показывая, что услышала и поняла. Ей и правда нужно бьло время, вот только тетка Матрена так не думала. Она решительно распахнула дверь и шагнула в кухню.

— Настька змеища подколодная, а ну подь сюды! Щас волосенки тебе все повыдеру, девка неблагодарная. Ишь чего удумала, кобениться начала. Не для того мы тебя с улицы брали…

— Эй, не уходи, — не дослушав, девушка дернулась домовому. — Я согласна!

— Так бы и сразу, — старичок крепко ухватил ее за руку и дернул на себя.

— Ой, а где это мы? — проморгавшись, спросила его Настя спустя несколько секунд.

— У меня в гостях, — не стал вдаваться в подробности домовой.

Вместо этого он предложил гостье сесть и приступил к обстоятельному, неторопливому рассказу. И то сказать, куда теперь торопиться? Предварительное согласие получено, договаривающиеся стороны ударили по рукам, остались всяческие мелочи. Вот их-то и следовало обсудить, но сначала стоило представиться и выставить угощение. Чтоб, значит, все в лучшем виде и честь по чести.

— Зовут меня Корнеем, — колдуя над самоваром, отрекомендовался домовик. — Сколько себя помню, живу на хуторе этом, потому как склонен к созерцательности и философскому осмыслению действительности. А сродственники мои — жители городские. Они в самом Лукоморье обосновались. Там и родители, и сестрица, и дочерь ее — свиристелка безголовая, из-за которой все семейство муки принимает. Вздумалось ей влюбиться и не абы в кого, а в… — тут домовик запнулся, задумчиво пожевал губу, внимательно рассматривая Настю. — Опустим имена. Главное, что не по нраву он семье пришелся. К тому же Лушка уже сговорена была. Лушка это племянница моя.

— Я поняла.

— Ага… В общем, бежать они задумали, но не с пустыми руками. Подбил гад этот нашу дуру семейную кубышку прихватить. Хорошо, что сестра что-то почувствовала и дочуру с ухажером на горячем поймала. Перенервничала, конечно, ну и покалечила жулика этого. Не до смерти, не боись.

— Да я ничего, — заверила Настасья, про себя поражаясь темпераментности местной нечисти.

— Ну да, — согласился Корней, но бьло видно, что думами он далеко отсюда. — Хуже, что у афериста этого родня влиятельная оказалась. Шум поднялся, и закрутилось дело. Сестра-то, чтоб Лушку, а заодно и все семейство не порочить, всю вину на себя взяла. Вот ей год на Лихоманском болоте и впаяли, но мы тож не дураки, по-тихому с семейством жулика покалеченного сумели договориться. Денежку с них получили и услугу одну.

— А я-то тут причем? — не выдержала Настасья.

— А при том, что должна ты сестрицу мою заменить. Отсидишь вместо нее в квакушках годок, а потом капитал подъемный получишь и ступай себе в свободную, счастливую жизнь.

— Хотелось бы уточнить некоторые моменты, — понимая, что обратной дороги нет, и к тетке Матрене она не вернется никогда, девушка все-таки решила поторговаться. — К примеру задаток…

— Все решаемо, — успокоил ее Корней, разливая по чашкам исходящий паром травяной духмяный чай.

Так Настя и оказалась на Лихоманском болоте. Знакомые с семейством домовых кикиморы за долю малую превратили ее в симпатичную лягушечку и определили в затон к водяному. Там и вода чище, и заключенных меньше, и в целом комфортнее.

Новая жизнь Настасье пришлась по вкусу. Не санаторий, конечно, но вполне себе неплохо. Воздух свежий, вода чистая, нагрузка минимальная, кикиморы компанейские, угроз и оскорблений нету. А что морда страшная и кожа лягушечья, так это явления временные.

Время летело быстро, дядька Корней показал себя порядочным и ответственным, то и дело навещая девушку в неволе. Привозил гостинцы ей и кикиморам, рассказывал сказки. Норку под корнями осины, в которой Настя должна была зимовать, обустраивал самолично.

И все бьло хорошо, пока не забили на Лихоманском болоте животворные источники. Нет бы им подождать пару месяцев… Настя успела бы покинуть болото, купить присмотренный заботливым домовым домик и зажить тихонько. Но случилось то, что случилось, и винить в этом кроме злой судьбы бьло некого. Хотя добряка водяного с кикиморами бьло откровенно жалко. Замучает Аспид-змей их своими проверками.

Ожидания Насти оправдались в полной мере. Глава Разбойного приказа не подвел. Он с азартом терьера перевернул все болото, порьлся в грязном бельишке руководства, поставил на уши персонал, прошерстил дела осужденных. Короче, всех вывел на чистую воду.

Лихоманье стонало и плакало, а Аспиду хоть бы хны. Знай себе улыбается и приглашает очередного несчастного на расправу. Работал само собой не один, а с помощниками. Лично только делом Машки и Малашки занимался, но оно и понятно. Все-таки покушение на царевну Тридевятого царства это вам не баран чихнул. Замучил допросами бедных квакушек. До того дошло, что при одном упоминании о главе Разбойного приказа у Меланьи глаз дергаться начинал, а на Марью нападало желание кого-нибудь убить. Желательно зеленоглазого блондина приятной наружности.

ПродаМан

картинка

Аспид это дело просек и, оставив в покое ключницу, полностью переключился на Марью Афанасьевну. Все никак не желал поверить в отсутствие злого умысла с ее стороны. Ни родники с живой водой, ни экспертные уверения в том, что сия особа колдовским даром не обладает, не убеждали белобрысого крючкотвора. Рассказы Маши о мире, из которого она пришла, змей тоже подвергал сомнению, в экстрасенсов не верил, на психологов плевать хотел, стихи Цветаевой забраковал. Дикарь, одно слово, а еще гад и подколодный змей.

Марья его по-другому и уже не называла. Подколодный, и все.

К счастью, а, может, к сожалению, ничто не длится вечно. Вот и срок отсидки на болоте подошел к концу. В самый разгар лета амнистировали Марью с Меланьей, а заодно и невинно-осужденную Анастасию. Сердечно распрощавшись с кикиморами, они покинули Лихоманское болото.

Как говорится, на свободу с чистой совестью.

Стоило помолодевшим, нагруженным гостинцами и баклагами с живой водицей подругам пересечь границу болота, как к ним подступил смутно знакомый типчик из Разбойного приказа.

— Вас ждут, — опуская ненужные приветствия, заявил он. — Велено проводить.

С властью не спорят, а потому, понятливо переглянувшись, бывшие лягушки сели в тарантас, бока которого были украшены оскаленными драконьими мордами — символами Разбойного приказа, и поехали на встречу с Подколодным.

Езда на спецтранспорте по зачарованным дорогам то еще удовольствие: трясет, качает, подбрасывает на ухабах, пейзаж за окном сливается в размытые полосы. Зато быстро.

— Больше никогда… — пять минут спустя стонала светло-зеленая Меланья, покидая экипаж.

— Растрясло, матушка? — жадно облизывая глазами аппетитную фигуру бывшей ключницы, посочувствовал давешний служака.